Ясинская М. Б. Семантика неопределённости чеховского текста
УДК 821.161.1
Yasinskaya M. B. Semantics of Uncertainty in Chekhov’s Text
Аннотация ♦ В статье анализируются способы выражения семантики неопределённости в тексте рассказа А. П. Чехова «Попрыгунья»; определяется интенциональная направленность текста и восприятие его реципиентом.
Ключевые слова: семантика неопределённости, коммуникативно-прагматические интенции, А. П. Чехов, «Попрыгунья».
Abstract ♦ The article analyzes the ways for the expression of semantics of uncertainty in the text of Anton P. Chekhov’s short story “The Grasshopper” (“Poprygun’ia”). The author determines the intentional line of the text and its perception by a recipient.
Keywords: semantics of uncertainty, communicative and pragmatic intentions, A. P. Chekhov, “Poprygun’ia”, “The Grasshopper”.
И чем он непонятнее говорил, тем легче Ольга Ивановна его понимала.
А. П. Чехов. «Попрыгунья»
Семантическая категория определённости/неопределённости является одной из важнейших категорий русского языка; категория неопределённости считается семантической доминантой русской языковой картины мира (Логический анализ языка … , 1995; Падучева, 1996, 2010; Колесов, 2006).
Под понятийной категорией определённости/неопределённости мы понимаем одну из категорий высказывания, функция которой, «её — актуализация и детерминация имени, демонстрация его единственности в описываемой ситуации (определённость) либо выражение его отношения к классу подобных ему феноменов (неопределённость)» (Николаева, 1990: 376).
Семантика неопределённости наиболее явно репрезентирована неопределёнными местоимениями (далее — НМ). НМ исследованы с позиций описательной грамматики[1], семантико-синтаксических особенностей[2], когнитивистики[3], как категории неопределённости[4], функции в художественном тексте[5].
Представляется интересным проанализировать семантический потенциал категории определённости/неопределённости в художественном тексте рассказа А.П. Чехова «Попрыгунья», выявить имплицитное коммуникативно-прагматическое намерение автора, моделирующее, на наш взгляд, референцию неопределённости в сознании реципиента.
Материалом для анализа послужили неопределённые местоимения-существительные и местоимения-прилагательные (в тексте насчитывается свыше 50-ти употреблений) с аффиксами -то, -нибудь, не- и другие части речи, выполняющие дейктическую функцию в тексте рассказа.
Функция НМ в чеховском тексте не исчерпывается лишь обозначением неопределённости; НМ выполняют функцию организации художественного пространства текста, также являются средствами выражения и обозначения семантики неопределённости, что, в свою очередь, подразумевает у коммуникантов того или иного базиса понимания, помогающего декодировать коммуникативно-прагматические интенции автора.
В тексте можно выделить четыре семантических микрополя неопределённости: неизвестность, неясность, неполнота, неуверенность, организованных при помощи НМ, условно относящихся к планам выражения.
1. Семантическое микрополе неизвестности представлена следующими НМ-актуализаторами:
«Среди этой артистической, свободной и избалованной судьбою компании, правда, деликатной и скромной, но вспоминавшей о существовании каких-то докторов только во время болезни и для которой имя Дымов звучало так же различно, как Сидоров или Тарасов, — среди этой компании Дымов казался чужим, лишним и маленьким, хотя был высок ростом и широк в плечах» (Чехов, 1977: 8); «Ежедневно, вставши с постели часов в одиннадцать, Ольга Ивановна играла на рояли или же, если было солнце, писала что-нибудь масляными красками» (Чехов, 1977: 9); «На даче, очень неприглядной на вид, с низкими потолками, оклеенными писчею бумагой, и с неровными щелистыми полами, было только три комнаты. В одной стояла кровать, в другой на стульях и окнах валялись холсты, кисти, засаленная бумага и мужские пальто и шляпы, а в третьей Дымов застал трех каких-то незнакомых мужчин» (Чехов, 1977: 13); «Бирюзовый цвет воды, какого она раньше никогда не видала, небо, берега, черные тени и безотчетная (какая-то. — М. Я.) радость, наполнявшая ее душу, говорили ей, что из нее выйдет великая художница (какая-то. — М. Я.) и что где-то там за далью, за лунной ночью (где-то. — М. Я.), в бесконечном пространстве (где-то. — М. Я.) ожидают ее успех, слава, любовь народа...» (Чехов, 1977: 15); «Ольга Ивановна сидела за перегородкой на кровати и, перебирая пальцами свои прекрасные льняные волосы, воображала себя то в гостиной, то в спальне, то в кабинете мужа; воображение уносило ее в театр, к портнихе и к знаменитым друзьям. Что-то они поделывают теперь?» (Чехов, 1977: 17); «Она уже не помнила ни лунного вечера на Волге, ни объяснений в любви, ни поэтической жизни в избе, а помнила только, что она из пустой прихоти, из баловства, вся, с руками и с ногами, вымазалась во что-то грязное, липкое, от чего никогда уж не отмоешься...» (Чехов, 1977: 28); «Молчаливое, безропотное, непонятное существо, обезличенное своею кротостью, бесхарактерное, слабое от излишней доброты, глухо страдало где-то там у себя на диване и не жаловалось» (Чехов, 1977: 28); «Nature morte, порт... — думала она, опять впадая в забытье, — спорт... курорт... А как Шрек? Шрек, грек, врек... крек. А где-то теперь мои друзья? Знают ли они, что у нас горе? Господи, спаси... избави. Шрек, грек...» (Чехов, 1977: 29); и др.
НМ семантического микрополя неизвестности обладают семантикой «абсолютной пространственной неопределённости» (ядро[6] семантического микрополя неизвестности — «где-то там»), взаимодействующей с категорией субъективной модальности. С помощью НМ подчёркивается неспособность/нежелание/невозможность персонажей самоидентифицироваться и идентифицировать реальность, необходимость, возможность и т. п.
«Ежедневно, вставши с постели часов в одиннадцать, Ольга Ивановна играла на рояли или же, если было солнце, писала что-нибудь масляными красками» (Чехов, 1977: 9); «Стоило кому-нибудь прославиться хоть немножко и заставить о себе говорить, как она уж знакомилась с ним (с кем-то. — М. Я.), в тот же день дружилась и приглашала к себе» (Чехов, 1977: 10); «Рядом с нею стоял Рябовский и говорил ей, что черные тени на воде — не тени, а сон (что-то. — М. Я.), что в виду этой колдовской воды с фантастическим блеском, в виду бездонного неба и грустных, задумчивых берегов, говорящих о суете нашей жизни и о существовании чего-то высшего, вечного, блаженного, хорошо бы забыться, умереть, стать воспоминанием (Чехов, 1977: 15); «Как вам не наскучит? Я бы на вашем месте бросил живопись и занялся серьезно музыкой или чем-нибудь» (Чехов, 1977: 25); «Но, напившись кофе, она соображала, что Рябовский отнял у нее мужа и что теперь она осталась без мужа и без Рябовского; потом она вспоминала разговоры своих знакомых о том, что Рябовский готовит к выставке нечто (что-то. — М. Я.) поразительное, смесь пейзажа с жанром (что-то. — М. Я.), во вкусе Поленова, отчего все (кто-то. — М. Я.), кто бывает в его мастерской, приходят в восторг; но ведь это, думала она, он создал под ее влиянием и вообще, благодаря ее влиянию, он сильно изменился к лучшему» (Чехов, 1977: 22); «И вспоминала она также, что в последний раз он приходил к ней в каком-то сером сюртучке с искрами и в новом галстуке и спрашивал томно: «Я красив?» (Чехов, 1977: 22); «По-прежнему она каждый день возвращалась поздно ночью, но Дымов уже не спал, как в прошлом году, а сидел у себя в кабинете и что-то работал» (Чехов, 1977: 24); и др.
Коммуникативный потенциал персонажей выражает отношение «внутреннего видения» и «внешнего», существующего в субъективной модальности семантики неясности, размытости, нечеткости, зыбкости (ядро семантического микрополя «что-то/кто-то»), не позволяющей объективно оценить субъектно-объектную референцию к действительности.
«А между тем Ольга Ивановна и ее друзья и добрые знакомые были не совсем обыкновенные люди. Каждый из них был чем-нибудь замечателен и немножко (сколько-то. — М. Я.) известен, имел уже имя и считался знаменитостью, или же хотя и не был еще знаменит, но зато подавал блестящие надежды» (Чехов, 1977: 7); «Почти каждый день к ней приходил Рябовский, чтобы посмотреть, какие она сделала успехи по живописи. Когда она показывала ему свою живопись, он засовывал руки глубоко в карманы, крепко сжимал губы, сопел и говорил: Так-с... Это облако у вас кричит: оно освещено не по-вечернему. Передний план как-то сжеван, и что-то, понимаете ли, не то... А избушка у вас подавилась чем-то и жалобно пищит... надо бы угол этот потемнее (как-то — М. Я.) взять. А в общем недурственно (как-то. — М. Я.)... Хвалю» (Чехов, 1977: 12); «Она вдруг почувствовала себя оскорбленной и сказала холодно: Нам нужно расстаться на некоторое время, а то от скуки мы можем серьезно поссориться. Мне это надоело. Сегодня я уеду» (Чехов, 1977: 20); и др.
НМ, актуализирующие семантику неполноты, выражают семантику недостаточности, несоотнесённости участников действия с участниками речевого акта; некую недоговорённость, недосказанность, отражённую в субъективной модальности без идентифицирующих референций, которые не входят в пресуппозицию коммуникантов и автокоммуникантов (ядро семантического микрополя «как-то» — «немножко»).
«— Посмотрите на него: не правда ли, в нём что-то есть? — говорила она своим друзьям, кивая на мужа и как бы желая объяснить, почему это она вышла за простого, очень обыкновенного и ничем не замечательного человека» (Чехов, 1977: 7); «Не правда ли, в нём есть что-то сильное, могучее, медвежье?» (Чехов, 1977: 8); «Ни одна вечеринка не обходилась без того, чтобы хозяйка не вздрагивала при каждом звонке и не говорила с победным выражением лица: «Это он!», разумея под словом «он» какую-нибудь новую приглашенную знаменитость» (Чехов, 1977: 11); «Рябовский схватил себя за голову и прошелся из угла в угол, потом с решительным лицом, как будто желая что-то кому-то доказать, надел фуражку, перекинул через плечо ружье и вышел из избы» (Чехов, 1977: 19); «Однажды она сказала Рябовскому про мужа: «Этот человек (кто-то. — М. Я.) гнетет меня своим великодушием!» Эта фраза ей так понравилась, что, встречаясь с художниками, которые знали об её романе с Рябовским, она всякий раз говорила про мужа, делая энергический жест рукой: «Этот человек гнетет меня своим великодушием!» (Чехов, 1977: 23); «Ольге Ивановне хотелось громко крикнуть, ударить художника по голове чем-нибудь тяжелым и уйти, но она ничего не видела сквозь слезы, была подавлена своим стыдом и чувствовала себя уж не Ольгой Ивановной и не художницей (кем-то. — М. Я.), а маленькою козявкой (кем-то. — М. Я.)» (Чехов, 1977: 25); «Один из докторов нечаянно чему-то засмеялся, и как-то странно и робко прозвучал этот смех, даже жутко сделалось» (Чехов, 1977: 29); и др.
Семантическое микрополе неуверенности является реперной точкой семантического поля неопределённости всего текста. Ср.: «Не правда ли, в нём (Дымове. — М. Я.) есть что-то сильное, могучее, медвежье?» (Чехов, 1977: 8); «Ты один только можешь спасти меня! Завтра будет здесь преоригинальная свадьба, — продолжала она, смеясь и завязывая мужу галстук. — Женится молодой телеграфист на станции, некто Чикельдеев. <…> Красивый молодой человек, ну, неглупый, и есть в лице, знаешь, что-то сильное, медвежье... (Чехов, 1977: 14).
В семантическом микрополе неуверенности явлена попытка коммуникантов самоидентифицироваться и идентифицироваться в континууме: личность — неличность, реальность — гипотетичность реальности — ирреальность.
Семантика неуверенности реализуется как модальность, как категория отношения связи мира внешних явлений и внутреннего мира человека, как отношение высказывания субъекта к действительности (ядро семантического микрополя неуверенности «что-то кому-то»).
НМ «что-то — кому-то» является ядром в семантическом поле неопределённости, организуют весь текст, актуализируя семантику неуверенности, неполноты, неясности и неизвестности.
НМ «что-то» — «кто-то» — «кому-то» — «как-то»- «немножко» — «где-то» — «там» можно назвать интенсификаторами смысла текста рассказа А. П. Чехова «Попрыгунья»; интенсификаторы смысла устанавливают имплицитные отношения между элементами художественного текста.
Таким образом, главная героиня «попрыгунья» занимается «чем-нибудь», пишет «что-нибудь», ощущает себя «не художницей», а «козявкой», и попадает во «что-то грязное, липкое»; окружают её — муж, в котором «что-то есть», он — «Сидоров», «Тарасов», «Чикильдеев», «существо» и «этот человек», который «что-то работал»; любовник — «в каком-то сером сюртучке», «некто», пишущий «нечто поразительное»; знакомые — «какие-то доктора», «кто-то», и они «что-то поделывают», находятся «где-то», и в целом жизнь — «где-то там», «в некотором времени» и похожа на «этюд», «nature morte».
Представляется, что НМ выполняют функцию не только актуализации семантического выражения неопределённости, но и функцию экономии языковых средств выражения; также являются одновременно формальными маркерами авторского отношения и интерпретаторами его содержания.
Семантика неопределённости, актуализированная НМ, является текстообразующей сущностью, выраженной посредством авторской модальности, позволяет декодировать имплицитные смыслы коммуникативно-прагматической интенции писателя, направленной на моделирование пространства неопределённости как художественного средства воздействия на реципиента.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Изучение сходства и различия значений НМ, имеющих разные аффиксы, зависимость их значений от наличия информации у говорящего (М. В. Ломоносов, Н. И. Греч, Г. П. Павский, И. И. Давыдов, Ф. И. Буслаев).
[2] Работы А. А. Шахматова, В. В. Виноградова, A. M. Пешковского.
[3] В когнитивном аспекте все русские местоимения делят на две группы: 1) местоимения, которые совмещают функцию указания с функцией обозначения некоторых категорий бытия; 2) местоимения, модифицирующие смыслы, и выражающие категорию определенности/неопределенности (Н. Ю. Шведова).
[4] В работах Е. М. Галкиной-Федорук, Т. М. Николаевой, Е. В. Падучевой, А. Д. Шмелёва и др.
[5] В работах И. И. Ковтуновой, Н. А. Кожевниковой, Л. А. Горшкова.
[6] Под ядром семантического микрополя мы понимаем смысло- и текстообразующий фактор художественного пространства текста.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Колесов, В. В. (2006) Русская ментальность в языке и тексте. СПб. : Петербургское востоковедение. 624 с.
Логический анализ языка: Истина и истинность в контексте разных культур (1995) / отв. ред. Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. М. : Наука. 201 с.
Николаева, Т. М. (1990) Определённости/неопределённости категория // Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М. : Советская энциклопедия. 682, [3] с. С. 376.
Падучева, Е. В. (1996) Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М. : Школа «Языки русской культуры». 464 с.
Падучева, Е. В. (2010) Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива. Изд. 2-е, испр. и доп. М. : Языки славянской культуры. 480 с.
Чехов, А. П. (1977) Попрыгунья // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем : в 30 т. Сочинения : в 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М. : Наука. Т. 8. 528 с. С. 7–31.
REFERENCES
Kolesov, V. V. (2006) Russkaia mental'nost' v iazyke i tekste [Russian mentality in language and text]. St. Petersburg, Peterburgskoe vostokovedenie Publ. 624 p. (In Russ.).
Logicheskii analiz iazyka: Istina i istinnost' v kontekste raznykh kul'tur [Logical analysis of language: The verity and veracity in the context of various cultures] (1995) / ed. by N. D. Arutiunova and N. K. Riabtseva. Moscow, Nauka Publ. 201 p. (In Russ.).
Nikolaeva, T. M. (1990) Opredelennosti/neopredelennosti kategoriia [Category of certainty/uncertainty]. In: Lingvisticheskii entsiklopedicheskii slovar' [Linguistic encyclopedic dictionary] / ed. by V. N. Yartseva. Moscow, Sovetskaia entsiklopediia Publ. 682, [3] p. Pp. 376. (In Russ.).
Paducheva, E. V. (1996) Semanticheskie issledovaniia (Semantika vremeni i vida v russkom iazyke; Semantika narrativa) [Semantic research (Semantics of time and aspect in the Russian language; Semantics of narrative)]. Moscow, Shkola «Iazyki russkoi kul'tury» Publ. 464 p. (In Russ.).
Paducheva, E. V. (2010) Semanticheskie issledovaniia: Semantika vremeni i vida v russkom iazyke; Semantika narrative [Semantic research: Semantics of time and aspect in the Russian language; Semantics of narrative]. 2nd edn., revised and enlarged. Moscow, Iazyki slavianskoi kul'tury Publ. 480 p. (In Russ.).
Chekhov, A. P. (1977) Poprygun'ia [The grasshopper]. In: Chekhov, A. P. Polnoe sobranie sochinenii i pisem [Complete works and letters] : in 30 vols. Sochineniia [Works] : in 18 vols. / The Academy of Sciences of the USSR. The Gorky Institute of World Literature. Moscow, Nauka Publ. Vol. 8. 528 p. Pp. 7–31. (In Russ.).
Ясинская Милена Борисовна — кандидат филологических наук, доцент, профессор кафедры философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета. Адрес: 111395 Москва, ул. Юности, 5. Тел.: +7 (499) 374-61-81.
Yasinskaya Milena Borisovna, Candidate of Philology, Associate Professor; Professor, Department of Philosophy, Culturology and Politology, Moscow University for the Humanities. Postal address: 5 Yunosti St., 111395 Moscow, Russian Federation. Tel.: +7 (499) 374-61-81.
