Васильев Ю. А. Тайны «Могикана». Статья 2. Без права на ошибку: карельское подполье
Статья подготовлена в рамках проекта «Демифологизация истории России», осуществляемого АНО «Центр образовательных технологий» при поддержке Общероссийской общественной организации «Общество “Знание” России».
The article was written within the framework of the project “The Demythologization of Russian History” conducted by Autonomous Non-Commercial Organization “Center for Educational Technologies” with support from All-Russian Non-governmental Organization “Society Knowledge of Russia”.
УДК 94(470.22)
Vasiliev Yu. A. The “Mohican’s” Secrets. Article 2. Mistakes Are Not an Option: Karelian Underground
Аннотация ♦ Во второй статье из цикла «Тайны “Могикана”» (К 100-летию со дня рождения Ю. В. Андропова) освещается деятельность Андропова в годы Великой Отечественной войны по организации секретной подпольной работы в оккупированных районах Карелии. Материалы статьи основаны на рассекреченных архивных документах, многие из которых ранее были недоступны для исследователей.
В статье показано, что комсомольский руководитель прифронтовой республики непосредственно занимался организацией подпольной работы на оккупированной территории: он лично проводил подбор кадров подпольщиков и разведчиков, разрабатывал для них конкретные боевые задания, инструктировал подпольщиков перед отправкой в тыл врага, готовил аналитические обзоры и информацию. Вся деятельность, связанная с оккупированными районами, являлась строго секретной.
Автор статьи обосновал положение об эффективности созданной Андроповым системы подпольной работы в оккупированных финскими войсками районах республики. В работе утверждается, что в годы Великой Отечественной войны Ю. В. Андропов состоялся как специалист в организации разведки и контрразведки, его компетенции в этой области были востребованы впоследствии.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, Ю. В. Андропов, Карело-Финская ССР, комсомол, оккупация, подпольная работа.
Abstract ♦ The second article of the series The “Mohican’s” Secrets (dedicated to the 100th anniversary of Yuri Andropov) covers Andropov’s efforts during the Great Patriotic War for the development of secret underground activities in the occupied areas of Karelia. The article is based on declassified archival documents, many of which were previously inaccessible to researchers.
The article shows that the Komsomol leader of the front-line republic was directly involved in organizing clandestine work in the occupied territories: he was personally conducting recruitment of members of the underground and spies, working out specific combat missions for them, instructing conspiracy fighters before their dispatch to the rear of the enemy, preparing analytical reviews and information. All activities related to the occupied areas were strictly confidential.
The author proves the effectiveness of the system of secret underground activities established by Andropov in the areas of the Republic occupied by the Finnish troops. The paper argues that in the years of the Great Patriotic War Yuri V. Andropov succeeded as a specialist in intelligence and counterintelligence management, his competencies in this area were claimed afterwards.
Keywords: the Great Patriotic War, Yuri Andropov, Karelian-Finnish SSR, Komsomol, occupation, conspiracy work.
В связи с оккупацией в первые месяцы Великой Отечественной войны 2/3 территории Карело-Финской ССР войсками Финляндии важным направлением деятельности ЦК ЛКСМ республики во главе с Ю. В. Андроповым стала военная работа, в том числе подготовка подпольщиков для работы в оккупированных районах. Активно участвуя в создании ополчения в Пряжинском, Ведлозерском, Петровском, Олонецком и других районах, Андропов поручил райкомам комсомола дать точные и конкретные сведения о том, кто из комсомольцев не успел эвакуироваться и оказался в занятых врагом селах, возможно ли связаться с ними. Он дал задание отобрать надежных активистов, владеющих финским языком, грамотных, морально и физически крепких. Основная часть рекомендованных были девушки. Отобранные из них прошли специальную подготовку для работы в подполье. С начала войны до конца 1943 г. при непосредственном участии Андропова было подготовлено и направлено на подпольную работу (секретари подпольных райкомов, связные, радисты, разведчики) 120 человек (в т. ч. 46 комсомольцев) (Власова, Пашкова, 2004: Электр. ресурс; Чекисты Карелии, 1986: 54).
По оценке Андропова, осенью 1941 г. — в начале 1942 г. был накоплен опыт подпольной работы. Этот первоначальный опыт далеко не всегда был позитивный. Оставленные в оккупированных районах подпольщики не имели необходимой подготовки для работы в тылу врага. В условиях жесткого оккупационного режима некоторые из них не проявили активности, отсутствовала связь. Недостатком опыта организации подпольной работы объяснялся провал подпольной группы в Петрозаводске (ее возглавляли член ЦК ЛКСМ республики Киселева и работник ЦК Державина, оставленные для работы в подполье). Персональная самокритика Андропова выражалась в отсутствии должной подготовки подпольных групп, излишней поспешности, что приводило к неосторожности, растерянности в «особо острых моментах» (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 95, 134). Андропов сформулировал правило, которое в полной мере можно отнести к участникам подпольной работы. В одной из своих статей в журнале «Смена» он написал: «Быть смелым — это не значит очертя голову бросаться вперед. Только умелое сочетание смелости, осторожности и точного расчета дает положительный результат. Тот, кто все предусмотрит и не растеряется ни при каких обстоятельствах, оказывается хозяином положения» (Андропов, 1983: 23).
С учетом полученных уроков с начала 1942 г. началась целенаправленная подготовка подпольных групп. В 1942 г. оккупированные районы прифронтовой республики стали приоритетным объектом в деятельности ЦК ЛКСМ. Это было связано с созданием 19 июля 1942 г. нового специального подразделения в ЦК ВЛКСМ, который получил название отдела по работе среди комсомольцев и молодежи во временно оккупированных районах и партизанских отрядах. С целью конспирации работы отдела было установлено его название — «специальный отдел» (спецотдел ЦК ВЛКСМ). Решением бюро ЦК ВЛКСМ от 5 октября 1942 г. «О руководстве работой комсомольских организаций в тылу врага» устанавливалась персональная ответственность первых секретарей прифронтовых ЦК ЛКСМ, обкомов за организацию подпольной работы на оккупированных территориях и требовалось «принять все необходимые меры по усилению партизанской борьбы». В частности, под непосредственным руководством первого секретаря производилась подготовка групп связных (их называли «ходоки») и организаторов подполья для отправки в тыл противника. Руководитель комсомольского органа лично занимался разработкой конкретных заданий для подпольщиков, именно от него подпольщики, направляемые за линию фронта, получали задание и инструкции по его выполнению. Под руководством первого секретаря должна была производиться организация активной диверсионной деятельности на оккупированной территории, создание комсомольско-молодежных партизанских отрядов. В условиях жестокой войны ЦК ВЛКСМ требовал развернуть соревнование «по истреблению оккупантов»: рекомендовалось широкая пропаганда «опыта передовиков соревнования», повсеместное открытие «коллективных и личных счетов» (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 6. Л. 23–24, 26, 51–54). Вся деятельность, связанная с оккупированными районами, являлась секретной: все документы имели гриф «совершенно секретно» (высшая категория секретности) или «секретно».
В 1942–1944 гг. «Могикан» (позывной Андропова) создал системную организацию подпольной работы в оккупированных финскими войсками районах республики. При непосредственном участии Андропова были отобраны, подготовлены и направлены на подпольную работу десятки человек. В их числе Мария Мелентьева, Анна Лисицына, Анастасия Звездина, Любовь Туманова, Павел Удальцов, Сильвия Паасо и др. Так, Марии Мелентьевой, когда началась война, было 17 лет (род. 24.01.1924 г.), она закончила восемь классов Пряжинской средней школы. По направлению Пряжинского райкома комсомола работала санитаркой в эвакогоспитале №1123 в прифронтовом рабочем поселке Сегежа. Там же она встретилась с Анной Лисицыной (1922 г. рождения), которая после окончания библиотечного техникума работала библиотекарем в Сегежском районном клубе. Девушки, знавшие финский язык (Мелентьева — карелка, Лисицына — вепсянка), были привлечены Ю. В. Андроповым к подпольной работе. Известно, что спецподготовка М. Мелентьевой началась в декабре 1941 г. по поручению Андропова (см.: Шлейкин, 2014: 55).
Комсомолка Любовь Туманова была направлена в разведшколу. Девушка в начале войны работала осмотрщицей вагонов на станции Кемь, записалась в народное ополчение. В разведшколе она освоила специальность радистки. Радистку-подпольщицу Сильву Паасо зачислили в спецшколу в 17 марта 1942 г. Вместе со своим будущим мужем Павлом Удальцовым она прошла полный курс обучения. В августе 1943 г. С. Паасо в качестве радистки группы подпольщиков была заброшена в Шелтозерский район. Группа успешно работала до конца ноября 1943 года. (Беломорская трибуна. 2012. 26 июля. С. 3). «Сима» (подпольный псевдоним Сильвы Паасо, прозванная «снайпер эфира», в своих воспоминаниях о военных годах рассказала следующую историю. Вызвали ее, слушательницу медицинских курсов, к Андропову. Он сразу спросил, знает ли она финский. «Да, говорю, знаю, я же финка. “А еще что умеешь?” Спортсменка я, на лыжах хорошо хожу, так ему и отвечаю. Он говорит: “Как ты смотришь на то, чтобы поступить в спецшколу, где тебя научат работать в тылу врага?” Я говорю, согласна, согласна. А он: “Что же так быстро соглашаешься, посоветуйся с мамой”. Так он меня благословил на подпольную деятельность. Я научилась в школе бросать гранату, стрелять со всех видов оружия, работать с рацией. И вот, уже получив одно из заданий, я оказалась в Сегеже. И вдруг встречаю там своего друга Пашу Удальцова, который стал потом моим мужем. Его после ранения Андропов взял завхозом. После всех заданий мы встретились в гостиничном номере. Я приготовила нехитрый ужин, а потом мы стали петь. Мой Паша петь любил. И вдруг запел Андропов. Это было так неожиданно и так красиво. А потом Юрий Владимирович взял связку книг и ушел в свой номер. Паша уверил меня: не сомневайся, прочтет все за ночь» (Севец-Ермолина, 2004: Электр. ресурс). По свидетельству современников, Андропов имел красивый голос (особенно он любил романсы «Я встретил вас, и все былое…», «Вернись, я все прощу»), играл на гитаре, сочинял стихи.
В проведении подпольной работы на оккупированной противником территории Андропов поддерживал постоянную, по его словам, «тесную связь» с разведотделом Карельского фронта (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 47. Д. 42. Л. 148). Он постоянно взаимодействовал со спецшколами НКВД и ЦК КП(б) КФССР. Деятельность руководителя комсомольского органа в КФССР осуществлялась в постоянном и непосредственном личном взаимодействии Андропова с руководством ЦК ВЛКСМ: первым секретарем ЦК ВЛКСМ Н.А. Михайловым, секретарем ЦК А. Н. Шелепиным, зав. Спецотделом А. А. Сысоевой, зав. военным отделом Д. В. Постниковым. В работе с документами был установлен режим строжайшей секретности. Только руководители ЦК ВЛКСМ (секретари, занимавшиеся военной работой) имели доступ к информации о подпольной работе в Карелии в тылу противника. Даже ответственным сотрудникам аппарата ЦК ВЛКСМ без специального разрешения запрещалось ознакомление с документами Спецотдела. Сотрудники самого Спецотдела получали документы для работы в начале рабочего дня под роспись, в конце каждого дня сдавали их на хранение в несгораемом шкафу.
В Карелии Ю. В. Андропов регулярно представлял справки в ЦК Компартии республики о деятельности на оккупированной территории. Однако представляется, что в Москву направлялась гораздо более обширная информация. С целью конспирации и предотвращения утечки оперативной информации о многих деталях работы на «невидимом фронте» не знали даже партийные руководители республики. Любая утечка информации могла обернуться ценой многих жизней подпольщиков.
В процессе организации карельского комсомольского подполья Андропов выделил два этапа: 1) подготовительный период; 2) проведение активной подпольной работы. Переход ко второму этапу, по его расчетам, начался в августе 1942 г. В условиях подготовительного периода были добыты необходимые образцы документов финской оккупационной власти: паспорта, пропуска, продовольственные карточки. Эти документы размножались и использовались подпольщиками и партизанами в тылу противника. Была организована подпольная связь, явочные квартиры, подготовлена экипировка, вооружение. Кроме того, на случай возможного прорыва фронта и оккупации прифронтовых районов ЦК ЛКСМ были подготовлены 94 подпольных работника (в том числе 23 карела), определены секретари подпольных РК в Лоухи, Кемь, Беломорск (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 13–14, 23–24).
Занимаясь подбором подпольщиков, Ю. В. Андропов привлекал к работе людей, которым доверял. Кого-то брал на работу в аппарат ЦК комсомола, присматривался. К подпольной работе были привлечены сотрудники центрального комсомольского органа республики: Андрей Эртэ, Татьяна Щербакова, Александра Семенова, Нина Лебедева. По воспоминаниям бывшей подпольщицы Марии Бультяковой, ей предложили поработать в аппарате ЦК ЛКСМ — инструктором по школам. Однажды состоялся разговор с Андроповым — Марии было предложена подпольная работа секретарем Сегозерского райкома комсомола. Андропов предупредил: о состоявшемся разговоре никому ни слова. Он разработал легенду, вместе ее обсуждали. Поручил инструктору ЦК Ксении Даниевой поработать с финским языком. Проверял знание финского секретарь ЦК Петр Ихалайнен (см.: Шлейкин, 2014: 79).
Секретарей подпольных райкомов для оккупированных районов подбирал лично Андропов. В их числе: секретарь подпольного Заонежского РК Дарья Дудкова, секретарь Шелтозерского райкома Ульяна Догоняева, секретарь Прионежского РК Нина Лебедева. Готовилась группа подпольщиков для отправки в тыл врага: Мелентьева, Семенова, Даниева, Рягоева, Якхонен, Яккола, Питкянен (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 133; Д. 187. Л. 14). С целью конспирации на бюро ЦК ЛКСМ их не утверждали. Подобная конспиративная практика работы была признана правильной и поддержана Спецотделом ЦК ВЛКСМ (Там же. Д. 188. Л. 41). По характеристике Андропова, секретарь подпольного Олонецкого РК А. Семенова, позывной Софья (до оккупации секретарь Питкярантского райкома комсомола) «имеет смелый и решительный характер», владеет финским и карельским языками, знает условия района, ее родственники проживали на территории района. Другой член группы Уткина — «смелая, преданная девушка», уроженка Олонецкого района, карелка, владела финским и карельским языками (Там же. Д. 186. Л. 111). Их задание заключалось в создании подпольного райкома комсомола в тылу врага — подробное содержание задания и легенду для подпольщиков разработал сам Андропов.
Изучение биографических данных подпольщиков позволяет констатировать не только кропотливость Андропова в работе по подбору подпольных кадров, но и смелость его как руководителя: за каждого он отвечал персонально. В ноябре 1941 г. Андропов добился перевода в распоряжение ЦК комсомола из Управления связи республики знаменитого карельского лыжника Аате Питкянена. Из наркомата внутренних дел был востребован сотрудник милиции Николай Бределев, из Беломорского горкома партии — Александра Антипина.
Финн Аатэ Питкянен родился в Канаде, 1913 г., окончил техникум. В 1931 г. приехал в СССР. Его родители и сестра проживали в Канаде. Финка Кирсти Эло, 1922 г. рождения, работала в Беломорском горкоме комсомола. Ее отец и мать до войны были репрессированы и находились в заключении в пермских лагерях Гулага (отец К. Эло — красный партизан в годы Гражданской войны). Финн Эрнест Аалто родился в США, 1915 г., в СССР приехал в 1932 г., финн Илмари Кайнулайнен был родом из Финляндии, финка Хельми Яккола родилась в США, Дорэс Копра также родилась в США, 1923 г., в СССР приехала в 1930 г. Все они были рекомендованы Андроповым на подпольную, разведывательную и диверсионную работу. Надо было обладать смелостью, чтобы отправлять в тыл противника недавних иммигрантов финского происхождения. В этой связи совершенно беспочвенны и оскорбительны приведенные выше обвинения бывшего партийного руководителя Карелии Г. Н. Куприянова по поводу «большой хронической трусости» Андропова. Одновременно несостоятельны куприяновские ироничные замечания о девушках «пионерского возраста». Именно такие девушки-комсомолки подросткового вида выполняли ответственные поручения в тылу противника, рискуя собственной жизнью. Зачастую им удавалось это сделать гораздо эффективнее: они меньше привлекали внимание контрразведки и оккупационной администрации, нежели взрослые мужчины из партийного подполья. В этом проявилась особенность карельских условий подпольной деятельности, если сравнивать с другими оккупированными регионами страны (Украиной, Белоруссией и пр.).
На Андропове лежал тяжелый груз ответственности за людей, которых он лично отбирал, готовил и посылал на смертельно опасные задания. Для подпольной работы привлекались молодые люди, хорошо владеющие финским и карельским языками: карелка Ксения Даниева, 1919 г. рождения, финка Кайху Сало, 1920 г., финка Анна Тервонен, 1919 г., карелка Ульяна Догоняева, 1919 г., карел Илья Тукачев, карел Иван Яковлев, финн Павел Маунумяки, Дарья Дудкова, 1922 г., русская.
В задание для «ходки» в тыл врага включались сбор разведывательных и агентурных данных о противнике, о мероприятиях финского командования, а также получение финских документов (паспорта, продовольственные карточки, пропуска), а также финских газет. Кроме того «ходокам» (связным ЦК ЛКСМ, в их числе назывались Татьяна Щербакова, Кирсти Эло, Николай Бределев, Александра Антипина, Анастасия Звездина, Клавдия Лонина, Иван Яковлев, Анна Лисицына, Павел Маунумяки) поручался сбор информации о положении населения и настроениях народа в оккупированных районах КФССР, «Ходоки» информировали об установленном финской администрацией порядке выдачи паспортов. Так, стало известно, что в Ведлозерском районе сначала проводилась перепись, затем учтенные граждане приглашались на собеседование в специальную комиссию. В данной комиссии фиксировали не только рост, но и другие параметры, в том числе цвет глаз и волос. Цвет паспорта, выдаваемого так называемому «родственному» населению (карел, финнов, вепсов), отличался от паспорта остального населения (русских, украинцев, белорусов и пр.) (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 62).
Подробные справки о полученной информации Ю.А. Андропов регулярно направлял в ЦК ВЛКСМ. Важная оперативная информация о положении в Финляндии пополнялась также в виде обзоров переписки финских военнопленных (включая письма из Финляндии на фронт). Переводы и обзоры переписки проводились работниками ЦК ЛКСМ (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 111–113, 133). Так, в обзоре писем военнопленных солдат финской армии, направленном Н. А. Михайлову 16 июня 1942 г., Андропов отмечал: «В письмах финских женщин на фронт сообщалось о разложении молодежи. Финны, гордившиеся ранее прочностью семейного уклада и воспитавшие своих детей по строгим законам поведения, возмущались тем, что происходило в тылу. К немцам относятся недоверчиво, иронически называют их «выручателями» (Там же. Д. 186. Л. 129).
В ходе подготовительного этапа была подготовлена группа в составе 21 подпольщика (секретари райкомов, заместители, связные). Секретари РК прошли специальную подготовку в течение 1,5 месяцев, связные — 2-х недель по линии НКВД КФССР и разведотдела Карельского фронта. Удалось организовать ряд «ходок»: в январе 1942 г. в Прионежский район была направлена группа «ходоков»: Николай Бределев (командир группы), Аате Питкянен, Александра Антипина, Фиса Серова. А. Питкянен и Н. Бределев побывали в Петрозаводске (финны назвали оккупированную столицу КФССР Äänislinna — «Онежская крепость»). В апреле А. Питкянен и К. Эло вновь отправились в Петрозаводск. В мае Силантьева и Леттиева были направлены в Заонежский район, в июне П. Матвеев и Л. Стаппуев — в Сегозерский район, в июле П. Маунумяки и И. Яковлев — в Шелтозеро, М. Мелентьева и А. Лисицына — в Житноручей Шелтозерского района, в августе А. Звездина — в Олонецкий район[1] (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 14, 156).
После возвращения с задания разведчики готовили и представляли непосредственно Ю. В. Андропову подробные донесения об итогах выполнения разработанного им задания. Так, оперативное донесение Марии Мелентьевой, подготовленное 31 августа 1942 г., содержит подробное описание похода в июле — начале августа 1942 г. В нем сообщалось, что девушки организовали три явочные квартиры, собрали сведения об оккупационном режиме, расположении огневых точек и оборонительных сооружениях противника и установили контакт с местным населением. В донесении М. Мелентьевой об итогах разведки в Шелтозерском районе сообщались не только важные сведения о расположении военных объектов противника, переданные в штаб Карельского фронта, но содержалась также информация, которую просил Андропов: выяснить положение и состояние населения в Шелтозерском районе, значительную часть которого составляли вепсы и карелы. По информации Мелентьевой, все русское население без исключения было эвакуировано финнами в Петрозаводск в концлагеря. В донесении отмечались факты насилия над гражданами: оставшееся в оккупации население — в основном старики, женщины, дети сгонялись на принудительные работы в лес, на строительство дорог. По карточкам работающим выдавался хлеб — 250 г на день мукой — вепсам, карелам, финнам одинаково. Сахару полагалось 750 г в месяц, маргарина — 250 г неработающим и 500 г работающим. Финская оккупационная власть произвела реквизицию урожая. Колхозы объявлялись распущенными, но лошадей содержали в одном месте. Пользование землей предоставлялось на условиях аренды с установленной оплатой.
В донесении М. Мелентьевой сообщалось, что в финских газетах «Свободная Карелия», «Раннее утро», «Маленький вестник» писали, что в СССР люди умирают от голода, Ленинград взят, через две недели возьмут Москву. Финская администрация открыла школу на финском языке с преподаванием закона божьего, который преподавали финские попы. В школе дети подвергались телесным наказаниям: за малейшие проступки их избивали, били линейками по рукам и ушам, ставили на колени. В ряде мест финны пытались крестить детей, но встретили недовольство местного населения. Учителей из этнических карел и вепсов насильно собирали и направляли на курсы переподготовки, в том числе в Финляндию. Мария Мелентьева отмечала, что молодежь Шелтозера, которой осталось очень мало, в большинстве своем ожидала прихода Красной Армии (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 165–173; Д. 187. Л. 65–71).
При возвращении с задания Анна Лисицына погибла. В донесении этот эпизод звучит буднично: «…в 6 утра вышли на реку Свирь, где прождали до 12 ночи. В 24.00, построив плот, начали переправу, но плот разбило течением и мы вынуждены были вернуться на правый берег р. Свирь. Решили форсировать реку вплавь. При переправе Лисицына Анна Михайловна утонула. Мелентьева переплыла на левый берег р. Свирь, добралась в расположение части 276, откуда была доставлена в штаб 7 армии» (Там же. Д. 186. Л. 173). За этими сухими строками оперативного донесения стоит эпизод героического самопожертвования 20-летней вепсской девушки Анны Лисицыной своей собственной жизни ради того, чтобы ее боевая подруга доставила важную информацию и документы: группа возвращалась из родного села Анны Лисицыной, ее мать и родня отдали свои документы (финские паспорта, пропуска на право передвижения по территории района, продовольственные карточки, обрекая себя на голодное существование), они согласились помогать подпольщикам[2]. Документы, выданные финской оккупационной властью, были необходимы для изготовления аналогов и использования их в работе в тылу врага. 18-летняя Мария Мелентьева с трудом добралась до берега. Пять суток без одежды и обуви, без пищи ей пришлось бродить по лесам и болотам. Окоченевшая, исцарапанная колючками и изъеденная комарами, на шестые сутки она вышла к своим.
За выполнение данного задания 2 сентября 1942 г. Ю. В. Андропов направил ходатайство о награждении М. Мелентьевой и А. Лисицыной. 11 октября приказом командования Карельского фронта Мария Мелентьева и Анна Лисицына (посмертно) были награждены орденами Красной Звезды.
Итогом подготовительного этапа в организации подпольной работы стало создание подпольных райкомов комсомола во всех оккупированных районах. Для обеспечения их деятельности формировались боевые дружины (3–5 человек). Задача дружин заключалась в проведении боевых действий диверсионного характера. В числе первых была создана такая группа в Шелтозерском районе: Э. Аалто (командир), И. Кайнулайнен, И. Тукачев (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 15).
Переход к новому этапу подпольной деятельности в тылу противника был связан с выделением ЦК ВЛКСМ дополнительных целевых финансовых и материально-технических средств на проведение работы. В августе 1942 г. Ю. В. Андропов представил в ЦК ВЛКСМ смету расходов ЦК ЛКСМ КФССР, связанных с выполнением заданий в тылу противника. В нее включались затраты на следующие мероприятия: обучение секретарей подпольных райкомов на случай оккупации прифронтовых районов (6 человек), содержание ходоков — связных при ЦК ЛКСМ (зарплата для 6 человек), подготовка подпольщиков (5 человек), обмундирование для ходоков (21 человек), питание ходоков (21 человек, включая боевые дружины), передвижение, ночлег ходоков (6 человек, боевые дружины — 15 человек). Общая смета расходов составляла 105 925 руб. Решением секретариата ЦК ВЛКСМ смета была одобрена и утверждена (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 6. Л. 15а, 30). Выделение целевых финансовых средств позволяло направлять деньги близким и родственникам подпольщиков во время их командировок в тыл противника.
В октябре 1942 г. Ю. В. Андропов направил зав. Спецотделом А. А. Сысоевой заявку на выделение 11 видов вооружения и снаряжения для проведения спецработы в тылу врага: автоматов — 20 штук, пистолетов — 10, раций — 1, часов отечественных — 5, фонарей электрических — 50, зажигалок — 50, сапог и валенок — 40 пар, ватных фуфаек и брюк — 40 пар, плащпалаток — 10, финских ножей — 30 штук, сухой спирт. Как свидетельствуют документы, получали далеко не все, что запрашивали: автоматов по данному перечню было выделено всего 3, часов отечественных — 2, не получили ни одного пистолета, фонарей электрических и зажигалок также не дали вообще (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 93). Отдельные виды вооружения и снаряжения выделялись благодаря непосредственной поддержке и помощи заведующего военным отделом ЦК ВЛКСМ Д. В. Постникова, в том числе за счет средств Красной Армии.
Переход к новому этапу подпольной работы в тылу врага был связан с организацией специальной подготовки комсомольских работников, направленных на подпольную работу в тыл противника. Андропов постоянно контролировал процесс подготовки, присутствовал на занятиях. Тематический план спецподготовки включал практику работы в условиях подполья (20 часов лекций и 20 часов семинаров — всего 40 часов), изучение конспирации, легализации, составление легенды — 10 часов лекций, ознакомление с разведывательной работой — 6 часов лекций, с методами работы финской контрразведки — 12 часов лекций. Почти половина занятий отводилась истории ВКП(б) на финском языке — 50 часов лекций, а также истории революционного движения в Финляндии — 4 часа. Данное условие не обсуждалось: темплан спецподготовки утверждался первым секретарем ЦК КП(б) КФССР Г. Н. Куприяновым (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 135–136).
В своих докладных записках и справках в адрес Н. А. Михайлова Андропов анализировал состояние и условия подпольной работы в тылу врага, нередко критически оценивая собственную роль руководителя. Накопленный опыт позволил Андропову настойчиво ставить вопрос и доказывать руководству ЦК ВЛКСМ необходимость учета специфики Карело-Финской республики, отличия подпольной работы в условиях Карелии от других территорий (Белоруссии, Украины, Брянской, Орловской, Смоленской, Калининской, Ленинградской областей). Это было связано с объективными обстоятельствами в Карелии: относительно низким количеством населения, оставшегося после эвакуации на оккупированной территории (около 86 тыс. человек, в основном женщины, старики, дети, почти половина которых составляли этнически родственные финнам народы — карелы, вепсы, ингерманландцы), преобладанием мелких сел и деревень, основная часть русскоязычного населения (русские, украинцы, белорусы и др.) были выселены в концентрационные (переселенческие) лагеря, включая Петрозаводск. Данные обстоятельства обусловили необходимость внести коррективы в организацию подпольной работы. В специфических условиях Карелии сначала ориентировались, как и требовал ЦК ВЛКСМ, на создание подпольных комсомольских организаций (3-5 человек), но Андропов отказался от создания первичных комсомольских организаций на оккупированной территории из-за угрозы провалов. В результате перешли на индивидуальную работу с молодежью оккупированных районов. Отказались также от легализации и «оседания». Нелегальная работа оказалась более эффективной: она позволяла подпольщикам продержаться в тылу врага до 3–4 месяцев. Поскольку продовольствие выдавалось финскими властями местному населению по карточкам, приходилось обустраивать продуктовые базы в лесу: продукты, как правило, сбрасывались на парашютах. Связь с подпольными райкомами поддерживалась через организаторов ЦК ЛКСМ. Складывалась «агентурная цепь», как определил эту схему Андропов, основанная на конспирации: секретаря подпольного райкома знал только организатор, организатора — только комсомольцы, с которыми он непосредственно работал. Так, в Шелтозерском районе секретарем райкома являлась Татьяна Щербакова, организаторами — Курганова, Лисицына, в Заонежском районе секретарем райкома была назначена Дарья Дудкова, заброшенная в тыл врага в августе 1942 г. с группой разведчиков (Орлов, Гайдин, Куйвонен и др.). Она работала с организаторами: Спиридоновой, Ермаковой, Ржанским. В карельском комсомольском подполье зафиксирован лишь один факт предательства со стороны комсомольцев — подпольщиков. Выяснилось, что предателем оказалась организатор Мякишева в Шелтозерском районе (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 21, 97, 111–112, 115, 134–135).
После возвращения с задания Дарья Дудкова (позывной «Даша») подготовила и представила Андропову подробное донесение. В нем сообщалось, что с 1 сентября 1942 г. в Заонежском районе финские власти сократили выдачу хлеба работающим до 200 г в день (до сентября выдавалось 300 г). Старикам и детям полагалось всего 150 г. Масло, крупа, чай, сахар вообще не выдавались. Оккупационные власти отобрали у населения скот, хлеб. Продовольствие отправлялось в Финляндию. Скот резали или угоняли в Финляндию. В район планировалось заселение финского населения и наделение его землей. В августе 1942 г. в Заонежском районе на уборку урожая пригнали 200 человек из концлагеря, в основном детей школьного возраста. В самом районе дети не могли учиться: школа не работала. Выдача финских паспортов производилась по этническому принципу: оставшаяся часть русского населения получила паспорта розового цвета, карелы, финны, вепсы — голубого (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 98–102).
Из Шелтозерского района осенью 1942 г. разведчики сообщали сведения, которые подтверждали и дополняли более раннюю информацию Марии Мелентьевой: школы работали только до 6 классов, на финском языке преподавались арифметика, география, история, основной предмет — закон божий. Телесные наказания являлись обычным делом — отмечались случаи, когда детей избивали до полусмерти, без сознания их увозили домой к родителям (Там же. Д. 187. Л. 154).
Политическая работа подпольщиков в тылу врага заключалась в проведении, как правило, индивидуальных бесед с молодежью (реже — с небольшими группами), распространении листовок. Проводилась разведка, организовывались диверсии. Вместо термина «боевые дружины» стали использоваться другие названия: диверсионные и разведывательные группы, «гранатометчики» и пр. Увеличилось снабжение вооружением и специальным снаряжением для проведения подпольной работы в тылу врага. Спецотдел поставлял в Карелию рации, пистолеты ТТ, браунинги, компасы, сапоги, зажигалки, фонари и пр. (Там же. Д. 188. Л. 42).
В целом за два года Великой Отечественной войны ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР направил в тыл противника 15 человек в качестве секретарей райкомов и организаторов ЦК, 13 связных, 21 разведчика и диверсанта, 17 радистов разведывательных групп. Подпольщиками в тыл врага направлялись инструкторы ЦК ЛКСМ Э. Аалто, А. Питкянен, Т. Щербакова, М. Мелентьева, М. Бультякова, Н. Лебедева, А. Эртэ (зав. военным отделом ЦК). Так, Нина Лебедева в мае 1943 г. совершила «ходку» в Ведлозерский район (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 112, 136, 139). Одновременно, в качестве подстраховки, были определены подпольные райкомы комсомола на случай прорыва фронта: в Кемском райкоме первым секретарем планировалась Привалова, вторым секретарем — Русанова, в Лоухском соответственно Орсич и Королева, в Беломорском — Грибнев и Ефимова, в Медвежьегорском — Матвеева, в Пудожском — Лебедева (Там же. Д. 187. Л. 112).
Осенью 1942 г. в оккупированных районах Карелии в основном сложилась подпольная организация. В качестве комсомольских организаторов в Петрозаводске находились Киселева (после ареста она была освобождена финскими властями из-за отсутствия доказательств), Державина, Бределев, Антипина, Сало, Эло. В 1942 г. финны собрали в Петрозаводске из деревень молодых учителей — карелов, назвав это «курсами по переподготовке учителей». На эти курсы привозили в принудительном порядке. Молодежь окрестила данное заведение «учительский концлагерь». На курсах молодых учителей в Петрозаводске удалось создать комсомольскую группу до 30 человек, организатором которой была Надежда Гагарина (Там же. Д. 187. Л. 137).
В Олонецком районе организатором ЦК ЛКСМ являлись Петрова, Терентьев, в Заонежском — Вархуева, в Прионежском — Яковлев и Маунумяки. Все они прошли спецподготовку при НКВД КФССР, разведотделе Карельского фронта и ЦК ЛКСМ. В сентябре — октябре 1942 г. ЦК ЛКСМ создал резерв из 45 человек для отправки в тыл врага, а также 10 разведывательных и диверсионных групп Онуева, Лекнева, Филатова, Иванова, Конти и др.
Подготовка и заброска групп в тыл противника осуществлялась в тесном контакте с разведотделом Карельского фронта. Заброска проводилась самолетами с десантированием на парашютах. Две группы разведчиков были заброшены далеко за линию фронта — на территорию Финляндии в район Рованиеми и на Ухтинское направление с целью сбора разведывательной информации. В район Ухты была заброшена группа Михаила Филатова ((Е. Морозов, Г. Денисюк, В. Никкаринен). Одновременно ЦК ЛКСМ организовал подбор кадров для разведотдела Карельского фронта — более 400 человек было направлено на работу в разведку и в диверсионные группы, в том числе секретарь Кестеньгского райкома комсомола Архипов, работник этого же райкома Колпова, член бюро Зарецкого райкома Новожилов (Там же. Д. 187. Л. 94а, 95, 111–112, 138).
В конце 1942–1943 г. сложившаяся организация подпольной работы в оккупированных районах Карело-Финской ССР работала достаточно эффективно. Положительную оценку можно увидеть в резолюции секретаря ЦК ВЛКСМ А. Н. Шелепина, написанной красивым и разборчивым почерком на документе, который назывался «Контрольный список на комсомольских работников, действующих в тылу врага» (когда я увидел этот архивный документ, невольно подумал: в сентябре 1943 г. данный источник, содержавший около десятка позиций по каждому из подпольщиков, несомненно, был бы просто мечтой для контрразведки противника! — Ю. В.). Шелепин написал: «очень много комсомольских работников, давно уже находящихся в тылу и до сих пор не награжденных. Стоило бы ходатайствовать о их награждении». Действительно, из 25 человек в данном списке (19 из которых были карелы, финны, вепсы) лишь один имел награду — медаль «За отвагу» (Виктор Новожилов, связной ЦК ЛКСМ).
В этом «Контрольном списке» обозначена должность каждого подпольщика: связной ЦК ЛКСМ, организатор ЦК ЛКСМ, секретарь подпольного РК. В числе секретарей подпольных райкомов комсомола: Шелтозерский район — Удальцов Павел, русский, первый секретарь РК с июля 1943 г. (ранее — курсант спецшколы); Щербакова Татьяна, вепсянка, секретарь РК с января 1942 г. (ранее — инструктор ЦК ЛКСМ); Заонежский район — Федоркова Анна, секретарь РК с июня 1943 г.; Сегозерский район — Бультякова Мария, 1923 г., секретарь РК с июля 1942 г.; Олонецкий район — Семенова Александра, карелка, первый секретарь РК (ранее — инструктор ЦК ЛКСМ); Звездина Анастасия, 1920 г., карелка, секретарь РК с июля 1942 г. (ранее — зам. секретаря Пудожского РК); Калевальский район — Торвинен Ольга, первый секретарь РК с августа 1943 г., карелка; Петрозаводский горком комсомола — Эртэ Андрей, первый секретарь ГК с августа 1943 г. (ранее — зав. отделом ЦК ЛКСМ), финн; Даниева Ксения, карелка, секретарь ГК с сентября 1942 г. В списке значится организатор ЦК ЛКСМ Эрнст Аалто (ранее — инструктор ЦК ЛКСМ), финн, а также связные ЦК ЛКСМ Аате Питкянен (ранее: — инструктор ЦК ЛКСМ), финн, и Иван Яковлев (ранее: — инструктор ЦК ЛКСМ), карел (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 46–48).
Один из представителей приведенного документа — Павел Удальцов в составе группы разведчиков был десантирован в Шелтозерском районе. 13 августа 1943 г. Ю. В. Андропов лично провожал четверку разведчиков во время их заброски в район с аэродрома в Девятинах Вологодской области на самолетах По-2 (этот самолет мог взять на борт лишь одного человека с минимальным грузом). Разведчиков было четверо: Дмитрий Горбачев (командир группы), Павел Удальцов и Михаил Асанов — разведчики, Сильва Паасо — радистка (Степаков, 2004: 111). Деятельность этой разведгруппы в тылу врага освещена в документальной повести О. Тихонова «Операция в зоне “вакуум”» (Тихонов, 1971).
Далеко не все подпольщики дожили до освобождения Карелии. Трудно представить себе, как мог переживать Андропов печальные известия о гибели своих подпольщиков, какую горечь он испытывал от провалов, какие чувства носил в себе от неизвестности судеб некоторых из них. Ему часто приходилось сообщать на запросы близких и родных подпольщиков стандартной фразой: «…находится в длительной командировке. По прибытии известим» (см.: Шлейкин, 2014: 82–83). В Петрозаводске погиб подпольщик Аате Питкянен. Он был арестован в мае 1942 г. и расстрелян в июне. Кирсти Эло пропала без вести на задании в июле 1942 г. Иван Яковлев и Павел Маунумяки погибли в июле 1942 г. Николай Бределев погиб в январе 1943 г. Татьяна Щербакова погибла в марте 1943 г. В 1943 г. погибла Дарья Дудкова. Александра Антипина попала в плен, познала концлагерь в Петрозаводске, откуда ее освободили в июне 1944 г. Мария Бультякова в ноябре 1942 г. была арестована вместе с радисткой группы Марией Артемьевой. Расстрел им заменили пожизненной каторгой. Полтора года девушки провели в тюрьмах — с допросами, пытками, но оккупанты ничего не добились. В июне 1944 г. подпольщицы были освобождены из тюрьмы в Петрозаводске[3].
Анастасия Звездина была схвачена оккупантами 4 октября 1942 г. Накануне суда, в ноябре 1942 г., она писала родным: «Я тверда сейчас, тверда как камень, и ни малейшего беспокойства только потому, что знаю, за что отдаю самое дорогое — жизнь свою: отдаю за свой народ, за его счастье... А ведь как хочется жить, но раз это во имя Родины, то не жалко и помирать». Суд приговорил ее к расстрелу. Но казнь была отложена — захватчики хотели получить интересующие их сведения. Путем обещаний и угроз, пыток и истязаний они пытались сломить волю мужественной девушки. Три месяца продолжались допросы, ее пытали, били, к ногам прикладывали раскаленное железо, но враг ничего не добился. 17 февраля 1943 г. Анастасию повесили. Перед смертью она крикнула: «Наши придут, отомстят за нас!» Комсомолка Анастасия Звездина совершила подвиг, достойный Зои Космодемьянской, Лизы Чайкиной. Она была посмертно награждена орденом Красной Звезды, а в октябре 1990 г. — орденом Ленина (Борьба в тылу врага, электр. ресурс).
После освобождения Олонца, где героически погибла А. Звездина, остались ее письма сверстникам из тюремных застенков. Ю. В. Андропов направил в июле 1944 г. их копии А. Н. Шелепину. Секретарь ЦК ВЛКСМ распорядился их напечатать в газетах (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 195. Л. 109). Анастасия Звездина писала: «…я знаю, за что отдаю самое дорогое — жизнь свою. А когда знаешь это, тогда не страшно смотреть на смерть открытыми глазами…» (Там же. Д. 195. Л. 110). В письме, датированном 16 ноября 1942 г.: «…Пусть меня расстреляют, но еще останутся сотни, тысячи, миллионы таких, как я… Не сомневайтесь, настанет такой день и опять засияет солнце счастливой жизни. Ждите Красную Армию, она обязательно придет. А сейчас пока наберитесь терпения и мужества, чтоб перенести все трудности…» (Там же. Д. 195. Л. 111).
В рядах подпольщиков уже не было Марии Мелентьевой. Она героически погибла при выполнении очередного задания в тылу врага в июле 1943 г. в Сегозерском районе. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 сентября 1943 г. Мария Мелентьева и Анна Лисицына посмертно удостоены звания Героя Советского Союза. Национальные героини — дочери карельского и вепсского народов Мария Мелентьева и Анна Лисицына получили высшую награду в том числе благодаря настойчивости Ю. В. Андропова. 3 сентября 1943 г. он отправил телеграмму А. Н. Шелепину: материалы на награждение М. Мелентьевой и А. Лисицыной находятся в секретариате Сталина (см.: Шлейкин, 2014: 112). О героических карельских девушках в ноябре 1943 г. была издана «Молодой гвардией» значительным тиражом (20 тыс. экз.) брошюра в серии «Библиотечка молодого партизана» (Фиш, 1943). Отдельные слова в ней посвящены также комсомольской подпольщице Даше Дудковой. Конечно, некоторые известные сегодня детали героического прошлого, изложенные в издании 1943 г., не совсем соответствуют реалиям того военного времени, однако не в этом суть — имена погибших героев должны были вдохновлять молодежь на новые подвиги ради Великой Победы. Маленький формат книги был как раз предназначен для того, чтобы молодой партизан или красноармеец мог положить ее в свой нагрудный карман гимнастерки. Так и случилось, например, с лейтенантом А. М. Абрамовым, освобождавшим родное село Анны Лисицыной Житноручей. Он написал об этом письмо в газету, изложил собственные чувства и ощущения, а также рассказы и воспоминания родных сестер Лисицыной — Любы и Насти о том, как А. Лисицына и М. Мелентьева («полная, круглая, румянолицая девушка») выполняли свое задание в июле 1942 г. (РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 2. Д. 754. Л. 10–13).
Оккупированную столицу Карелии Петрозаводск финские власти прозвали зоной «вакуум». Действительно, организовать подпольную работу в городе, контролируемом финской контрразведкой, а также обеспечить надежную связь с фронтовой столицей КФССР — Беломорском было почти невозможно. В июле 1943 г. для подпольной работы в Петрозаводске была заброшена группа из шести человек во главе с Федором Тимоскайненом, бывшим секретарем ЦК ЛКСМ КФССР. Тимоскайнен просил присылать в Петрозаводск листовки для финских солдат и населения. Их начали немедленно издавать, с листовками также отправили газету «Голос солдата» на финском языке (Чекисты Карелии, 1986: 59). Однако в августе подпольщики были обнаружены. В составе этой группы работала радисткой Любовь Туманова. В неравном бою около деревни Суйсарь Прионежского района комсомолка Люба Туманова взорвала себя и рацию с шифрами гранатой. А было ей всего двадцать три года. Из группы Тимоскайнена лишь А. Эртэ остался в живых (ему суждено было пройти не только финские, но и сталинские лагеря).
С карельской деревней Суйсарь на берегу Онежского озера под Петрозаводском, где на одноименном острове Суйсарь похоронена карельская героиня Любовь Туманова, связаны детские годы моего тестя Горбачева Александра Ильича. Его детские впечатления в полной мере соответствуют тем сведениям, которые содержатся в оперативных донесениях Марии Мелентьевой, Дарьи Дудковой, Аате Питкянена и других «ходоков» за линию фронта в оккупированные районы КФССР. Действительно, финские оккупанты установили жестокий режим: за малейшие шалости мальчишек следовало тяжелое наказание, избиения плетью, вплоть до расстрела. Продовольствия не хватало, для забавы финские солдаты бросали голодным ребятишкам котелки, чтобы те их облизывали на потеху солдатам. Дети школьного возраста не учились — школа не работала. Русское население из Суйсари выселяли. Это вызывало недовольство. Вот поэтому оккупанты и заслужили у местных презрительное прозвище «колопаи».
Многочисленные свидетельства малолетних узников финских лагерей подтверждают и дополняют эту информацию. В концлагерях в Петрозаводске людей били за малейшую провинность — за то, что близко подходили к проволоке, за малейшее неподчинение надзирателю. Наказывали не только розгами — часто лишали пайки, морили голодом, могли расстрелять. Финские солдаты стреляли на поражение, если кто-то подходил к колючей проволоке: ребенок или взрослый человек (Я помню годы фронтовые … , 2012: 215, 218–219; Козыревская, 2011: 5).
В сентябре 1943 г. у Ю. В. Андропова, несомненно, были основания для следующей информации Н.А. Михайлову: «С радостью можем сообщить Вам, что за последнее время мы добились некоторых заслуживающих внимания успехов в области работы в тылу противника» (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 93). Заметно увеличилась аналитическая информация о состоянии противника на оккупированных территориях и в самой Финляндии, основанная на переводах и обзорах материалов, доставленных из-за линии фронта: финских газет, писем финских солдат (особенно по поводу действий партизан), писем на фронт, а также показаний военнопленных, захваченных партизанами. Этим занимался секретарь ЦК ЛКСМ КФССР Петр Ихалайнен, отвечавший за агитационно-пропагандистскую работу. Аналитические материалы свидетельствовали об изменении летом 1943 г. отношения финских властей к русским на оккупированных территориях: политика режима стала более лояльной. Это объяснялось коренным переломом в Великой Отечественной войне, а также явным недовольством местного населения финским оккупационным режимом. Об этом докладывали в своих донесениях подпольщики, в частности, 18 сентября 1943 г. секретарь подпольного Ведлозерского райкома Нина Лебедева и связной Петр Тупицын.
В аналитических материалах, направленных в Москву, Ю. В. Андропов неоднократно подчеркивал информацию о том, что «к молодежи финны относятся с большим недоверием» (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 92). Иллюстрацией к данному утверждению может служить информация из донесения секретаря подпольного Шелтозерского райкома Павла Удальцова: оккупанты считали, что если молодежь собирается на вечеринку или танцы — значит, отмечают победу советских войск. П. Удальцов докладывал, что в Шелтозерском районе в случае, если финская власть получала информацию, что молодежь собралась на вечеринку в каком-либо доме, его окружала полиция. У всех задержанных юношей выстригали крестообразно волосы под машинку, а у девушек оставляли лишь клочок волос спереди. Повторный арест грозил заключением в тюрьму на 3 месяца (Там же. Д. 188. Л. 154).
В 1943 г. оккупационный режим усилил массированную агитационно-пропагандистскую работу в отношении молодежи. Подтверждением являлись подборки материалов из газет и листовок финских властей. В газетах «Вапаа Карьяла» («Свободная Карелия»), «Пикку Санансааттая» («Маленький вестник») подчеркивалось, что пропаганда среди молодежи идеологии «Великой Финляндии» имеет особое значение. Центральной в этой пропаганде звучала тема «Молодежь и Родина». Финские оккупанты призывали «открыть в Восточной Карелии окна в Финляндию для карелов», утверждались идеи «единства финской земли», «этнической общности народа». Лозунг «Никогда карелу не быть русским» пропагандировался как «большая задача»: «Это есть столетняя работа. Полоть долой эти сорные посевы, которые большевики посеяли. И пройти по карельским пахотам твердо и уверенно, как будто финский крестьянин идет на весенне-полевые работы» (Там же. Д. 188. Л. 209–210).
Андропов информировал, что в Финляндии открыли курсы учителей в Силкасалми, чтобы подвергать идеологической обработке молодых учителей — карел, финнов, вепсов, собранных с оккупированной территории. Ставка делалась на работу в школе. В финских газетах подчеркивалось: «В настоящее время имеет большую важность вопрос о воспитании в Карелии молодого поколения, любящего свою родину — общую великую Финляндию. Это основная, святая обязанность финской школы. Воспитать настоящие отечественные чувства. С полным доверием может Карелия отдать свою будущность в руки такой молодежи, которая так ясно понимает великое дело отечества. В груди карельской молодежи бьется настоящее финское сердце» (Там же. Д. 188. Л. 201). Тех, кто учился на курсах молодых учителей, призывали: «расскажите везде, что Финляндия есть для всех карелов великая отечественная страна [курсив автора]» (Там же. Д. 188. Л. 210).
Для организации пропаганды идей «Великой Финляндии» среди детей Восточной Карелии был создан Союз защиты детей. Перед этой организацией ставились конкретные задачи: «Там, где раньше учились думать у русских, там сейчас нужно учиться думать у финнов. Там, где раньше учили опознавать Россию, там теперь нужно учиться опознавать Финляндию. В этом есть для восточной Карелии в финских школах большая работа. Финские учителя — первые финские пионеры за освобождение страны от большевизма. Лицо молодого поколения Восточной Карелии нужно повернуть на Запад» (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 210).
Однако в секретных отчетах Военного управления Восточной Карелии финские власти признавали несостоятельность своей пропагандистской деятельности. Так, совещание офицеров пропаганды 14 октября 1943 г. вынуждено было констатировать: «Несмотря на работу, проведенную в течение двух лет, мы замечаем, что в народе еще не проснулось национальное чувство, он продолжает оставаться пропитанным большевистским духом» (Борьба в тылу врага, электр. ресурс).
В начале 1944 г. в финской пропаганде появились истеричные нотки: среди школьников финны вели агитацию: жгите свои дома и уходите в Финляндию (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 155). Симптом нарастающей беспомощности финских властей проявился в одном из сообщений подпольщиков из Заонежского района: подростки пришли к старосте с требованием немедленно выдать продукты. Представитель местной финской власти был вынужден удовлетворить их требования (Там же. Д. 188. Л. 212). Подобное нельзя было даже представить в 1942–1943 гг.
Аналитические материалы, направляемые Андроповым в ЦК ВЛКСМ, не ограничивались обзорами, связанными с оккупированными территориями Карело-Финской ССР. Специальной темой стала характеристика деятельности молодежных организаций самой Финляндии, которые пропагандировали идеологию «Великой Финляндии»: городских организаций («Партиолийтто»), сельских, территориальных, физкультурных, женских («Лотта-Свярд», «Мартта-Лийтто») и др. (Там же. Д. 188. Л. 49).
Расширение информационного и идеологического направления работы ЦК ЛКСМ КФССР было связано с необходимостью усиления подпольщиками агитационно — пропагандистской деятельности. На это обратил внимание в критически — благожелательном тоне секретарь ЦК ВЛКСМ А. Н. Шелепин в своем письме Ю. В. Андропову 18 сентября 1943 г. (Там же. Д. 188. Л. 43). Специальным решением секретариата ЦК ВЛКСМ для республики был установлен дополнительный лимит центральных газет для распространения на оккупированной территории: «Комсомольской правды» — 50 экз., «Пионерской правды» — 50 экз. (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 6. Л. 90).
Осенью 1943 г. по инициативе Ю. В. Андропова развернулась информационная война с противником. Листовка ЦК ЛКСМ КФССР, подготовленная к 25-летию ВЛКСМ (октябрь 1943 г.), призывала молодежь Карелии оказать помощь пока еще оккупированным «районам, которые будут освобождены»: осенью засеять участки, урожай с которых в 1944 г. будет сдан в фонд помощи освобожденным районам. Кроме того, предлагалось выращивать для населения этих районов коров и лошадей, собирать литературу и культурный инвентарь, создать денежный фонд помощи (РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 4700. Л. 1). Можно представить силу психологического воздействия данной листовки для населения оккупированных районов. О подобной заботе о людях в оккупации могли только мечтать.
Оперативная и аналитическая информация, направляемая Ю. В. Андроповым в Москву, как свидетельствуют документы, не ограничивалась руководством ЦК ВЛКСМ. На основе материалов, полученных от Ю. В. Андропова, первый секретарь ЦК Н. А. Михайлов регулярно докладывал партийному, государственному, военному руководству страны (И. В. Сталину, Г. М. Маленкову, А. С. Щербакову, А. А. Андрееву и др.) о состоянии оккупированных районов в Карело-Финской ССР. Нередко к докладной записке, справке, информации прикладывались отдельные документы. Так, 19 сентября 1942 г. в адрес К. Е. Ворошилова и П. К. Пономаренко, наряду с докладной запиской о работе на временно оккупированной территории в КФССР, Н. А. Михайлов направил донесение Марии Мелентьевой (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 10. Л. 39, 71–73, 87, 195). Описание героизма карельских подпольщиков содержалось также в рукописи брошюры Н. А. Михайлова «Комсомольцы в тылу врага», предназначенной для широкого освещения в печати. Текст данной рукописи был направлен 28 августа 1942 г. для ознакомления начальнику управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрову (Там же. Д. 20а Л. 22–23).
Оценивая сегодня материалы Ю. В. Андропова, подготовленные для Центра, можно констатировать аналитический склад ума комсомольского руководителя КФССР, широкий взгляд на излагаемые проблемы. Понимание Андроповым проблематики, связанной с оккупированной Финляндией территорией Карело-Финской ССР, включая не только военные, но и социальные, экономические, политические, идеологические, этнические, демографические и др. аспекты, созвучны современным оценкам российских исследователей. В числе таких проблем — анализ ситуации, связанной с разделением населения оккупированной Карелии финской администрацией на коренное (финно-угорское) и некоренное (русское). Нельзя не согласиться с мнением, что финский оккупационный режим оказался даже более строгим, чем немецкий: по многим параметрам финские власти установили режим значительно более жесткий, чем нацистская Германия на оккупированной части СССР. Нигде более противник не создал такое большое количество мест принудительного содержания, как в Карелии. Основная часть русского населения, выселенного из родных мест, было заключено в концентрационные (переселенческие), трудовые лагеря или в другие места принудительного содержания. В них население было изолировано, ограничено в передвижении, находилось под строгим контролем охраны, было вынуждено работать на оккупантов. В деревнях был установлен жесткий контроль за передвижением сельских жителей. Финская оккупационная администрация принимала суровые меры к лицам, вызвавшим подозрение в оказании помощи подпольщикам: их заключали в тюрьмы, судили и часто казнили на глазах у односельчан (см.: Веригин, 2009: 301). Важно подчеркнуть, что подпольная работа, организованная Ю. В. Андроповым, проводилась против сильного, умелого и жестокого противника, одной из задач которого являлась ликвидация условий для создания очагов сопротивления оккупационному режиму. Нельзя недооценивать данный фактор.
Материалы Ю. В. Андропова, связанные с деятельностью на оккупированной территории КФССР, опровергают некоторые современные мифы. Так, один из публицистов, Марк Солонин утверждает, что «…только приход финской армии спас десятки тысяч человек от голодной смерти. Что, разумеется, не мешало и не мешает некоторым авторам оглашать страницы книг и газет причитаниями про “мизерные пайки” и “бесчеловечную расистскую политику” финских оккупантов» (Солонин, 2008: 560). К сожалению, сам автор объемного труда не утруждал себя изучением архивных документов о тяжелом существовании населения в оккупированных районах Карелии, где даже работающее «родственное» население, как докладывали Андропову его подпольщики, получало по продовольственным карточкам 200 г хлеба, а старики и дети — 150 г.
Для изоляции этнически неродственного населения (русских, украинцев, белорусов и др.) на оккупированной территории людей отправляли в концентрационные лагеря. Военное управление Восточной Карелии, основываясь на национальной политике в оккупированных территориях, предполагало собрать все неродственное население в определенных местах и затем выселить за пределы Карелии в другие районы Советского Союза, которые должна была захватить Германия. С этой целью создавались концентрационные лагеря. Наибольшее количество населения, собранного в концлагерях, пришлось на весну 1942 г. (около 24 тыс. человек, т. е. около 27% всего населения, находившегося на оккупированных землях; в остальные периоды времени численность колебалась около 20%). Всего в условиях финской оккупации Карелии было создано 14 концлагерей для гражданского населения (осенью 1943 г., когда произошел перелом в войне, их стали называть переселенческими лагерями). Общее количество всех мест принудительного содержания на территории Карелии превысило сотню (Веригин, 2009: 362–363, 365, 313, 382–383, 454–455).
Оккупационная политика финской власти предполагала различные подходы к местным жителям в зависимости от их происхождения. Выдавались паспорта разного цвета, различались продовольственные нормы, подходы к обучению в школах, религиозных вопросах. Родственные финнам в этническом отношении карелы, вепсы, представители других финно-угорских народов должны были стать будущими гражданами «Великой Финляндии».
В годы Великой Отечественной войны Ю. В. Андропов, занимаясь руководством подпольной деятельностью на оккупированной территории Карелии, состоялся как специалист в организации работы разведки и контрразведки. Впоследствии опыт, приобретенный в Карелии, пригодился ему период руководства КГБ СССР.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Анастасию Звездину до заброски в тыл врага готовили на специальных курсах в Москве, затем 15 мая 1942 г. она была зачислена в спецшколу в Беломорске (см.: Беломорская трибуна. 2012. 26 июля. С. 3).
[2] На явочную квартиру матери А. Лисицыной в Житноручей направлялась Ульяна Догоняева (позывной Кэрту).
[3] М. Бультяковой пришлось после войны пережить арест, допросы с пристрастием и заключение в гулаговских лагерях (1951–1955 гг.). Следователи выбивали признания в измене Родины, сотрудничестве с финской разведкой, шпионаже. Требовали также дать показания против Андропова. С реабилитацией помог Ю. В. Андропов, когда был председателем КГБ СССР — он не забывал о своих людях. Мария Бультякова получила удостоверение ветерана Великой Отечественной войны.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Андропов, Ю. В (1983) Мы защитим тебя, Карелия родная! Статья, опубликованная в журнале «Смена» № 23–24 за 1942 год // Андропов Ю. В. Избранные речи и статьи. 2-е изд. М. : Политиздат. 320 с. С. 20–26.
Борьба в тылу врага [Электронный ресурс] // Ведлозеро.Ру [Сайт Ведлозерского сельского поселения]. URL: [архивировано в ] (дата обращения: 5.04.2014).
Веригин, С. Г. (2009) Карелия в годы военных испытаний: Политическое и социально-экономическое положение Советской Карелии в период Второй мировой войны 1939–1945 гг. Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ. 544 с.
Власова, Н., Пашкова, Ю. (2004) Юрий Андропов: «Учиться у народа мудрости, мужеству, любви к Отечеству» [Электронный ресурс] // Карелия. 26 февраля. № 21 (1152). URL: [архивировано в ] (дата обращения: 16.01.2014).
Козыревская, Н. П. (2011) Дети войны. Петрозаводск : Форевер. 50 с.
Солонин, М. (2008) 25 июня. Глупость или агрессия? М. : Яуза ; Эксмо. 640 с.
Степаков, В. Н. (2004) Русские диверсанты против кукушек. М. : Яуза ; Эксмо. 416 с.
Тихонов, О. Н. (1971) Операция в зоне «вакуум» : Документальная повесть. Петрозаводск : Карелия. 212 с.
Фиш, Г. С. (1943) Карельские девушки. М. : Молодая гвардия. 38 с.
Чекисты Карелии (1986) : статьи, очерки, рассказы / сост. А. П. Тигушкин. 2-е изд., испр. и доп. Петрозаводск : Карелия. 280 с.
Шлейкин, Ю. В. (2014) Андропов. Карелия. 1940–1951… : биографическая хроника. Петрозаводск : Острова. 288 с.
Я помню годы фронтовые… Воспоминания ветеранов о Великой Отечественной войне (2012) / [сост. В. В. Петров]. Петрозаводск : Verso. 223 с.
REFERENCES
Andropov, Yu. V. (1983) My zashchitim tebia, Kareliia rodnaia! Stat'ia, opublikovannaia v zhurnale «Smena» №23-24 za 1942 god [We Will Protect You, Native Karelia! An Article Published in the Journal “Smena”, 1942, no. 23–24]. In: Andropov Yu. V. Izbrannye rechi i stat'i [Selected Speeches and Articles]. 2nd edn. Moscow, Politizdat Publ. 320 p. Pp. 20–26. (In Russ.).
Bor'ba v tylu vraga [Fight in the Rear of the Enemy]. Vedlozero.Ru [Website of Vedlozero Rural Settlement] [online] Available at: [archived in ] (accessed 5.04.2014).
Verigin, S. G. (2009) Kareliia v gody voennykh ispytanii: Politicheskoe i sotsial'no-ekonomicheskoe polozhenie Sovetskoi Karelii v period Vtoroi mirovoi voiny 1939–1945 gg. [Karelia During the Hardships of the War: The Political and Socio-economic Situation of Soviet Karelia during the Second World War, 1939–1945]. Petrozavodsk, Petrozavodsk State University Press. 544 p. (In Russ.).
Vlasova, N. and Pashkova, Yu. (2004) Iurii Andropov: «Uchit'sia u naroda mudrosti, muzhestvu, liubvi k Otechestvu» [Yuri Andropov: “Learn Wisdom, Courage, Love for the Fatherland from the People”]. Karelia, February 26, no. 21 (1152) [online] Available at: [archived in ] (accessed 16.01.2014). (In Russ.).
Kozyrevskaya, N. P. (2011) Deti voiny [Children of the War]. Petrozavodsk, Forever Publ. 50 p. (In Russ.).
Sevets-Ermolina, N. (2004) Nerazgadannyi Andropov [Undiscovered Andropov]. Karel'skaia guberniia. June 3, no. 23 (418) [online] Available at: [archived in ] (accessed 15.02.2014).
Solonin, M. (2008) 25 iiunia. Glupost' ili agressiia? [June 25. Stupidity or Aggression?]. Moscow, Yauza Publ. ; Eksmo Publ. 640 p. (In Russ.).
Stepakov, V. N. (2004) Russkie diversanty protiv «kukushek» [Russian Diversionists vs “Cuckoos”]. Moscow, Iauza Publ. ; Eksmo Publ. 416 p. (In Russ.).
Tikhonov, O. N. (1971) Operatsiia v zone «vakuum» [An Operation in the Area “Vacuum”] : A Documentary Story. Petrozavodsk, Karelia Publ. 212 p. (In Russ.).
Fish, G. S. (1943). Karel'skie devushki [Karelian Girls]. Moscow, Molodaya gvardia Publ. 38 p. (In Russ.).
Chekisty Karelii [The Chekists of Karelia]. (1986) : Articles, Essays, Short Stories. 2nd edn., revised and enlarged / comp. by A. P. Tigushkin. Petrozavodsk, Karelia Publ. 280 p. (In Russ.).
Shleikin, Yu. V. (2014) Andropov. Kareliia. 1940–1951…: biograficheskaia khronika [Andropov. Karelia. 1940–1951... : A Biographical Chronicle]. Petrozavodsk, Ostrova Publ. 288 p. (In Russ.).
Ia pomniu gody frontovye… Vospominaniia veteranov o Velikoi Otechestvennoi voine [I Remember Front-line Years... Memoirs of the Veterans of the Great Patriotic War] (2012) / [comp. by V. V. Petrov]. Petrozavodsk, Verso Publ. 223 p. (In Russ.).
Васильев Юрий Альбертович — доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры истории Московского гуманитарного университета. Адрес: 111395, Россия, г. Москва, ул. Юности, д. 5, корп. 3. Тел.: +7 (499) 374-55-81.
Vasiliev Yuriy Albertovich, Doctor of History, Professor, Professor, Department of History, Moscow University for the Humanities. Postal address: B. 3, 5 Yunosti St., Moscow, Russian Federation, 111395. Tel.: +7 (499) 374-55-81.
Библиограф. описание: Васильев Ю. А. Тайны «Могикана». Статья 2. Без права на ошибку: карельское подполье [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2014. № 2 (март— апрель). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2014/2/Vasiliev_Mohican-Secrets-Andropov-2/ [архивировано в ] (дата обращения: дд.мм.гггг).
