Никола М. И. Античное наследие как фактор развития средневековой культуры
УДК 82.0
Nikola M. I. The Antique Heritage as a Factor of Medieval Culture Development
Аннотация ◊ Статья посвящена роли античного наследия в становлении средневековой культуры. Вопреки распространенному мнению о разрыве средневековой культуры с античностью подчеркивается значение античной философии, риторики, латинского языка для становления средневековой христианской традиции. В то же время отмечается избирательное отношение к атичному наследию в Средние века. Об этом свидетельствует установленный церковью Индекс запрещенных книг. В статье выделяется особая роль монастырей в сохранении античного наследия в Средние века.
Ключевые слова: античное наследие, средневековая культура, философия, риторика, латинский язык, христианская традиция, индекс запрещенных книг, монастыри, Средние века.
Abstract ◊ The article covers the role of the antique legacy in the development of medieval culture. Despite of the widespread opinion about the break of medieval culture with the antiquity, the article points to the importance of the antique philosophy, rhetoric and Latin for the formation of medieval Christian tradition. At the same time, the author specifies the selective attitude to the antique heritage in the Middle Ages. This is proved by the Index Librorum Prohibitorum (List of Prohibited Books). The article underlines the particular role of monasteries in keeping of the antique heritage in the Middle ages.
Keywords: the antique legacy, medieval culture, philosophy, rhetoric, Latin, Christian tradition, the Index Librorum Prohibitorum, the List of Prohibited Books, monasteries, the Middle Ages.
Падение Великой Римской империи многие века было и остается предметом размышления ученых, одной из великих исторических загадок. К настоящему периоду очевидно, что сложность ее связана с тем, что падение Рима обусловлено множеством взаимосвязанных проблем: экономических, политических, идеологических, моральных, в ряду которых варварские нашествия выступают лишь одним из факторов. «Рим был побежден не варварским нашествием извне, но ростом внутреннего варварства, — высказывает мнение один из авторитетных современных культурологов Вил Дюрант (Дюрант, 1995: 715),характеризуя сущность глубокого внутреннего кризиса, охватившего империю в конце II в. Однако падение империи было не единовременным событием, но процессом, растянувшимся на несколько последующих столетий (см.: Никола, 2011: 13–14; Луков, 2009: 59–63).
Важная роль в этой исторической драме отводится христианству. В христианской религии нередко усматривали силу, участвовавшую в разрушении римской империи. Так, знаменитый английский историк XVIII в. Э. Гиббон в своем известном труде «История упадка и разрушения Римской империи» представляет христианство главной причиной падения Рима, указывая на то, что оно разрушало древнюю веру, отвращало людей от насущных забот мирской жизни, в том числе от служения государству и несения воинской службы, внушало идею надвигающейся вселенской катастрофы и единственно спасительный путь через веру вместо задачи коллективного спасения через единение сил и др. Заметим, что подобная версия «губительного» влияния христианства активно развивается в современном европейском романе, например, в романах Паскаля Киньяра, о чем уже приходилось писать в одной из статей (см.: Никола, 2007).
Для подобных суждений есть определенные основания. Христианство, наряду с другими восточными культами, действительно вносило смятение в мир религиозной жизни римлян и прошло трудный путь утверждения на римской почве. Этот путь отмечен тысячами жизней мучеников, павших за веру. Однако христианство медленно и верно утверждалось в пределах империи, и предпочтение, отданное христианству, было скорее следствием, чем причиной увядания Рима. Не случайно, в конце концов сама императорская власть ухватилась за христианство как за возможную спасительную силу, осознав ее единящий и нравственный потенциал. Важными вехами исторического утверждения христианства стали такие события, как I Вселенский собор христиан в Никее (325), принятие христианства перед смертью императором Константином (337), II Вселенский собор в Константинополе (381), после которого христианство получило статус государственной религии. Безуспешной оказалась попытка императора Юлиана (Юлиана Отступника, 361–363) восстановить язычество. Разумеется, старая религия и культура еще сохраняли своих сторонников, но их круг не разрастался. Победа христианства влекла за собой полную переориентацию всех духовных устремлений тогдашнего культурного мира и утверждение новых мировоззренческих основ.
Переходный период от Античности к Средневековью, как всякий переходный период[1], лишен однозначности и внутренней цельности. Новое мучительно «прорастает» из недр старого, борясь с ним и одновременно им питаясь. Это видно на материале самых разных форм и явлений. Так, римская базилика стала архитектурным основанием для христианского храма, а управленческая структура языческой церкви, титул и облачение великого понтифика (лат. pontifex maximus) были использованы утверждающимся институтом папства. Церковная фресковая живопись, как свидетельствуют о том убедительно фрески римских катакомб, формируется с опорой на традиции античной настенной росписи и т. д. Те же процессы можно отметить и в литературе, в специфической реализации в рожденных историческим периодом формах ее фундаментальных качеств (см.: Луков, 2005).
Можно сказать, что именно через христианство побежденный Рим по-своему покорил победителя. Армия государства была заменена христианскими миссионерами, устремившимися из Рима по всем направлениям. Земли и государства, отпавшие от Рима, признавая христианство, тем самым вновь признавали верховную власть Рима. Благодаря утвердившемуся в Риме институту папства авторитет древней столицы в известном смысле сохранился. В период раннего Средневековья это отчетливым образом видно на примере сложившейся традиции коронации варварских королей из рук папы.
Сама церковная догматика, как видно из трудов Отцов Церкви (Амвросия Медиоланского, Августина, Иеронима, Григория Великого и др.), формировалась с опорой на язык римской философии и риторики. Так, к примеру, термины «единосущий» (гр. ομοουσιος), выражающий отношение Христа к Богу Отцу, и термин «ипостась» (гр. οποσιασις), соотносящий бытие Отца, Сына и Св. Духа внутри единства Троицы, отсутствовали в библейских текстах, но имели хождение в греческом философском дискурсе. Аналогичная ситуация с термином «догмат», воспринятом из лексики античных философских школ. Известно, что свои догматы были у пифагорейцев, стоиков и др. Греческим словом δογματα обозначались также законоположения римского сената. Смысл догматики, к созданию которой обратились отцы Церкви, заключался в формировании вероучения, которое представило бы библейские истины в виде системы доктринальных тезисов. Догматика, как ее развивали Отцы Церкви, опиралась на античное понимание системности, сложившееся в античной философской культуре и римском праве, на античный риторический строй речи.
Сама история жизни Отцов Церкви есть пример непрерывного на протяжении одной жизни и закономерно обусловленного перехода из лона языческой культуры в сферу христианской духовной деятельности. Не имея опыта античного знания, они не смогли бы справиться со своей задачей. Чтобы увидеть это, достаточно проследить отдельные вехи и события, к примеру, из жизни Амвросия Медиоланского (340–397). Знатное происхождение (отец Амвросия был префектом Галлии, включавшей тогда Испанию и Британию) обеспечило ему хорошее образование в Риме и ранний доступ к государственной карьере. Уже в 30 лет (370) Амвросий становится правителем Верхней Италии с резиденцией в г. Медиолане (Милане). Молодой правитель славится своей образованностью, знанием римских классиков, особенно Вергилия, ораторским даром и, что особенно располагало жителей Медиолана к нему, — нравственным образом жизни. Поэтому не случайно через четыре года он был избран епископом г. Медиолана. Переход от гражданской службы к духовной деятельности не стал противоестественным для Амвросия. Как государственный правитель он выступал за усовершенствование законов, протестовал против насилия, боролся за улучшение нравов. Получив духовный сан, он отстаивал те же идеи как проповедник и церковный деятель. Дипломатический талант позволил Амвросию не только отстоять независимость церкви от государства, но и продуктивным образом влиять на политику императоров: Грациана, его преемников и самого Феодосия Великого. Сочинения Амвросия отмечены преимущественным интересом к моральным проблемам. Так, большую известность приобрел его трактат в духе стоического рационализма «Об обязанностях церковнослужителей», который не только заглавием, но и принципами организации материала напоминал трактат Цицерона «Об обязанностях».
Встречу двух эпох в одном человеке, личное признание значимости для себя старых основ, философских и риторических, на пути обретения новой веры мы достаточно наглядно ощущаем в жизни и трудах Аврелия Августина (354–430). Он родился от отца-язычника и матери-христианки, обучался риторике и преподавал ее. «Исповедь» Августина передает сложный путь автора к христианской вере через увлечение Цицероном, неоплатониками и т. д. Следствие усвоения этих идей сказались в метафизике Августина. Его доктрина о Боге как абсолютном бытии следует неоплатоническим парадигмам, в частности Марию Викторину. Что же касается художественного своеобразия «Исповеди», то особенности ее повествовательного стиля в значительной мере связаны с традицией гимнографии, как библейской, так и языческой. Таким образом, и у этого, одного из наиболее авторитетных Отцов Церкви, мы наблюдаем развитие и оформление новых идей с опорой на языческие традиции.
Яркие признания своих метаний между привязанностью к языческой античной культуре и христианскими идеалам оставил Иероним (ок. 347–420), христианский мыслитель, переводчик Библии на латинский язык, автор многочисленных талантливых сочинений на христианские темы. «Когда много лет тому назад, — признавался он в одном из писем, — я отсек от себя ради царствия небесного дом, родителей, сестру, близких и, что было еще труднее, привычку к изысканному столу, когда я отправился в Иерусалим как ратоборец духовный, от библиотеки, которую я собрал себе в Риме ценою великих трудов и затрат, я никак не мог отказаться. И вот я, злосчастный, постился, чтобы читать Цицерона. После еженощных молитвенных бодрствований, после рыданий, исторгаемых из самых недр души моей памятью о свершенных грехах, руки мои раскрывали Плавта! Если же, возвращаясь к самому себе, я понуждал себя читать пророков, меня отталкивал необработанный язык: слепыми своими глазами я не мог видеть свет и винил в этом не глаза, а солнце» (Иероним, 1998: 138–139). Как и другие Отцы Церкви, Иероним преодолел в себе притяжение к языческой словесности, но и не расстался с нею полностью. Его произведения насыщены следами чтения античных авторов, их отличает выразительный стиль, свидетельствующий о тонком чувстве латинской речи, воспитанном на чтении античных авторов. Филологическая образованность автора в сочетании с его верой и сделали из него идеальную фигуру для миссии переводчика Библии на латинский язык.
Отдавая должное деятельности Отцов Церкви, развивающих на новых основах латинскую письменную культуру, нельзя не отметить в целом оскудение культурной традиции. В переходную эпоху крушения римской цивилизации разрушались города, исчезали библиотеки, книжные собрания, сама грамотность, особенно знание греческого, стремительно оскудевала. Известно, что замысел создания публичной библиотеки впервые возник у Цезаря. Со времени I в. до н. э. к царствованию Константина в Риме великий город насчитывал 28 публичных библиотек. В этих хранилищах было собрано обширное культурное наследие. Войны, разрушения, идеологические конфликты привели к огромным культурным утратам. Для примера можно указать, что нам известны названия трех тысяч греческих комедий и трагедий, но до нас дошли в целости только тексты сорока четырех драм, и главные потери античного книжного наследия приходятся именно на Средние века. Эти потери связаны в значительной мере с распространением практики выскабливания на пергаменте старого текста и нанесения поверх него нового, созданием в итог так называемого палимпсеста. Так текст рукописи трактата Цицерона «О республике» перекрыт комментариями к псалмам Авгусина Блаженного VIII в. н. э. Приведем показательную цитату некоего монаха Альберта, занимающегося стиранием текстов Иордана из Борго Сан-Донико: «И ни одной буквы из посланий его не осталось на свете: все его книги я вытер собственной рукою…» (цит. по: Добиаш-Рождественская, 1987: 38). А сочинения папы Григория Великого были записаны поверх рукописи Вергилия и Евклида. Однако «с расцветом классического Средневековья начинают множиться обратные случаи. В библиотеке Гроттаферраты, состоявшей больше чем на половину из палимпсестов, монахи XIII в. переписывают „Илиаду‟ на коринфские послания апостола Павла и Софокла — на библейский текст» (там же: 39).
Заслуживают особого упоминания подвижники, несмотря на все идеологические перемены и сопутствующие им препятствия, стремящиеся сохранить античное литературное и научное наследие. В этом ряду первым может быть названо имя Аниция Манлия Торквата Северина Боэция (тж. Боэтий; ок. 480–524), принадлежащего к одному из наиболее знатных и состоятельных римских родов. Он получил прекрасное образование в Риме и в Афинах и предпринял обширный труд переводить и комментировать греческих авторов на латинский язык с тем, чтобы сохранить для латинского мира достижения греческой науки. Современник Боэция Кассиодор, составивший от имени остготского короля Теодориха торжественное послание Боэцию, перечисляет в этом послании переведенные Боэцием труды и дает его деятельности восхищенную оценку: «Ты передал потомкам Ромула все замечательное, что даровали миру потомки Кекропа. Благодаря твоим переводам италийцы читают музыканта Пифагора и астронома Птолемея, сыны Авсонии внимают знатоку арифметики Никомаху и геометру Евклиду, теолог Платон и логик Аристотель спорят на языке Квирина, и механика Архимеда ты вернул сицилийцам в обличии римлянина. Какие бы науки и искусства ни создала силами своих мужей красноречивая Греция, все их от тебя одного Рим принял на родном своем наречии. Всех их ты сделал ясными посредством отменных слов, прозрачными — посредством точной речи, так что они предпочли бы твое произведение своему, если бы имели возможность сравнить свой труд с твоим» (цит. по: Петровский, 1998: 342).Переводы и комментарии Боэция в течение многих столетий оставались для средневековой Европы главным источником знаний из области указанных наук. Учебники Боэция по логике были основой преподавания в средневековых школах. Именно Боэций разработал систему знаний, следующую после «тривиума» (три науки о Слове: грамматика, риторика, диалектика): «квадривиум», включающий арифметику, геометрию, музыку и астрономию, т. е. четыре науки о Числе, составившие впоследствии оплот средневековой учености, семь свободных искусств («artes liberales»). Оценивая деятельность Боэция как философа и просветителя, следует усматривать в ней осуществление синтеза между неоплатонизмом и христианством, отразившее стремление целого поколения полуязыческих и полухристианских мыслителей переходной эпохи.
Первоначально благоволящий к Боэцию Теодорих приблизил его к своему двору. Однако пребывание на посту министра варварского короля закончилось для Боэция трагически. Завидующие возвышению ученого мужа подданные Теодориха внушили королю мысль о виновности Боэция в государственной измене. Последовавшие затем трагические события — заточение и казнь — оборвали подвижническую деятельность Боэция. Однако талант и сила духа ученого мужа, преклонение Боэция перед силой знания и мудростью в полной мере проявились в последнем его произведении, созданном в тюрьме, — в «Утешении Философией». Книга Боэция, составившая его главную посмертную славу, помимо вечной мудрости и красоты, заключенных в ней, представляет собой яркое свидетельство трагического мироощущения человека переходной эпохи, отмеченной большими культурными и нравственными утратами. В «Утешении Философией» видны следы чтения многих античных авторов (от Анакреонта до Сенеки); Боэций утешает себя, вспоминая горестные события из жизни таких философов, как Сократ, Платон, Зенон и др. Но, хотя в книге нет ссылок на Св. Писание, она близка и христианской морали: сознанием непрочности земного счастья, поиском внутренней опоры в жизненной мудрости и добродетели. Не случайно впоследствии Боэций был канонизирован Католической Церковью как мученик под именем Северина.
Марку Аврелию Кассиодору (489–575), младшему современнику Боэция, знавшему и глубоко почитавшему его, благодаря своей дипломатической гибкости, удалось уцелеть при дворе Теодориха и его преемников. Занимая высокие государственные должности, в том числе обязанности начальника королевской канцелярии, почти три десятилетия Кассиодор сочинял от имени полуграмотных королей послания и государственные акты на отменной латыни, опираясь на традиции римского имперского делопроизводства. Взяв себе за образец Тацита, Кассиодор написал также пространную историю готского народа, дошедшую правда в краткой переработке, знаменательной, однако, тем, что она еще при жизни Кассиодора была осуществлена готом Иорданом и, таким образом, явилась первой латинской книгой, написанной автором германского происхождения. Труды Кассиодора вдохновлялись мечтой о создании итало-готского имперского государства по римскому образцу, но, в конце концов, он осознал тщету своих надежд на поприще служения варварским королям и уже в пятидесятилетнем возрасте направил свою энергию в иное русло.
Кассиодор удалился в свое загородное имение на юге Италии и основал там монастырскую обитель, получившую название Вивариум. Это не был первый в Западной Европе монастырь, однако именно этому монастырю было суждено сыграть важную роль в истории западноевропейского монастырского движения. Ко времени основания Вивариума (540) важный вклад в упорядочение форм монастырской жизни на Западе внес создатель устава монастырской жизни Бенедикт Нурсийский (480–543). Однако этот «отец западного монашества», наряду с формами аскетической молитвенной жизни, рекомендовал монахам прежде всего физический труд, допуская известную долю внимания преимущественно к книгам христианского содержания. Взгляд Кассиодора на книжное наследие, отраженный в его сочинении «Об изучении наук божественных и человеческих», был более широким и терпимым. Он вменял в обязанность монашества заботу о своем умственном и духовном развитии, предполагающую обращение, в том числе к книгам светского содержания. Самым полезным занятием для монаха Кассиодор считал переписывание книг. Его усилиями при Вивариуме был создан скрипторий — мастерская по переписыванию книг, и в скором времени скрипторий и библиотека стали обязательной частью структуры средневекового монастыря. Сложилась даже поговорка: «Claustrum sine armario est quasi castrum sine armamentario» («Монастырь без книжного шкафа — как крепость без арсенала»).
Не случайно монах Áлкуин, эрудит и зачинатель каролингского возрождения, о котором речь пойдет ниже, оставил стихотворную надпись на помещении для переписывания книг:
Пусть в этой келье сидят переписчики Божьего слова
И сочинений святых достопочтенных отцов;
Пусть берегутся они предерзко вносить добавленья,
Дерзкой небрежностью пусть не погрешает рука.
Верную рукопись пусть поищут себе поприлежней,
Где по неложной тропе шло неизменно перо.
Точкою иль запятой пусть смысл пояснят без ошибки,
Знак препинанья любой ставят на месте своем,
Чтобы чтецу не пришлось сбиваться иль смолкнуть нежданно,
Братье читая честной или толпе прихожан.
Нет благородней труда, чем работать над книгой святою,
И переписчик свою будет награду иметь.
Лучше книги писать, чем растить виноградные лозы:
Трудиться ради души первый, для чрева — второй.
Мудрости древней и новой учителем сведущим станет,
Кто сочиненья прочтет достопочтенных отцов.
(Пер. С. С. Аверинцева)
Страсть Кассиодора к собиранию рукописей — он разыскивал их не только в Италии, но и в Африке, не скупясь на расходы, — позволила собрать в Вивариуме обширное книжное наследие, включающее не только богословскую литературу, но и труды античных авторов, а также учебники по истории, грамматике, космографии, медицине, астрономии и т. д. В результате Вивариум превратился в важный центр книжной культуры раннего Средневековья. Кассиодор уговорил папу Агапита (535–536) создать духовную академию для клира в Риме, но осуществлению этой идей помешали события византийско-готской войны, а затем волна лангобардского нашествия.
Однако, несмотря на усилия отдельных богословов и культурных деятелей, судьба античного наследия, культуры и образования в целом оставалась катастрофической. Вплоть до VIII века можно говорить лишь об отдельных мерцающих очагах культуры. Уже в последние годы римской империи христианская церковь начала борьбу с наследием языческих писателей. В 325 г. на Никейском соборе был утвержден первый список запрещенных книг (лат. Index Librorum Prohibitorum), ставший началом процесса отторжения языческого наследия. Так, пользуясь эдиктом императора Феодосия о закрытии языческих храмов, архиепископ Феофил стал проповедовать уничтожение языческих книг и, в частности, собрания знаменитой Александрийской библиотеки, и добился своего. В дальнейшем эта линия на отторжение языческого знания была продолжена церковью. Первый печатный индекс запрещенных книг был опубликован в 1559 г. при папе Павле IV.
Круг античных книг, допущенных к образованию, был строго ограничен авторами, из которых можно было извлечь полезные, с точки зрения церкви, исторические сведения и назидательные идеи. В этот круг входили Вергилий, Тацит, Тит Ливий, Саллюстий и некоторые другие авторы. При этом церковь, вплоть до возникновения светских университетов обладающая монополией на образование, прилагала все усилия к тому, чтобы античная книга не получила широкого распространения в миру. Положение это нарушалось лишь изредка при инициативе светской королевской власти в отдельных областях средневекового мира. Такова была деятельность дворцовых академий короля франков Карла Великого (768–814), вошедшая в историю средневековой культуры под именем «Каролингского возрождения», и германского императора Оттона I (962–973), вдохновителя «Оттоновского возрождения». Однако таких просвещенных монархов было немного, и указанные периоды культурного подъема сменялись ослаблением интереса к книге и книжному знанию, в том числе античному. По-настоящему положение стало меняться в XII веке вместе с ростом городов и формирующихся в них светских образовательных учреждений — университетов, в которых интерес к античности возрождается с новой силой, создавая с течением времени почву для новой переходной эпохи — Проторенессанса[2].
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Характеристика переходных периодов в сравнении со стабильными периодами в истории культуры, в мировом литературном процессе дана в работах Вл. А. Лукова, напр.: Луков, 2006: 13–14.
[2] Сложные процессы вызревания новых идей, форм и традиций в литературе от Средневековья к Проторенессансу мы рассмотрели в работах: Никола, 1995; 2012. Эти процессы нашли воплощение в «вечном образе» Фауста (один из первых образцов — у К. Марло, см.: Захаров, Черноземова, 2013: Электр. ресурс; Гайдин, 2008).
Добиаш-Рождественская, О. А. (1987) История письма в Средние века. М. : Книга.
Дюрант, В. (1995) Почему пал Рим // Цезарь и Христос : пер. с англ. В. В. Федорина. М. : КРОН-ПРЕСС. С. 714–719.
Захаров, Н. В., Черноземова, Е. Н. (2013) Кристофер Марло: пример реализации концепции Нового Энциклопедизма [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». № 1 (январь — февраль). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2013/1/Zakharov-Chernozemova_Marlowe/ [архивировано в ] (дата обращения: 26.10.2013).
Иероним. (1998) Письмо к Евстохии // Памятники средневековой латинской литературы IV–VII вв. / отв. ред. С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров ; сост. O. E. Нестерова М. : Наследие. С. 136–142.
Луков, Вл. А. (2009) История литературы : Зарубежная литература от истоков до наших дней / 6-е изд. М. : Академия.
Никола, М. И. (1995) Английская литература XIV века: становление поэзии и прозы, истоки традиций : автореф. ... д-ра филол. наук. М.
Никола, М. И. (2007) Тема конца античного мира в современной западноевропейской литературе // Проблемы истории, филологии, культуры. № 18. С. 82–91.
Никола, М. И. (2011) Античная литература : Учеб. пособие. М. : Прометей.
Никола, М. И. (2012) Истоки женской повествовательной прозы в Англии («Откровения божественной любви» Юлианы из Нориджа и «Книга Маджери» М. Кемп из Линна) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. № 3–1. С. 121–129.
Петровский, Φ. А. (1998) Боэтий // Памятники средневековой латинской литературы IV–VII вв. / отв. ред. С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров ; сост. O. E. Нестерова М. : Наследие. С. 342–343.
BIBLIOGRAPHY (TRANSLITERATION)
Gaydin, B. N. (2008) Vechnye obrazy kak konstanty kul'tury // Znanie. Ponimanie. Umenie. № 2. S. 241–245.
Dobiash-Rozhdestvenskaia, O. A. (1987) Istoriia pis'ma v Srednie veka. M. : Kniga.
Diurant, V. (1995) Pochemu pal Rim // Tsezar' i Khristos : per. s angl. V. V. Fedorina. M. : KRON-PRESS. S. 714–719.
Zakharov, N. V., Chernozemova, E. N. (2013) Kristofer Marlo: primer realizatsii kontseptsii Novogo Entsiklopedizma [Elektronnyi resurs] // Informatsionnyi gumanitarnyi portal «Znanie. Ponimanie. Umenie». № 1 (ianvar' — fevral'). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2013/1/Zakharov-Chernozemova_Marlowe/ [arkhivirovano v ] (data obrashcheniia: 26.10.2013).
Ieronim. (1998) Pis'mo k Evstokhii // Pamiatniki srednevekovoi latinskoi literatury IV–VII vv. / otv. red. S. S. Averintsev, M. L. Gasparov ; sost. O. E. Nesterova M. : Nasledie. S. 136–142.
Lukov, Vl. A. (2005) Literatura: teoreticheskie osnovaniia issledovaniia // Znanie. Ponimanie. Umenie. № 2. S. 136–140.
Lukov, Vl. A. (2006) Predromantizm. M. : Nauka.
Lukov, Vl. A. (2009) Istoriia literatury : Zarubezhnaia literatura ot istokov do nashikh dnei / 6-e izd. M. : Akademiia.
Nikola, M. I. (1995) Angliiskaia literatura XIV veka: stanovlenie poezii i prozy, istoki traditsii : avtoref. ... d-ra filol. nauk. M.
Nikola, M. I. (2007) Tema kontsa antichnogo mira v sovremennoi zapadnoevropeiskoi literature // Problemy istorii, filologii, kul'tury. № 18. S. 82–91.
Nikola, M. I. (2011) Antichnaia literatura : Ucheb. posobie. M. : Prometei.
Nikola, M. I. (2012) Istoki zhenskoi povestvovatel'noi prozy v Anglii («Otkroveniia bozhestvennoi liubvi» Iuliany iz Noridzha i «Kniga Madzheri» M. Kemp iz Linna) // Vestnik Viatskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta. № 3–1. S. 121–129.
Petrovskii, Φ. A. (1998) Boetii // Pamiatniki srednevekovoi latinskoi literatury IV–VII vv. / otv. red. S. S. Averintsev, M. L. Gasparov ; sost. O. E. Nesterova M. : Nasledie. S. 342–343.
Никола Марина Ивановна — доктор филологических наук, профессор, кафедры всемирной литературы Московского педагогического государственного университета. Тел.: +7 (499) 246-57-12.
Nikola Marina Ivanovna, Doctor of Science (philology), professor of the World Literature Department at Moscow Pedagogical State University. Tel.: +7 (499) 246-57-12.
Библиограф. описание: Никола М. И. Античное наследие как фактор развития средневековой культуры [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2013. № 5 (сентябрь — октябрь). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2013/5/Nikola_Antique-Medieval-Culture/ [архивировано в ] (дата обращения: дд.мм.гггг).
