Смиренский В. Б. Nothing and Something. Структурно-текстовые и сюжетные связи в пьесах Шекспира

УДК 821.111

Smirenskiy V. B. Nothing and Something. The Text-structural and Narrative Relations in Shakespeare’s Plays

Аннотация ◊ В статье делается попытка проследить, как локальные и дистантные текстовые связи используются для развития сюжета в пьесах Шекспира «Макбет» и «Ричард II».

Ключевые слова: У. Шекспир, «Макбет», «Ричард II», текстовые связи, сюжет трагедии.

Abstract ◊ An attempt is undertaken to trace how the local and distant text relations are used for the plot development in Shakespeare’s “Macbeth” and “Richard II”.

Keywords: W. Shakespeare, “Macbeth”, “Richard II”, text relations, the plot of the tragedy.

Герои Шекспира говорят как поэты и рассуждают как философы. Есть у них постоянные темы, о которых они говорят вновь и вновь. Такова, например, тема губительной власти золота, денег, о которых говорит и юный Ромео, и восьмидесятилетний Лир. Ромео, купив яду, протягивает аптекарю деньги:

Вот золото, возьми. Для душ людских
В нем яд похуже. В этом жалком мире
Оно убийств куда свершает больше,
Чем эта смесь несчастная твоя,
Которую ты продавать боишься.
Не ты мне — я тебе сейчас дал яду.

Лир, познавший на себе силу алчности и глубину унижения бедняка, обличает всесильную власть золота:

Сквозь рубище порок малейший виден;
Парча и мех все спрячут под собой.
Позолоти порок — копье закона
Сломаешь об него; одень в лохмотья —
Пронзит его соломинка пигмея.

Особый интерес для исследователя представляют темы, к которым возвращаются одни и те же герои. Благодаря этому тема и мотив углубляется, мысль получает неожиданный поворот. Макбет, совершив убийство спящего в его доме короля Дункана, вначале потрясен содеянным, Леди Макбет пытается заставить его вернуться и довести задуманное до конца: надо подложить кинжалы так, чтобы вина пала на слуг короля. Макбет совершить этого не в состоянии, и леди Макбет приходится сделать это самой.

Макбет же еще не в силах совладать с ужасом, его слова почти безумны:

MACBETH

Methought I heard a voice cry ‘Sleep no more; (35)
Macbeth does murder sleep’ — the innocent sleep,
Sleep that knits up the ravell’d sleave of care,
The death of each day’s life…
………………………………

Lady MACBETH

What do you mean? (40)

MACBETH

Still it cried ‘Sleep no more’ to all the house;
‘Glamis has murdered sleep; and therefore Cawdor
Shall sleep no more — Macbeth shall sleep no more’.

(«Я словно слышал крик: “Не спите больше! / Макбет зарезал сон!” <…> и впредь отныне Кавдор / Не будет спать, Макбет не будет спать!”» (перевод М. Лозинского).

Слово sleep Макбет повторяет в этой сцене восемь раз. Известно, что в качестве метафоры и эвфемизма «сон» означает «смерть». И это с очевидностью следует из строк: Sleep... The death of each day’s life. Отсутствие сна связано с виной, и Макбет повторяет слова murder sleep дважды, а sleep no more четырежды. Макбет говорит также о том, что он не смог сказать Amen, когда один из слуг сказал: “God bless us”, и это тоже говорит о глубоком сознании своей вины. Ведь король считался представителем Бога на земле, а его убийство означало для Макбета вечное проклятие[1].

Еще в самом начале диалога Макбет говорит:

MACBETH
This is a sorry sight. [Looking on his hands.]

И мы понимаем, что его руки в крови. Леди Макбет, вдохновительница и соучастница убийства, должна не только успокаивать его, но и руководить им.

Lady MACBETH

Go get some water (46)
And wash this filthy witness from your hand.
(Возьми воды и смой с руки нечистую улику.)

Но Макбет слишком потрясен содеянным, он уверен, что ему никогда не избавиться от следов своего преступления:

MACBETH

What hands are here? Ha! They pluck out mine eyes.
With all great Neptune’s ocean wash this blood (60)
Clean from my hands? No; this my hand will rather
The multitudinous sea incarnadine,
Making the green one red.

В рус. пер.:

Чьи это руки? Ха! Они глаза мне
Рвут прочь! Отмоет ли с моей руки
Весь океан Нептунов эту кровь?
Верней, моя рука, морей коснувшись,
Их празелень окрасит в красный цвет.

Поэтому леди Макбет должна настаивать, что не нужно ни океана, ни морей. У нее «руки того же цвета», но все, что им надо, чтобы смыть кровь, это «немножечко воды» — some water, a little water («Пойдем в опочивальню. / Немножечко воды все смоет с нас. / И как легко нам будет!»).

Lady MACBETH

My hands are of your colour; but I shame (63)
To wear a heart so white…
Retire we to our chamber. (66)
A little water clears us of this deed.
How easy is it then!

(II, 2, 35–68)

Эта сцена происходит во втором акте. Но в дальнейшем мотив рук, обагренных несмываемой кровью, как символ мук совести, терзающих преступника, возникнет вновь, с неожиданной и огромной силой, в V акте, когда леди Макбет бродит во сне и трет себе руки, словно умывает их:

«Прочь, проклятое пятно! Прочь, говорю!.. В аду темно… Да неужели эти руки никогда не станут чистыми?.. Все еще держится запах крови. Все благовония Аравии не надушат эту маленькую руку. Вымой руки, надень халат; зачем ты так бледен? Я повторяю тебе: Банко похоронен, он не может встать из могилы».

Lady MACBETH

Yet here’s a spot.
……………………………
Out, damned spot! Out, I say!
……………………………
What, will these hands ne’er be clean?
……………………………
Here’s the smell of the blood still: all the perfumes of Arabia
will not sweeten this little hand. Oh, oh, oh!
………………………………………
Wash your hands, put on your nightgown; look on so pale:—
I tell you yet again, Banquo’s buried; he cannot come out one’s grave.

(V, 1)

Таким образом, тема вины и угрызений совести образует в «Макбете» одну из главных осей драматического напряжения. И решается она, в том числе, средствами глобальной текстуальной связи; прежде всего, с помощью формальных лексических повторов. Они достаточно очевидны и выделены курсивом. Обе сцены неразрывно связаны словами кровь, руки, отмоют, чистыми (blood, hands, wash, clean). Кроме того, ранее Макбет не верил, что сможет смыть кровь, даже во всех морях, теперь леди Макбет убеждена, что ей не помогут «моря» духов и благовоний. Обе метафоры-гиперболы, словно образуя «кольцо», еще раз подчеркивают страшное злодеяние. Наряду с текстуальной связью можно установить, что обе сцены связаны и сюжетно: скорее всего, перед нами восходящая к мифу парная сюжетная функция «преступление — возмездие».

Яркий пример одновременной композиционной (сюжетной) и лексико-семантической связности обнаруживается в исторической хронике Шекспира «Ричард II». В начале пьесы становится известно, что в Ирландии начался мятеж. После отъезда короля в Ирландию, оставшаяся одна королева охвачена неясными, но тревожными предчувствиями. Придворный Буши пытается их развеять (II, 2):

QUEEN. Yet again, methinks
10 Some unborn sorrow, ripe in fortune womb,
Is coming towards me; and inward soul
At nothing trembles. With something it grieves
More than with parting my lord the King.
………………………………………………………
BUSHY. Then, thrice-gracious Queen,
25 More, than your lord’s departure weep not: more is not seen,
Or if it be, ‘tis with false sorrow’s eye,
Which for things true weeps things imaginary.
……………………………………………………
30 QUEEN. I cannot but be sad: so heavy sad

As thought — on thinking on no thought — I think —
Makes me with heavy nothing faint and shrink.
BUSHY. ‘Tis nothing but conceit, my gracious lady.
QUEEN. ‘Tis nothing less: conceit is still derived
35 From some forefather grief; mine is not so;
For nothing hath begot my something grief
Or something hath the nothing that I grieve —
‘Tis in reversion that I do possess —
But what it is that is not yet known what
40 I cannot name; ‘tis nameless woe, I wot.

В этой небольшой по объему сцене курсивом выделены средства как контактной, так и дистантной когезии, весьма характерной для художественных текстов. Лексические повторы-подхваты формируют диалог. Они выделяют, «выдвигают» его тему. Буши говорит о том, что королева охвачена ложной, воображаемой (imaginary, false ) тревогой, а истинная (true) причина печали — только разлука (здесь повтор оттеняется также антонимической связью). Но королеву гнетут недобрые мысли: их неотвязный характер подчеркнут повторамиsad — sad ; повторами слов, различающимися грамматическими формами (methinks — thought — on thinking on no thought — I think —). Наконец, предчувствие невыразимой угрозы звучит в повторах и сопоставлениях nothing — something, grief — grieve, something — nothing. Особую роль играют повторы / противопоставления местоимений nothing — something, при помощи которых выражаются фундаментальные философские понятия. Ср. перевод М. Донского:

Королева

Я трепещу, чего-то ожидая,
И это что-то горше и страшней
Разлуки с королем, моим супругом.
………………………………………
Предчувствие мое — ничто? Быть может.
Но страшное ничто гнетет и гложет.
…………………………………………
Мое ничто само рождает горе,
Как будто в моем ничто есть нечто
И буду им я скоро обладать.
Я знаю лишь, что ждет меня страданье,
Хотя не знаю для него названья.

На примере этого диалога весьма наглядно видно не только то, как он строится, но и то, как рождается мысль, порождается и организуется текст. Здесь следует обратить внимание, что наряду со средствами контактной когезии, текст организуется также с помощью связи дистантной. Тяжкие, или страшные «ничто» и «нечто» (nothing — something), означающие непостижимую предопределенность, впервые встречаются в 12-й строке сцены, а затем уже в строках 34–36.

Однако на этом роль этих слов-понятий в пьесе не исчерпывается. Эта сцена происходит в начале II акта. Вскоре после этого изгнанный королем Болингброк поднял мятеж и сверг Ричарда II, которому изменило большинство его сторонников. Болингброк стал первым королем из династии Ланкастеров. В IV акте Шекспир изображает сцену, где Болингброк требует отречения короля.

BOLINGBROKE.

I thought you had been willing to resign.

KING RICHARD.

My crown I am; but still my griefs are mine:
You may my glories and my state depose,
But not my griefs; still am I king of those.

BOLINGBROKE.
Part of your cares you give me with your crown.

KING RICHARD.
Your cares set up do not pluck my cares down.
My care is loss of care, by old care done;
The cares I give, I have, though given away;
They tend the crown, you still with me they stay.

BOLINGBROKE.
Are you contented to resign the crown?

KING RICHARD.
Ay, no; — no, ay; for I must nothing be;
Therefore no no, for I resign to thee.
Now mark me, how I will undo myself:—
I give this heavy weight from off my head.
……………………………………………..
Make me, that nothing have, with nothing grieved,
And thou with all pleased, that hast all achieved!

В этом диалоге мы видим, во-первых, вновь яркое использование лексического повтора — когезии, выраженного словами care — cares. С его помощью Ричард II опровергает, иронизируя, лицемерное утверждение Болингброка. Ср. перевод:

Болингброк

С короной часть забот вы мне вручите.

Король Ричард

Себя заботой вы обремените,
Приняв мои заботы, мой венец,
Но все ж моим заботам — не конец.
У нас заботы — с разною основой:
Забота ваша — страсть к заботе новой,
Меня ж заботит и гнетет,
Что буду я лишен былых забот.

Но важнее здесь проследить дистантную, уже не локальную, а глобальную связь между приведенными выше словами королевы (II, 2), в которых прозвучало смутное предчувствие катастрофы и горьким признанием ее свершения в монологе Ричарда II (IV, 1). Эта связующая ось основана на слове nothing, которое в обоих местах приобретает философский смысл. Развивая этот смысл и подчеркивая его роковое значение, Шекспир дополняет его словами аy, no — no, ay. Ср. перевод:

Болингброк

Согласны ль вы отречься от короны?

Король Ричард

Да, нет… Нет, да… Ведь я ничто. В ответ,
Чтоб вышло «да», я отрекусь от «нет».
Итак, смотри, как сам себя я свергну!
………………………………
Пусть я, кто стал ничем, стал неимущим
Ничем не буду удручен в грядущем…

Отметим также, что и в монологе королевы, и в словах Ричарда II встречаются и повторяются слова grief — grieve, образуя другую важную ось глобальной лексической связи. Таким образом, неясные предчувствия королевы, отраженные в словах nothing и nameless woe («страданье, / Хотя не знаю для него названья»), сбылись и приобрели конкретное значение: свержение Ричарда II и гибель династии Плантагенетов, которая в дальнейшем обернулась годами бедствий и хаоса для Англии. «В общем итоге во время борьбы Алой и Белой Розы, борьбы, насчитывающей двенадцать больших битв и множество стычек, заговоров, казней и т. д., погибли восемьдесят принцев, а также и сотни представителей феодальной знати; старое феодальное дворянство Англии было полностью уничтожено»[2].

В устах Ричарда II значение и смысл nothing меняется: теперь оно означает «ничтожество», или полную противоположность величию монарха. Теперь он уже не «наместник и помазанник Божий. — God’s substitute, his deputy anointed», а тот, у кого «нет ни имени, ни титула — I have no name, no title. And know not what name to call myself». Еще раньше (III, 2) он признает: «Угас король, теперь лишь раб скорбей. — A king, woe’s slave, shall kingly woe obey». Сюжетная композиция, основанная на парной конструкции «предчувствие беды» — «наступление беды», скрепляется отчетливыми текстовыми связями, лексическими и смысловыми созвучиями.

Сказанное можно дополнить еще несколькими примерами дистантной глобальной связи между этими двумя сценами. Буши говорит королеве о том, что «Скорбь множество отбрасывает теней, / Они не скорбь, хотя и схожи с ней. / В глазах, что отуманены слезами, / Дробится вещь на множество частей» (II, 2).

BUSHY

Each substance of a grief hath twenty shadows
Which shows like grief itself but is not so
For sorrow’s eye, glazed with blinding tears
Divides one thing entire to many objects.

В начале IV акта слезами полны глаза короля:

KING RICHARD

Mine eyes are full of tears, I cannot see:
And yet salt water blinds them not so much
But they can see a sort of traitors here.

В рус. пер.:

Не вижу — слез полны мои глаза!
И все же я соленой этой влагой
Не ослеплен настолько, чтоб не видеть
Изменников, столпившихся вокруг.

Затем, в сцене отречения Ричарда II вновь возникает тема или мотив «тени скорби», а также ее сущности, «субстанции скорби» (substance of a grief), мотив «дробления» вещей, «дробления» и крушения мира. Он просит принести зеркало, чтобы «посмотреть на короля, лишенного могущества и власти», а затем разбивает его.

KING RICHARD

Give me the glass, and therein I will read.—
No deeper wrinkles yet? Hath sorrow struck
So many blows upon this face of mine,
And made no deeper wounds!—O flattering glass…
……………………………………………..
                       [Dashes the glass against the ground]
For there it is, crack’d in an hundred shivers.—
Mark, silent king, the moral of this sport,—
How soon my sorrow hath destroy’d my face.

BOLINGBROKE

The shadow of your sorrow hath destroy’d
The shadow of your face.

KING RICHARD

                                       Say that again.
The shadow of my sorrow? Ha! Let’s see:—
‘Tis very true, my grief lies all within;
And these external manners of lament
Are merely shadows to the unseen grief
That swells with silence in the tortured soul;
There lies the substance…

Итак, тема горя, скорби (sorrow, grief, woe) и ее тени, оппозиция между предчувствием, тенью скорби (shadow of my sorrow) и ее осуществлением, реальностью (substance of a grief), целым (entire) и разбитым (crack’d / destroy’d / divided), как зеркало, вдребезги[3], пронизывает всю пьесу, образуя одну из главных осей драматического напряжения. Предчувствие, которое томило душу королевы (inward soul), осуществилось, обрело свою суть (substance) и реальность, теперь оно мучает истерзанную душу короля (tortured soul). Ср. перевод:

Король Ричард

Дай зеркало, и все я в нем прочту, —
Как! Линии морщин не стали глубже?
Скорбь нанесла мне по лицу удары,

А шрамов нет? О, льстивое стекло!
…………………………………….
(С силой бросает зеркало на пол.)
Ну вот, оно лежит, в куски разбито,
И в том тебе урок, король угасший:
Как быстро скорбь разрушило лицо.

Болингброк

Разрушена лишь тенью вашей скорби
Тень вашего лица.

Король Ричард

                             Как? Повтори!
Тень скорби, говоришь ты? Гм! Быть может —
Конечно, так: гнездится скорбь внутри,
А горестные жалобы мои —
Лишь призраки невидимого горя,
Созревшего в истерзанной душе.
Король, благодарю тебя за щедрость:
Причины мне даруя для печали…

Оба рассмотренных примера («Макбет» и «Ричард II») показывают, как действуют стилистические средства связи как на поверхностном уровне, с помощью формальных лексических повторов и повторов синонимов, так и на глубинном уровне, развивая тему угрызений совести, вины и возмездия («Макбет») и осуществления тяжких предчувствий гибели династии, бедствий страны («Ричард II»).

Текстуальные средства когерентности используются Шекспиром наряду со средствами сюжетной (композиционной) связи. Известно, что многие сюжетные функции носят парный характер; одно событие связано в сюжетной конструкции с другим: преступление с возмездием, предчувствие беды с наступлением бедствий.

В таблице, данной в Приложении, для наглядности сопоставлены тексты обеих сцен. Глобальные текстовые связи между актами хроники выделены жирным шрифтом, локальные связи курсивом.

Приложение

William Shakespeare

KING RICHARD THE SECOND

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Short M. Exploring the Language of Poems, Plays and Prose. L. ; N. Y. : Longman, 1996. P. 358–366.

[2] Кеменов В. О трагическом у Шекспира // Шекспировский сборник 1947. М., 1947. С. 134.

[3] Serpieri A. Perspectivism and Polyphony in Shakespeare’s Dramatic Language // Hungarian Journal of English and American Studies. 1998. Vol. 4. No. 1. P. 57–78.

Кеменов В. О трагическом у Шекспира // Шекспировский сборник 1947. М., 1947. С. 123–146.

Serpieri A. Perspectivism and Polyphony in Shakespeare’s Dramatic Language // Hungarian Journal of English and American Studies. 1998. Vol. 4. No. 1. P. 57–78.

Short M. Exploring the Language of Poems, Plays and Prose. L. ; N. Y. : Longman, 1996.

BIBLIOGRAPHY (TRANSLITERATION)

Kemenov V. O tragicheskom u Shekspira // Shekspirovskii sbornik 1947. M., 1947. S. 123–146.

Serpieri A. Perspectivism and Polyphony in Shakespeare’s Dramatic Language // Hungarian Journal of English and American Studies. 1998. Vol. 4. No. 1. P. 57–78.

Short M. Exploring the Language of Poems, Plays and Prose. L. ; N. Y. : Longman, 1996.

Смиренский Вадим Борисович — старший научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН. Тел.: +7 (499) 128-56-70.

Smirenskiy Vadim Borisovich, senior research fellow at the Institute of Scientific Information on Social Sciences of the Russian Academy of Sciences. Теl.: +7 (499) 128-56-70.

E-mail: vsmirenskij@yandex.ru

Впервые опубликовано: Смиренский В. Б. Nothing and something. Структурно-текстовые и сюжетные связи в пьесах Шекспира // Смиренский В. Б. Разбор сюжетов. М. : АИРО-XX, 2002. С. 79–90.

Библиограф. описание: Смиренский В. Б. Nothing and something. Структурно-текстовые и сюжетные связи в пьесах Шекспира [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2012. № 2 (март — апрель). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2012/2/Smirenskiy_Nothing-and-Something-Shakespeare/ (дата обращения: дд.мм.гггг).