Флиер А. Я. Опыт систематизации структуры культуры

Статья подготовлена при поддержке РГНФ (проект №15-03-00031а, «Культурное регулирование социальной динамики»).

The article was prepared with support from the Russian Foundation for the Humanities (project No. 15-03-00031а, “Cultural Regulation of Social Dynamics”).

УДК 008

Flier A. Ya. An Experience of Systematization of the Structure of Culture

Аннотация ♦ В статье рассматривается многообразие моделей структурирования культуры, разработанных разными учеными, и обосновывается значимость этих моделей как познавательных инструментов изучения культуры. Автором постулируется превосходство моделей структурирования, которые отражают функциональные, содержательные и динамические свойства культуры, а не только ее формальные и статические параметры.

Ключевые слова: культура, модели структурирования, бинарные модели, тернарные модели, функциональные свойства культуры, содержательные свойства культуры, динамические свойства культуры.

Abstract ♦ The article discusses the diversity of the models of cultural structuring developed by different scholars and proves the significance of these models as cognitive tools of cultural studies. The author postulates the superiority of structuring models that reflect the functional, informative and dynamic features of culture and not just the formal and static parameters.

Keywords: culture, models of structuring, binary models, ternary models, functional features of culture, informative features of culture, dynamic features of culture.

Любой ученый, занимающийся теоретическим исследованием культуры, прибегает к тому или иному ее структурированию, используя чью-то модель морфологии культуры, либо разрабатывая собственную. Различные варианты структурирования являются научным инструментом изучения культуры, «препарирующим» ее в нужном познавательном ракурсе, акцентируя важные для исследователя ее свойства. Сама культура как совокупность технологий социального общежития, обеспечивающих коллективный характер человеческой жизнедеятельности, по моему убеждению, никакой собственной структуры не имеет, а лишь зеркально отражает структуру общества в разных аспектах его активности (хотя и не всегда пропорционально точно). Но поскольку осмысление культуры и ее систематизация в таком «бесформенном» состоянии затруднительны, ученые искусственно тем или иным образом структурируют ее именно для удобства описания и анализа.

Наибольшее распространение получило структурирование культуры, основанное на ее социальных функциях. В рамках такого анализа культуры хорошо известны бинарные дихотомические модели. Это прежде всего представление о культуре, состоящей из двух основных компонентов — материальной и духовной культур, истоки которого улавливаются еще у античных философов (см., например: Цицерон, 1975). По существу эта модель олицетворяет деление культуры на продукты практической жизнедеятельности человека и феномены, порожденные его сознанием, что широко использовалось и в советской философской традиции (см., например: Арнольдов, 1993). Опытом бинарного членения можно считать и суждения Ф. Ницше об аполлоническом и дионисийском началах в культуре, связанных с разными психологическими запросами человека (Ницше, 1990). К дихотомическим функциональным моделям относится также деление культуры на обыденную и специализированную (фактически на народную и профессиональную), чем пользовались философы-эволюционисты XIX в., но наиболее четко это структурирование отражено в работах Э. Дюркгейма (см., например: Дюркгейм, 1991). Бинарных моделей функционального структурирования культуры существует много; я упомянул лишь наиболее известные и влияющие на развитие науки.

Тернарные модели функционального структурирования культуры в большинстве своем являются продуктами развития бинарных вариантов за счет введения третьей составляющей. Такова, например, модель М. С. Кагана, включающая материальную, духовную, а также художественную культуру, которую известный философ-эстетик рассматривал как самостоятельную компоненту культуры (Каган, 2003ab). Структурная модель Э. А. Орловой основывается на позитивистской традиции деления культуры на обыденную и специализированную, но рассматривает ее в трех практико-деятельностных сегментах — организационном, познавательном и коммуникативном (Орлова, 1994). Еще одна тернарная модель социально-функционального членения культуры на народную, элитарную и массовую встречается в работах многих социологов ХХ в., но наиболее системный характер приобретает у А. В. Костиной, которая базирует эту трихотомию на едином основании — психологических особенностях ее адептов (см., например: Костина, 2009аb). Эта схема культуры по существу также является развитием дихотомии обыденная / специализированная, но с добавлением еще и массовой культуры.

Особое место в теории культуры занимает тернарная модель П. А. Сорокина, которая может быть определена и как функциональная, и как историческая, делящая культуру на три типа: идеацианальный (сверхчувственный, обращенный к трансцендентальным и сакральным началам), чувственный (материально-рациональный) и идеалистический (синтезирующий свойства двух предыдущих). Эти разные типы, по Сорокину, должны сменять друг друга в рамках исторических циклов (Сорокин, 1992, 2000). Существуют и другие тернарные модели, менее известные.

Должен сказать, что и я в своих исследованиях по общей теории культуры тоже много внимания уделял ее функциональному структурированию. В частности мною были осуществлены:

• разработка функциональной типологии культур с изложением ее оснований, включающей:

— этнический тип культуры;

— социальный (сословный) тип культуры;

— политический (национальный) тип культуры;

— конфессиональный тип культуры;

— профессиональный тип культуры;

— художественный тип культуры (Флиер, 2000);

• разработка модели социальной структуры культуры с системными характеристиками ее составляющих, в которой выделяются:

— культура сельских материальных производителей (крестьянская);

— культура городских материальных производителей (буржуазная);

— культура городских интеллектуальных производителей (интеллигентская);

— культура производителей порядка (элитарная);

— культура производителей беспорядка (криминальная) (Флиер, 2008);

• модернизация тернарной модели А. В. Костиной, три составляющие которой основываются мною не на психологических установках их адептов, а на разных формах удовлетворения их социальных интересов:

— культура-обычай (культура упорядочения приватной деятельности и взаимодействия людей, живущих в непосредственном соседстве и занимающихся в основном собственным жизнеобеспечением);

— культура-идеология (культура упорядочения деятельности и взаимодействия людей, действующих в общественных интересах и производящих общественно значимую продукцию);

— культура-референция (культура упорядочения массового потребления) (Флиер, 2014a, 2015a);

• в развитие тернарной модели Э. А. Орловой была разработана структурная модель культуры по основным сегментам жизнедеятельности человека, в которую включены:

— культура социальной организации и регуляции (хозяйственная культура, политическая культура, правовая культура);

— культура познания и рефлексии мира, общества и человека (философская культура, научная культура, религиозная культура, художественная культура);

— культура социальной коммуникации, накопления, хранения и трансляции информации (культура межличностных информационных контактов, культура массовой информации, информационно-кумулятивная культура, культура межпоколенной трансляции социального опыта, культурной компетенции и знаний);

— культура физической и психической реабилитации и рекреации человека (культура поддержания и восстановления здоровья, культура физического развития, культура восстановления энергобаланса человека, культура психической рекреации и реабилитации человека);

— культура рождения и смерти (сексуальная культура, культура родов и выхаживания младенца, культура приготовления к смерти и убранства покойника, культура прощания, погребения и поминовения);

— культура преступления и наказания (культура нарушений законов, культура нарушений обычаев и морали, культура дознания, культура наказания, культура лишения жизни);

— культура приватной жизни (культура семейных отношений, культура соседства, гостеприимства и взаимопомощи, культура приватных празднований, культура патронажа по отношению к больным, убогим и нищим);

— культура идентичности (культура исторической памяти, культура сохранения исторических памятников, культура самоидентификации индивида, культура самоидентификации социальных групп);

— лингвистическая культура (культура устного языка, культура письменного языка) (в наиболее полном варианте см.: Флиер, 2015b).

Такое множество моделей структурирования культуры, разработанных мной в последние годы, только подчеркивает сугубо технологический, инструментальный характер всех этих разработок. Они осуществляются для того, чтобы лучше показать те или иные функции и возможности культуры.

Другим подходом к структурированию культуры является ее членение по историческим периодам, в рамках которых культура может рассматриваться как самодостаточный феномен, обладающий выразительными эпохальными чертами.

Бинарными моделями, отражающим историческую динамику культуры, являются членение культуры на собственно культуру (восходящая стадия развития) и цивилизацию (нисходящая стадия), разработанное О. Шпенглером в соответствии с его циклической теорией (Шпенглер, 2003ab); концепция «осевого времени» и деления культуры на «доосевую» и «послеосевую», принадлежащая К. Ясперсу (Ясперс, 1991; подробнее об этом ниже) и некоторые иные.

Тернарной исторической моделью можно считать суждение А. Фергюсона о выделении в культуре трех исторических стадий развития: дикости, варварства и цивилизации (Ferguson, 1767).

Хорошо известным примером определения исторических стадий развития общества (а с ним, естественно, и соответствующих этапов эволюции культуры) является марксистская формационная модель, основанная на разных типах экономических отношений и включающая пять формаций — первобытную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую (Маркс, 1959). В наше время наиболее влиятельной является технологическая модель исторического развития, структурирующая историю общества и культуры на первобытную, аграрную (включающую рабовладельческий и феодальный периоды), индустриальную (в капиталистическом и социалистическом вариантах) и постиндустриальную стадии, выделение которых основывается на этапах развития основных технологий общественного производства (см., например: Белл, 1999). Эту схему в принципе можно считать модернизацией марксистской формационной модели.

Третье основание для структуризации культуры касается историко-географического членения культуры вида Homo sapiens на культуры разных народов и объединения их в более крупные культурные образования, называемые цивилизациями. Поскольку феномен цивилизации так и не получил сколь-либо единых оснований и критериев для выделения, то разные авторы произвольно составляют разные списки исторических цивилизаций. Укажем лишь на классиков этого научного течения: О. Шпенглер выделял 8 цивилизаций (Шпенглер, 2003ab), а А. Тойнби — 21 (Тойнби, 1991).

Хотя у цивилизационного подхода много сторонников, я не считаю его подлинно научным, а в основном идеологическим, популистским, спекулирующим на сложности национальной самоидентификации людей в современных условиях. Думаю, что продуктивнее было бы вернуться к изначальному значению слова «цивилизация», характеризующему достижение обществом городской и государственной стадии самоорганизации, а не выражение каких-то локальных признаков его культуры. Что касается структурного членения культуры по разным историко-географическим локусам, то это в принципе не вызывает возражений.

Естественно, спорить о том, какая из этих моделей структурирования культуры более верная, бесполезно. Они все являются не системными описаниями культуры в ее объективных параметрах, а только ее аналитическими интерпретациями, создаваемыми разными учеными, хотя научная цель новой систематизации материала здесь просматривается как очевидная. Но сама культура собственной оригинальной структурой не обладает, а лишь «обволакивает» человеческое общество, принимая форму присущих ему структур жизнедеятельности, и отражает его параметры.

Вместе с тем, нельзя не заметить, что большинство структурных моделей культуры строится на интерпретации ее исторических форм. Это всегда чревато опасностью абсолютизации временных, а порой и случайных культурных феноменов. Ведь формы — это, пожалуй, наиболее адаптивные элементы культуры. Они всегда зависят от более или менее случайного сочетания внешних обстоятельств. Конечно, я знаю и разделяю суждение Э. С. Маркаряна о том, что культура — это адаптивно-адаптирующая система, которая не только пассивно адаптируется к внешним факторам, но порой и сама активно адаптирует их «под себя» (Маркарян, 1983). Однако второй вариант встречается сравнительно редко и представляет собой частное исключение. Обычной нормой является именно пассивная адаптация форм культуры к сложившейся композиции внешних факторов.

Поэтому гораздо более перспективным и продуктивным является структурирование культуры на основании ее важнейших содержательных установок (можно назвать их «смыслами» или «ментальностями»). К числу таких содержательных установок относятся, например, представления о добре и зле, правде и лжи, воле и неволе, красоте и уродстве и т. п. Я в последнее время стараюсь по возможности концентрировать свои научные исследования именно на этом (см., например: Флиер, 2014b, 2015a).

Интересным осмыслением таких содержательных установок культуры представляется смыслогенетическая теория А. А. Пелипенко (см.: Пелипенко, 2007, 2014). Я согласен далеко не со всеми его постулатами, но стремление Пелипенко исследовать культуру не по переходящим формам (атрибутам самобытности), а по ее фундаментальным смыслам представляется мне важнейшим методологическим поворотом в современной российской культурологии. В частности автор, отталкиваясь от концепции «осевого времени» К. Ясперса, усматривает в истории культуры два содержательных периода: мифоритуальный и логоцентрический (фактически «доосевой» и «послеосевой», хотя Пелипенко несколько сдвигает их хронологические границы). Для первого из них характерно нечеткое, ситуативное различение добра и зла в любых жизненных и сакральных проявлениях. Отсюда и боги мифоритуальных («доосевых») сообществ порой бывают жестокими, коварными, лживыми. Все зависит от конкретной ситуации. Совершенно иная картина характерна для логоцентрических («послеосевых») сообществ. Здесь уже разведение добра и зла предельно четкое. Бог — это абсолютное благо, дьявол — абсолютное зло. А земной человек понимается как активный служитель добра; в противном случае его просто уничтожают. Это принципиально иная культура, нежели мифоритуальная, с иными задачами социальной регуляции.

Различие между двумя культурными типами не сводится только к разным трактовкам добра и зла, но я сейчас выделяю именно это. Правда А. А. Пелипенко считает, что логоцентрический этап в культурной эволюции близок к завершению; но то, что идет ему на смену, представляется лишь в общих чертах, далеких от системного понимания, и поэтому здесь не рассматривается.

В этой связи стоит отметить и принадлежащее А. П. Назаретяну объяснение феномена «осевого времени» (по К. Ясперсу, это период между 800 и 200 гг. до н. э.). Это время освоения человеком и широкого распространения железа. А железное оружие много легче и дешевле бронзового. Появилась возможность вооружать огромные армии и совершать масштабные завоевания. Количество человеческих жертв при этом резко увеличилось. И общество ответило на это появлением новых религий, идеологически ограничивающих применение насилия. Буддизм, даосизм, конфуцианство, зороастризм, систематизированный иудаизм возникли именно в «осевое время»; позднее сложилось христианство, наиболее последовательно отстаивающее принцип ограничения насилия. На этом основании Назаретян сформулировал «закон техно-гуманитарного баланса», гласящий, что с возрастанием технической вооруженности человека культура порождает новые ограничительные установки (см. об этом: Назаретян, 2008 и др. работы этого автора). Это объяснение хорошо коррелирует с концепцией А. А. Пелипенко, а в целом создается совсем другое, гораздо более глубокое понимание культуры как феномена социальной самоорганизации человеческого общества.

Постижение культуры является чрезвычайно сложным процессом в первую очередь потому, что культура, по определению, приписываемому М. М. Бахтину, — это то, что простирается между людьми, объединяя их в общество. Отсюда все формы и структуры культуры представляют собой лишь отражение форм и структур человеческого общества. Культура похожа на цементный раствор, принимающий форму вмещающего его объема и скрепляющий его элементы. Но, как и раствор, культура «застывает» в обретенной форме, и придать ей новую форму, больше соответствующую изменившемуся обществу, бывает не просто. Социум пластичней и мобильней своей культуры. Но общество заставляет культуру меняться и развиваться. Вся человеческая история может быть представлена как процесс борьбы общества со своей культурой, преодоления ее устаревших установок, априорно присущего ей консерватизма.

В свое время мной была открыта закономерность исторического развития культуры, которую можно назвать «законом баланса социальной и культурной динамики» (Флиер, 2012). В соответствии с ним при ускорении темпа социального развития общества понижается уровень его локальной культурной самобытности, а при замедлении темпа развития уровень самобытности повышается (происходит ее накопление). Наибольшей локальной культурной самобытностью отличаются наиболее архаичные сообщества.

Все это имеет прямое отношение к проблеме структурирования культуры, поскольку ее бессмысленно структурировать в статике. Всякая предлагаемая модель структуры должна «работать» в исторической динамике, сохраняя свою устойчивость. Именно тогда ее познавательный потенциал будет теоретически значим, и культуру можно будет анализировать во всей глубине ее противоречий и динамике изменчивости. Поэтому главную проблему всякого структурирования культуры можно обозначить как «культурная структура в динамике исторического развития». А это уже научная задача совсем иной сложности.

Таким образом, определяется ряд принципов, которые желательно соблюдать при структурировании культуры как социального феномена во всей полноте его функций:

1. Структура культуры должна в целом соответствовать социальной стратификации общества и основным направлениям и сегментам практической жизнедеятельности людей (их приватной жизни, общественному служению и основным специализированным областям деятельности), в отношении которых культура функционирует как нормативно-регулятивная система.

2. Структура культуры должна отражать не столько ее исторически изменчивые формы и символы, сколько фундаментальные экзистенциальные установки сознания людей (смыслы, ментальности), определяющие характер актуальной социальной практики общества.

3. Структура культуры должна сохранять свою устойчивость как при рассмотрении ее в условной статике избранного исторического периода, так и в исторической динамике ее развития от эпохи к эпохе.

При соблюдении этих принципов существенно повышается вероятность того, что разрабатываемая структура культуры будет более или менее адекватна социальной реальности. Основным критерием такого соответствия, на мой взгляд, является отсутствие явных противоречий между предлагаемой структурой и системными данными других общественных наук.

Разумеется, изучая культуру, каждый автор преследует определенную научную цель, которая не всегда связана со всесторонним осмыслением культуры во всей полноте ее социальных функций, а может касаться только какого-то ее частного отраслевого сегмента (например, искусства, или крестьянских обычаев, или ритуалов и праздников и т. п.). При этом полное соответствие авторской трактовки культуры всему набору основных социальных, этнических, религиозных и прочих параметров общества не требуется. Но в таком случае честный ученый сразу предупреждает об этом читателя, чтобы он не искал в авторской интерпретации всей полноты отражения свойств культуры. В таких работах творческая интерпретация культуры не обязана отражать все ее реалии, но должна соответствовать научно-познавательной цели автора, от четкости формулирования которой в большой мере зависит научное качество проводимого исследования.

Но это характерно для ситуации углубленного исследования какого-то избранного сегмента, что не требует общего системного структурирования всей культуры. Такое структурирование становится необходимым, когда предметом исследования является вся культура как социальный феномен, как фактор человеческой жизни. И вот здесь знание научных принципов системного структурирования становится критически важным, поскольку подобное структурирование культуры выступает одним из основных исследовательских методов, раскрывающих суть культуры, вариантом генерализации общих представлений о ней. И этой методологии следует учиться.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Арнольдов, А. И. (1993) Введение в культурологию. М. : НАКиОЦ. 349 с.

Белл, Д. (1999) Грядущее постиндустриальное общество : опыт социального прогнозирования. М. : Академия. 578 с.

Дюркгейм, Э. (1991) О разделении общественного труда. Метод социологии. М. : Наука. 575, [1] с.

Каган, М. С. (2003a) Введение в историю мировой культуры : в 2 кн. Изд. 2-е. СПб. : Петрополис. Кн. 1. 368 с.

Каган, М. С. (2003b) Введение в историю мировой культуры : в 2 кн. Изд. 2-е. СПб. : Петрополис. Кн. 2. 320 с.

Костина, А. В. (2009а) Теоретические проблемы современной культурологии: Идеи, концепции, методы исследования. М. : Книжный дом «Либроком». 288 с.

Костина, А. В. (2009b) Национальная культура — этническая культура — массовая культура: «Баланс интересов» в современном обществе. М. : УРСС. 216 с.

Маркарян, Э. С. (1983) Теория культуры и современная наука : (логико-методологический анализ). М. : Мысль. 284 с.

Маркс, К. (1959) К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. М. : Политиздат. Т. 13. XXVI, 771 с. С. 1–167.

Ницше, Ф. (1990) Рождение трагедии из духа музыки. Предисловие к Рихарду Вагнеру // Ницше Ф. Соч. : в 2 т. М. : Мысль. Т. 1. 829, [2] с. С. 57–157.

Назаретян, А. П. (2008) Антропология насилия и культура самоорганизации. Очерки по эволюционно-исторической психологии. Изд. 2-е, испр. М. : УРСС. 256 с.

Орлова, Э. А. (1994) Динамика культуры и целенаправленная активность человека // Морфология культуры. Структура и динамика : учеб. пос. для вузов / под ред. Э. А. Орловой. М. : DrDoom. 415 с.

Пелипенко, А. А. (2007) Дуалистическая революция и смыслогенез в истории : учеб. пос. для вузов. М. : МГУКИ. 434 с.

Пелипенко, А. А. (2014) Избранные работы по теории культуры. Культура и смысл. М. : Согласие ; Артем. 726, [1] с.

Сорокин, П. А. (1992) Человек. Цивилизация. Общество / ред. А. Ю. Согомонов. М. : Политиздат. 543 с.

Сорокин, П. А. (2000) Социальная и культурная динамика: Исследования изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. СПб. : Изд-во Рус. христиан. гуманитар. ин-та. 1054 с.

Тойнби, А. (1991) Постижение истории : сборник. М. : Прогресс. 736 с.

Флиер, А. Я. (2000) Социальная типология культуры // Флиер А. Я. Культурология для культурологов : учеб. пос. для аспирантов, докторантов и соискателей. М. : Академический проект. 496 с. С. 214–219.

Флиер, А. Я. (2008) Социальная стратификация культуры // Флиер А. Я., Полетаева М. А. Происхождение и развитие культуры. М. : МГУКИ. 271, [1] с. С. 155–195.

Флиер, А. Я. (2012) Очерки теории исторической динамики культуры. М. : Согласие. 528 с.

Флиер, А. Я. (2014a) Культура как социально-регулятивная система и ее историческая типология [Электронный ресурс] // Культура культуры. № 2. URL: http://cult-cult.ru/culture-as-social-regulatory-system-and-its-historical-typology/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: 10.04.2016).

Флиер, А. Я. (2014b) Культура как «фабрика» по производству смыслов: историческая динамика // Культура культуры. № 3. URL: http://cult-cult.ru/kulitura-kak-fabrika-po-proizvodstvu-smyslov-istoricheskaya-dinamika/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: 10.04.2016).

Флиер, А. Я. (2015a) Добро и зло в культурно-историческом понимании // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2015. № 3 (май — июнь). С. 17–36. URL: http://zpu-journal.ru/e-zpu/2015/3/Flier_Good-Evil/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: 10.04.2016).

Флиер, А. Я. (2015b) Тернарная модель в морфологии культуры // Высшее образование для XXI века : XII Международная научная конференция. Москва, 3–5 декабря 2015 г. : Доклады и материалы. Секция 5. Проблемы культурологического образования. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. С. 11–16.

Шпенглер, О. (2003a) Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории : в 2 т. М. : Айрис-пресс. Т. 1: Образ и действительность. 528 с.

Шпенглер, О. (2003b) Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории : в 2 т. М. : Айрис-пресс. Т. 2: Всемирно-исторические перспективы. 624 с.

Цицерон, М. Т. (1975) Тускуланские беседы // Цицерон, М. Т. Избр. соч. / сост. и ред. М. Л. Гаспарова, С. А. Ошерова, В. М. Смирина. М. : Художественная литература. 456 с. С. 207–357.

Ясперс, К. (1991) Смысл и назначение истории. М. : Политиздат. 527 с.

Ferguson, A. (1767) An essay on the history of civil society. Edinburgh : Printed for A. Millar & T. Caddel in the Strand, London ; and A. Kincaid & J. Bell, Edinburgh. vii, [1], 430 p.

REFERENCES

Arnoldov, A. I. (1993) Vvedenie v kul'turologiiu [Introduction into culturology]. Moscow, NAKiOTs [Public Academy of Culture and Universal Human Values]. 349, [1] p. (In Russ.).

Bell, D. (1999) Griadushchee postindustrial'noe obshchestvo : opyt sotsial'nogo prognozirovaniia [The coming of post-industrial society: A venture of social forecasting]. Moscow, Akademiia Publ. 578 p. (In Russ.).

Durkheim, E. (1991) O razdelenii obshchestvennogo truda. Metod sotsiologii [The division of labor in society. The rules of sociological method]. Moscow, Nauka Publ. 575, [1] p. (In Russ.).

Kagan, M. S. (2003a) Vvedenie v istoriiu mirovoi kul'tury [Introduction into the history of world culture] : in 2 bks. 2nd edn. St. Petersburg, Petropolis Publ. Bk. 1. 368 p. (In Russ.).

Kagan, M. S. (2003b) Vvedenie v istoriiu mirovoi kul'tury [Introduction into the history of world culture] : in 2 bks. 2nd edn. St. Petersburg, Petropolis Publ. Bk. 2. 320 p. (In Russ.).

Kostina, A. V. (2009a) Teoreticheskie problemy sovremennoi kul'turologii: Idei, kontseptsii, metody issledovaniia [Theoretical issues of contemporary cultural studies: Ideas, concepts and research methodologies]. Moscow, Librokom Publ. House. 288 p. (In Russ.).

Kostina, A. V. (2009b) Natsional'naia kul'tura — etnicheskaia kul'tura — massovaia kul'tura: «Balans interesov» v sovremennom obshchestve [National culture — ethnic culture — mass culture. “Balance of interests” in contemporary society]. Moscow, URSS Publ. 216 p. (In Russ.).

Markarian, E. S. (1983) Teoriia kul'tury i sovremennaia nauka : (logiko-metodologicheskii analiz) [Theory of culture and modern science : A logical and methodological analysis]. Moscow, Mysl' Publ. 284 p. (In Russ.).

Marx, K. (1959) K kritike politicheskoi ekonomii [A contribution to the critique of political economy]. In: Marx, K. and Engels, F. Sochineniia [Works]. 2nd edn. Moscow, Politizdat Publ. Vol. 13. XXVI, 771 p. Pp. 1–167. (In Russ.).

Nietzsche, F. (1990) Rozhdenie tragedii iz dukha muzyki. Predislovie k Rikhardu Vagneru [The birth of tragedy from the spirit of music. A foreword to Richard Wagner]. In: Nietzsche, F. Sochineniia [Works] : in 2 vols. Moscow, Mysl' Publ. Vol. 1. 829, [2] p. Pp. 57–157. (In Russ.).

Nazaretian, A. P. (2008) Antropologiia nasiliia i kul'tura samoorganizatsii. Ocherki po evoliutsionno-istoricheskoi psikhologii [Anthropology of violence and culture of self-organization. Essays on evolutionary and historical psychology]. 2nd edn., revised. Moscow, URSS Publ. 256 p. (In Russ.).

Orlova, E. A. (1994) Dinamika kul'tury i tselenapravlennaia aktivnost' cheloveka [Dynamics of culture and task-oriented activity of man]. In: Morfologiia kul'tury. Struktura i dinamika [Morphology of culture. Structure and dynamics] : A guide for tertiary institutions / ed. by E. A. Orlova. Moscow, DrDoom Publ. 415 p. (In Russ.).

Pelipenko, A. A. (2007) Dualisticheskaia revoliutsiia i smyslogenez v istorii [Dualist revolution and genesis of meaning in history] : A study guide for tertiary institutions. Moscow, The Moscow State University of Culture and Arts Publ. 434 p. (In Russ.).

Pelipenko, A. A. (2014) Izbrannye raboty po teorii kul'tury. Kul'tura i smysl [Selected works on the theory of culture. Culture and meaning]. Moscow, Soglasie Publ. ; Artem Publ. 726, [1] p. (In Russ.).

Sorokin, P. A. (1992) Chelovek. Tsivilizatsiia. Obshchestvo [Man. Civilization. Society] / ed. by A. Yu. Sogomonov. Moscow, Politizdat Publ. 543 p. (In Russ.).

Sorokin, P. A. (2000) Sotsial'naia i kul'turnaia dinamika: Issledovaniia izmenenii v bol'shikh sistemakh iskusstva, istiny, etiki, prava i obshchestvennykh otnoshenii [Social and cultural dynamics. Research on the fluctuations of systems of art, truth, ethics, law, and social relationships]. St. Petersburg, Russian Christian Institute for the Humanities Publ. 1054 p. (In Russ.).

Toynbee, A. J. (1991) Postizhenie istorii [A study of history] : A collection. Moscow, Progress Publ. 736 p. (In Russ.).

Flier, A. Ya. (2000) Sotsial'naia tipologiia kul'tury [Social typology of culture]. In: Flier, A. Ya. Kul'turologiia dlia kul'turologov [Cultural studies for culturologists] : A study guide for postgraduates, doctoral candidates and applicants. Moscow, Akademicheskii proekt Publ. 496 p. Pp. 214–219. (In Russ.).

Flier, A. Ya. (2008) Sotsial'naia stratifikatsiia kul'tury [Social stratification of culture]. In: Flier, A. Ya. and Poletaeva, M. A. Proiskhozhdenie i razvitie kul'tury [Origins and development of culture]. Moscow, The Moscow State University of Culture and Arts Publ. 271, [1] p. Pp. 155–195. (In Russ.).

Flier, A. Ya. (2012) Ocherki teorii istoricheskoi dinamiki kul'tury [Essays on the theory of the historical dynamics of culture]. Moscow, Soglasie Publ. 528 p. (In Russ.).

Flier, A. Ya. (2014) Kul'tura kak sotsial'no-reguliativnaia sistema i ee istoricheskaia tipologiia [Culture as a social and regulatory system and its historical typology]. Kul'tura kul'tury, no. 2. [online] Available at: http://cult-cult.ru/culture-as-social-regulatory-system-and-its-historical-typology/ [archived in WebCite] (accessed 10.04.2016). (In Russ.).

Flier, A. Ya. (2014b) Kul'tura kak «fabrika» po proizvodstvu smyslov: istoricheskaia dinamika [Culture as a “factory” of meanings]. Kul'tura kul'tury, no. 3. [online] Available at: http://cult-cult.ru/kulitura-kak-fabrika-po-proizvodstvu-smyslov-istoricheskaya-dinamika/ [archived in WebCite] (accessed 10.04.2016).

Flier, A. Ya. (2015a) Dobro i zlo v kul'turno-istoricheskom ponimanii [Good and evil in cultural and historical understanding]. Informatsionnyi portal “Znanie. Ponimanie. Umenie”, no. 3 (May — June), pp. 17–36. [online] Available at: http://zpu-journal.ru/e-zpu/2015/3/Flier_Good-Evil/ [archived in WebCite] (accessed 10.04.2016). (In Russ.).

Flier, A. Ya. (2015b) Ternarnaia model' v morfologii kul'tury [Ternary model in the morphology of culture]. In: Vysshee obrazovanie dlia XXI veka [Higher education for the 21st century] : The 12th International conference. Moscow, December 3–5, 2015 : Proceedings. Workshop 5: Problemy kul'turologicheskogo obrazovaniia [Issues of culturological education]. Moscow, Moscow University for the Humanities Publ. Pp. 11–16. (In Russ.).

Spengler, O. (2003a) Zakat Evropy. Ocherki morfologii mirovoi istorii [The decline of Europe. Outlines of a morphology of world history] : in 2 vols. Moscow, Airis-press Publ. Vol. 1: Obraz i deistvitel'nost' [Gestalt and reality]. 528 p. (In Russ.).

Spengler, O. (2003b) Zakat Evropy. Ocherki morfologii mirovoi istorii [The decline of Europe. Outlines of a morphology of world history] : in 2 vols. Moscow, Airis-press Publ. Vol. 2: Vsemirno-istoricheskie perspektivy [Perspectives of world history]. 624 p. (In Russ.).

Cicero, M. T. (1975) Tuskulanskie besedy [Tusculan disputations]. In: Cicero, M. T. Izbrannye sochineniia [Selected works] / comp. and ed. by M. L. Gasparov, S. A. Osherov, V. M. Smirin. Moscow, Khudozhestvennaia literatura Publ. 456 p. Pp. 207–357. (In Russ.).

Jaspers, K. (1991) Smysl i naznachenie istorii [The origin and goal of history]. Moscow, Politizdat Publ. 527 p. (In Russ.).

Ferguson, A. (1767) An essay on the history of civil society. Edinburgh, Printed for A. Millar & T. Caddel in the Strand, London ; and A. Kincaid & J. Bell, Edinburgh. vii, [1], 430 p.

Флиер Андрей Яковлевич — доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Экспериментально-аналитического центра развития образовательных систем в сфере культуры Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева. Адрес: 129366, Россия, Москва, ул. Космонавтов, д. 2. Тел.: +7 (495) 686-13-19.

Flier Andrei Yakovlevich, Doctor of Philosophy, Professor, Chief Researcher, Experimental and Analytical Center for the Development of Educational Systems in Cultural Sphere, D. S. Likhachev Russian Research Institute for Cultural and Natural Heritage. Postal address: 2 Kosmonavtov St., 129366 Moscow, Russian Federation. Tel.: +7 (495) 686-13-19.

E-mail: andrey.flier@yandex.ru

Библиограф. описание: Флиер А. Я. Опыт систематизации структуры культуры [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2016. № 3 (май — июнь). URL: http://zpu-journal.ru/e-zpu/2016/3/Flier_Systematization-Structure-Culture/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: дд.мм.гггг).

Дата поступления: 18.04.2016.