Григоренко Б. Ю. Социально-политическая активность молодежи в современных условиях

УДК 316.012

Grigorenko B. Yu. The Social and Political Activity of Youth in the Modern Context

Аннотация ◊ В статье анализируется социальная активность молодежи в сфере политической жизни и ее влияние на жизнь общества в целом. Автор отмечает, что молодежная деятельность носит нелинейный характер с особой степенью неопределенности и риска.

Ключевые слова: социально-политическая активность, молодежь, молодежи в политике, социальная структура, политика.

Abstract ◊ The article analyzes the social activity of youth in political life and its influence on the society at large. The author notes that youth activity is of non-linear character with a particular degree of uncertainty and risk.

Keywords: social and political activity, youth, youth in politics, social structure, politics.

Проблема социально-политической активности молодежи продолжает оставаться одной из наиболее актуальных. Это связано с особой социальной ролью молодежи в воспроизводстве социальной структуры и социальных отношений. «Включаясь в общество, интегрируясь в его структуры, молодежь не только унаследует условия жизни и отношения, оставляемые ей родительскими поколениями, но и преобразует их, реализуя свой инновационный потенциал. Тем самым осуществляется воспроизводство молодежью социальной структуры, а также ее собственное развитие»[1].

События на постсоветском пространстве — в Молдавии, Украине, Грузии, Киргизии, известные как «цветные революции», и совсем недавние на Ближнем Востоке и в Северной Африке показывают, что одной из главных движущих сил в них является именно молодежь. Ее рефлексия в отношении политического режима, экономического и состояния стран, растущей коррупции, значительного разрыва между доходами и образом жизни богатых и бедных, воспроизводство бедного и безработного населения вызывают объективное недовольство со стороны, прежде всего, образованной молодежи. Именно эта категория оказывается под угрозой своей профессиональной невостребованности в силу сырьевого характера экономики ряда государств. В то же время молодое поколение по всему миру активно осваивает новые технологии, главным образом, Интернет, ставший эффективным средством формирования политических взглядов, ожиданий и реакций в сфере политических отношений. Поэтому молодежь становится основной движущей силой революционного движения.

Под социально-политической активностью молодежи в самом общем виде понимается «форма социальной активности, реализуемая в сфере национальной и международной политики; один из фундаментальных элементов человеческого поведения в политической жизни»[2]. Конкретным выражением общественно-политической активности служит «совокупность отдельных действий — акций и интеракций, направленных на достижение политической цели и являющихся взаимодействием индивидов в политике»[3]. При этом сами акции могут быть достаточно многообразны, адресны и не иметь конкретного адресата, носить организованный или стихийный характер, быть систематическими или ситуативными. Различными могут быть и функции такой активности. Поэтому общественно-политическая активность может иметь не только созидательный характер, но способна нанести и ущерб, проявить негативные качества отдельного человека, деформировать политические институты и общественное мнение»[4].

Наиболее полно общественно-политическая активность проявляется в участии на постоянной основе в работе общественно-политических движений, партий, миротворческих и экологических объединений, правозащитных организаций, различных структур коллективной самореализации граждан (инициативные группы давления, общественные экспертные советы и т. п.). Ярко выраженный политический характер имеет электоральная активность.

В рамках сложившихся исследовательских традиций общественно-политическая активность рассматривается как часть интегрального понятия «социальная активность» и выступает одновременно как деятельность и как устойчивое свойство личности. Выделяется пять самых общих признаков активности, характеризующих инициативные возможности живых систем и имеющих важное методологическое значение для понимания социологической сущности, в том числе и социально-политической активности. В. С. Боровик относит к ним следующие: 1) отсутствие безразличия к существенным, жизненно важным воздействиям внешней среды (в отличие от простой реактивности, т. е. неизбежного реагирования на несущественные перемены во внешней среде; 2) наличие комплекса свойств, обеспечивающих самодвижение социальной материи, выражающихся в самодетерминации, самоопределяемости социальных систем, в их способности к саморегуляции, самоорганизации, самосохраняемости, самовоспроизведению, саморазвитию и т. п.; 3) направленность воздействия на среду, связанная с преодолением в доступных для социосистем формах внешних разрушающих сил; 4) ориентированность системы в будущее — свойство, раскрывающееся в понятии «перспективная активность» и реализующееся в «опережающем отражении действительности», или модели «потребного будущего»; 5) выбор системой характера поведения в изменчивых условиях внешней среды. Совокупность данных свойств характеризует механизм, обеспечивающий социальным системам самостоятельную силу реагирования. Эту силу правильнее обозначить термином активность»[5].

Применительно к социально-политической активности молодежи в ее взаимосвязи с доверием власти перечисленные признаки активности конкретизируются следующим образом. Так, отсутствие безразличия к существенным, жизненно важным воздействиям внешней среды означает рефлексию на деятельность власти, когда «рефлексии осмыслению подвергаются идеи, стремления и действия значимых других: институтов власти, политических партий и отдельных политиков, общественных организаций и неформальных объединений граждан»[6], участие в выборах, различных общественно-политических акциях, высокая степень мотивированного, осознанного участия. При этом активным может быть, как критицизм, так и поддержка власти.

Наличие комплекса свойств, обеспечивающих самодвижение социальной материи, выражающихся в самодетерминации, самоопределяемости социальных систем, в их способности к саморегуляции, самоорганизации, самосохраняемости, самовоспроизведению и саморазвитию непосредственно связано с общественно-политическими инициативами молодежи; участием ее в принятии общественно значимых решений, в деятельности политических партий, объединений, движений, являющихся формой их самоорганизации. В этом свойстве в полной мере проявляется выделяемая В. И. Чупровым сущность молодежи как становящегося субъекта общественного воспроизводства, реализующего в обществе три важнейшие функции — воспроизводственную, инновационную и трансляционную. С одной стороны, молодежь воспроизводит социально-политические структуры, с другой — изменяет их на основе своего инновационного потенциала и под их воздействием развивается сама[7]. Солидаризируясь с одними, или другими политическими идеями молодежь способствует воспроизводству соответствующих политических структур и реализации определенных социально-политических интересов. Этот процесс, оставаясь под влиянием внешних общественно-политических условий, во многом является процессом саморазвития, активного политического выбора. Если в предыдущие периоды эта сторона жизни была достаточно четко регламентирована и моделировалась по заданному вектору, то в современных условиях большей либерализации общественной и политической жизни варианты включения различных групп молодёжи в сферу политических отношений значительно расширились. Это находит выражение в новых формах её самоорганизации на основе индивидуализированных целей и ценностей. «Значимая роль в формировании индивидуализированных целей и ценностей принадлежит референтным самоорганизованным группам, молодежным субкультурам и находится под влиянием групповой дифференциации, определяемой социально-демографическими, статусными и социально-психологическими особенностями людей, а также национально-этническими различиями, характером социальных ожиданий, неодинаковыми условиями жизни, степенью стабильности/нестабильности индивидуальной жизненной ситуации. Отражение этих признаков в сознании молодежи придает существенные особенности социокультурной саморегуляции этой социально-демографической группы»[8].

Направленность воздействия на среду, связанная с преодолением внешних разрушающих сил выражается в поиске доступных форм влияния на социально-политические события, на решения, принимаемые властью, на приводимую ею политику.

Ориентированность системы в будущее, ее «перспективная активность» и «опережающее отражение действительности» детерминируется одной из особенностей молодежного сознания — трансгрессивностью.

Трансгрессивностью называется «способность сознания преодолевать барьеры (символические границы, табу, стереотипы) между существующим и новым для себя пространством, переносить образцы будущего в свою жизнь. Она реализуется в индивидуальном и групповом конструировании социальной реальности на микро- и макроуровне: от соб­ственной биографии до образа общества в целом»[9]. «Проявляясь в виде социальной установки и реализуясь в механизме индивидуального и группового конструирования социальной реальности, трансгрессивность является неотъемлемой составляющей инновационной функции молодёжи, выступает формой проявления префигуративной культуры»[10].

Большинство молодых людей выросло в новых социально-экономических усло­виях. Их интересы и ценности все больше расходятся с родительскими. Молодые не обременены грузом прошлого и отличаются стремлением определить актуальные для себя ценности и осуществить выбор поведенческих моделей, отвечающих требованиям не столько сегодняшнего, сколько завтрашнего дня. Апелляция к прошлому, попытка достучаться до сердец современных юношей и девушек, используя ценности старших поколений, не встречает у них понимания. Наоборот, большим успехом у молодых пользуется призыв к будущему. В данном случае не столь важен тот факт, что молодежь не едина в видении будущего, что каждый второй видит его как результат особого для России пути развития, а каждый пятый поддерживает западные модели общества. Определяющей является в данном механизме особая направленность сознания и поведения молодёжи (потребностей, интересов, ценностей, установок), основанная на ориентации повседневного поведения, смыслов и целей жизни на образцы априорного, интуитивно ощущаемого будущего.

Наконец, выбор характера поведения в изменчивых условиях внешней среды отражает самостоятельный поиск форм социально-политической субъектности, участия в общественно-политической жизни и способов взаимодействия с властью в условиях изменяющейся социальной реальности. В недавнем прошлом в нашей стране исповедовалась идея так называемой стопроцентной политической активности молодежи. При этом признавались лишь те формы активности, которые демонстрировали солидарность моло­дых людей с официальной идеологией. Любые иные считались антиобщественными и пресекались. Подобная массовая активность, но исключительно в официально одобряемых формах свидетельствовала о бюрократизации политической жизни, разрушала мотивацию к инновациям.

Современное общество, напротив, отличается многообразием форм участия молодежи в политической жизни и проявления социально-политической активности. Молодежь в ней выступает как активный, самоорганизованный актор в социально-политическом пространстве, что в полной мере соответствует не только процессам либерализации и эмансипации молодежи, но и объективным условиям нелинейности, неопределенности и риска. «Социальная неопределенность — отмечают Ю. А. Зубок и В. И. Чупров — это особое состояние социального объекта, явления, проявляющееся в неструктуированости его внешних и внутренних связей и в отсутствии прямых детерминаций между ними, при которых любое изменение носит слабо предсказуемый вероятностный характер»[11]. Возникающие в отсутствие однозначных детерминант множественных альтернатив нелинейные связи усиливают риск. Причем, усиливаются обе формы риска — и объективный, т. е средовой, обусловленный растущей неопределенностью условий жизнедеятельности, и субъективный, т. е. деятельностный, связанный с собственным ценностным выбором в процессе своего самоопределения в социально-политической сфере[12]. Если средовой риск, согласно концепции Ю. А. Зубок, спровоцирован нестабильностью и нелинейностью социально-политических взаимодействий, то деятельностный — связан с необходимостью поиска новых способов и форм социально-политической активности. Часто этот выбор осуществляется спонтанно, вне институционализированных политических организаций и движений, а исключительно на основе саморегуляции и самоорганизации. Причиной такого выбора может быть неструктурированность — отсутствие организаций, представляющих реальные политические интересы молодежи, или недоверие этим организациям со стороны молодежи. Все это приводит к индивидуализированным импровизациям в области социально-политической активности. Поэтому «неструктурированность как характерная черта неопределенности… сопровождается взаимодействием практически неограниченного количества самоорганизованных акторов. Поэтому в действии социальных механизмов выделяются процессы самоупорядочения и самоорганизации… Для нелинейной социальной динамики характерно множество путей развития»[13]. При этом, «выбор делают когнитивные субъекты, способные осмыслить и оценить последствия дифференциации общества относительно ограниченного количества будущих социетальных акторов»[14]. В итоге разнонаправленные действия социальных акторов в социально-политическом пространстве упорядочиваются на основе реализации их инновационного потенциала и потенциала самоорганизации, что и приводит к формированию нового социального порядка, определяемого И. Пригожиным и И. Стенгерсом как «порядок из хаоса»[15].

При этом важно подчеркнуть, что факт деятельности, в том числе и социально-политической, не тождественен факту активности: «отдельная система, будучи деятельной в каком-либо отношении, может не проявлять в этом же отношении активности, т. е. оставаться пассивной независимо от количественных характеристик деятельности (интенсивности, напряженности, результативности). Следовательно, пассивность означает и отсутствие деятельности и ее особый характер, состоящий в навязанности и отчужденности. В этом смысле выделяется активность как внутренняя необходимость и как чисто внешняя, навязанная неизбежность»[16]. При этом формируются два вида активности — автономная и мобилизационная. «Автономная активность понимается как свободное проявление личностью не только активности действий, но и активности духа. Мобилизационная активность (принудительная) синонимична политизации и представляется в виде реализации соответствующих возрастно-ориентированных молодежных государственных программ»[17]. Иными словами, речь идет о целенаправленной организации молодежи, где она выступает больше как объект внешнего регулирования и нацеливания управления и, состоящей в свободном выборе не только ее форм, но и интенсивности. В обществе могут обнаруживаться оба вида активности, однако соотношение между ними существенно варьируется в зависимости от степени и уровня свободы. Подмечено, что «в тоталитарных и авторитарных режимах доминирует мобилизационный тип участия. Демократии в большей степени присущ автономный тип, хотя и при демократическом режиме существуют элементы мобилизационного поведения индивидов»[18].

Анализируя длительный процесс формирования предпосылок социально-политической активности современной молодежи нельзя не увидеть его сложный и крайне противоречивый характер. «По отношению к молодежи власть проявляла своеобразную ювенофобию и недоверие. С ней заигрывали, но от политического управления старались держать подальше. В результате в условиях административно-командной системы сложился своеобразный технократический подход к молодому поко­лению преимущественно как к объекту социализации, иде­ологического воздействия, воспитания, пассивному исполнителю готовых решений. Подобный подход не мог не отразиться на политической активности и на реальном участии молодежи в политической жизни. Несмотря на формальное соблюдение пред­ставительства этой части общества в выборных государственных органах, ее фактическое влияние на политику оставалось непропорционально малым. Жестко ограничен­ная институциональными формами политическая актив­ность молодых людей имела скорее ритуальный характер и не отражала зачастую их реальных групповых интересов и возможностей. Искреннее желание молодых людей и даже молодежных организаций что-либо изменить, наталкиваясь на непреодолимые препятствия со стороны отла­женной бюрократической системы, сменялось разочаро­ванием. Чаще всего это заканчивалось отказом от борьбы и принятием идеологии конформизма»[19]. Как следствие происходило массовое отчуждение молодежи от осуществления властных функций, что, в конечном счете, приводило к разочарованию и недовольству. «Не случайно молодежь в конце 1980-х — начале 1990-х гг. выступила на стороне сил, направленных на разрушение строя, тормозившего движение российского общества по пути демократических преобразований. Однако очень скоро всплеск политической активности уступил место равнодушию, апатии, политическому нигилизму. Подобная ситуация не только лишала молодежь определенности в отражении происходящего и делала непредсказуемым ее будущее, но расшатывала зарождающиеся демократические ценности в ее сознании, установку на участие в политической жизни. Именно в этот период в молодежной среде был отмечен рост недоверия к действующей полити­ческой власти, полное или частичное отчуждение молодых людей от политической жизни»[20]. Пережитый опыт воспроизводится в новых социально-политических условиях, детьми того поколения, которое пережило подобное разочарование.

Что касается нынешней российской молодежи, отмечают М. К. Горшков и Ф. Э. Шереги, то ее нельзя обвинить в полной апатии к политике, однако и высокой ее политическую активность назвать нельзя[21].

Исследования, проводимые социологами в конце 90-х годов — отмечают авторы аналитического доклада «Молодежь России: ценностные приоритеты», показали, что «тогдашняя молодежь была предоставлена сама себе, мало интересовалась политикой и была слабо включена в общественную и политическую жизнь страны. Совершенно иная ситуация сегодня, отмечают исследователи. В отличие от постсоветских элит, занятых в основном перераспределением собственности и власти, нынешний политический класс, особенно после „оранжевых революций“ на постсоветском пространстве, демонстрирует повышенный интерес к молодежи. В стране появилось множество молодежных организаций, а большинство партий „обзавелись“ собственными „молодежными крыльями“, в результате чего у некоторых наблюдателей возникло ощущение заметной политизации российской молодежи»[22]. Однако результаты исследования, как отмечается в докладе, этого не подтверждают. Не подтверждается это обстоятельство и данными других исследований. «В то время как политические интересы молодёжи слабо структурированы, поколенческая идеология отсутствует, большинство молодых людей дистанцируются от любых форм политической жизни, оказываясь объектами политического манипулирования, возникает противоречивое отношение к структурам власти, нигилистически-инструментальный вектор политических установок и интуитивный поиск образцов приспособления устоявшихся политических форм под свои потребности»[23].

«На фоне довлеющей прагматизации отношения приобретают имитационный характер. Они распространяются и на выборы в органы власти, и на деятельность политических партий, и на поведение политиков, и на электоральное поведение широких слоев населения»[24]. Субъект может имитировать принятие обязанностей, функций, преследуя свои прагматические цели. Подобные установки в политической жизни направлены не столько на достижение политических целей, сколько на решение материальных проблем, карьерный рост, достижения в бизнесе и т. д. В этом случае, отмечают исследователи группы ЦИРКОН, политическая активность становится более «системной»: молодежь все чаще демонстрирует готовность к участию в партийных структурах, рассматривая партийную и общественную стезю как один из вариантов реализации быстрой стратегии карьерного роста[25].

Что касается всплеска активности молодежи после выборов в Государственную думу РФ, где она явилась одним из главных участников, как протестных акций, так и выступлений в поддержку действующей власти, то это скорее была ситуативная реакция на происходящие процессы. В большинстве же своем многократно обманутая разными политическими режимами, молодежь не видит возможность изменений, не стремится к активному участию в политической жизни. Проявляющийся нигилизм находит отражение в политических ориентациях, отношении к структурам власти, в игнорировании молодежных движений, общественных и политических организаций, а также в переориентации своей активности на другие цели.