Бовина И. Б., Стефаненко Т. Г., Тихомандрицкая О. А., Малышева Н. Г., Голынчик Е. О. Обыденные представления молодежи о России в современном мире

Работа выполнена при финансовой поддержке в рамках гранта РГНФ (№ 09-06-01082 а/р).

УДК 159.9.01

Bovina I. B., Stefanenko T. G., Tikhomandritskaya O. A., Malysheva N. G., Golynchik E. O. Youth’s Ordinary Representations of Russia in the Contemporary World

Аннотация ◊ В работе излагаются результаты эмпирического исследования, посвященного выявлению представлений о России в современном мире. В рамках теории социальных представлений проверяются предположения о полярности современного мироустройства и месте России в нем, а также о том, что культура является ключевым элементом представления о России.

Ключевые слова: теория социальных представлений, структура представления, представления о России, многополярный мир, страны — центры влияния.

Abstract ◊ The article presents the results of an empirical study concerning the signification of representations of Russia in the modern world. The predictions regarding the polarity of contemporary world organization and the Russia’s place in it as well as assumptions that culture is a key element of conceptualization of Russia are verified within the framework of the social representations theory.

Keywords: social representations theory, representation structure, representations of Russia, multipolar world, powerhouses.

Избрав теорию социальных представлений в качестве теоретической основы для анализа того, как представляется Россия, как понимается ее место в современном мире, наконец, как сам этот мир устроен, необходимо определиться с конкретным методологическим подходом анализа представлений (Бовина, Стефаненко, Тихомандрицкая, Малышева, Голынчик, 2009).

Интересно отметить, что в 1961 г. в своей работе «Психоанализ: его образ и публика» С. Московиси подчеркивает, что на тот момент не существует специальной методологии с соответствующими методиками для того, чтобы проанализировать социальные представления, и делает акцент на важности и необходимости создания такой методологии, которая позволила бы усилить теорию социальных представлений (Moscovici, 1961).

Почти полвека спустя после выхода в свет работы С. Московиси можно констатировать, что существует целый ряд разнообразных подходов к анализу социальных представлений (Емельянова, 2006, Abric, 2003, Abric 2003a, Apostolidis, 2003, Doise, et al., 1992, Empirical approaches…, 1993 и др.). Не будет преувеличением, если мы скажем, что исследователи практически всего мира внесли свой вклад не только в проверку положений, но ив разработку методологии исследования представлений.

Это многообразие исследовательских приемов анализа представлений демонстрирует связь различных уровней объяснения социально-психологического феномена, которые в свою очередь апеллируют к соответствующим процессам: будь то индивидуальному, интериндивидуальному, интергрупповому, социетальному (идеологическому) (Doise, 1986). Каждый из этих процессов вносит свой вклад как в выработку представлений, так и в их функции, а также в конструирование социальной реальности. Отсюда, вслед за Р. Фарром, можно утверждать, что многообразие исследовательских перспектив коренится в «природе жизни в обществе» (Farr, 1993: 22).

Любопытно, как справедливо отмечают Г. Брейквел и Д. Кантер (Empirical approaches, 1993), что практически все известные в социальных науках методы были использованы для изучения социальных представлений. Однако в каждом из подходов к изучению представлений предпочтение отдается одни методам — по сравнению с другими.

Пытаясь охватить многообразие способов изучения представлений, мы воспользовались классификацией, существующей в литературе по социальным представлениям, согласно которой, предлагается различать три основные школы или подхода, осуществивших наибольший вклад в развитие теории социальных представлений (Apostolidis, 2003; Philogène, 2001), а также разработавших принципы анализа социальных представлений. Речь идет о Женевской, Парижской и Экс-ан-Прованской школах.

В каждой из этих школ дается своя трактовка социальных представлений, в соответствии с которой разрабатывается методологическая стратегия исследования представлений. Многочисленные частные подходы к анализу социальных представлений, с нашей точки зрения, являются или комбинированием идей этих школ, или «промежуточными» формами этих школ. Так или иначе, они принимают во внимание или заимствуют методологические принципы исследования представлений, которые разработаны в этих школах.

Не ставя своей задачей в данной статье проведение подробного анализа каждого из подходов, отметим, что в нашем исследовании мы исходили из идей школы Экс-ан-Прованса. Согласно которым, социальное представление можно определить как «функциональное видение мира, которое позволяет индивидам или группам придавать значение их поведению, понимать реальность через собственную систему отношений, таким образом адаптироваться к ней и определять свое место в ней» (Abric, 2001: 42–43). Иными словами, социальное представление — это способ видения того или иного аспекта мира, которое трансформируется в суждение и в действие (Flament, Rouquette, 2003). Одним из основополагающих понятий этого подхода является понятие консенсуса. Элементы, вокруг которых формируется представление, отличаются высокой степенью согласованности в группе.

В основе этого подхода предлагается изучать структуру представлений, что открывает путь к сравнению представлений об одном и том же объекте в различных группах, а также к анализу динамики представлений, обусловленных выполнением различающихся социальных практик. В данном случае нас интересует возможность анализировать структуру представления. Структура представления включает центральное ядро (или центральную систему) и периферическую систему. Ядро — является стабильной и устойчивой частью представления. Оно связано с коллективной памятью, с историей группы, с ее ценностями и нормами. Элементы представления, в наибольшей степени коренящиеся в культуре, размещаются в ядре. Именно эта часть представления определяет структуру всего представления, а также придает ему смысл. В этом и заключаются его основные функции.

Вслед за М.-Л. Рукетом можно сказать, ядро отражает консенсус внутри группы, играет нормативную роль, выражающуюся непосредственно в суждениях и действиях, а также и в суждениях в отношении действий (Rouquette, 1996).

Периферическая система представления конкретизирует значение ядра представления (абстрактный элемент ядра «выгода» конкретизируется в периферических элементах — деньги), это связующее звено между ядром и той конкретной ситуацией, в которой вырабатывается и действует представление. Периферическая система характеризуется вариативностью и изменчивостью, она опирается на индивидуальный опыт и индивидуальную память (Abric, 2001). Благодаря этому свойству, периферия позволяет представлению адаптироваться к различного рода изменениям контекста, в том числе и к историческому эволюционированию. В этом заключается так называемая «защитная система» ядра представления. Принимая во внимание роль ядра, можно сказать, что это и «защитная система» всего представления.

Если ядро содержит абсолютные предписания, то периферия — относительные предписания. Ядро можно противопоставить периферии в том смысле, что ядро образовано элементами, отражающими коллективный опыт и ценности, коренящимися в культуре, а периферия — элементами, нацеленными на адаптацию к каждодневной жизни. Очевидно, что ядро и периферия находятся в иерархических отношениях, где ядру подчинена периферическая система. В качестве критериев, позволяющих различать ядро и периферию, можно использовать следующие: выпуклость элементов ядра, условность-безусловность (элементы ядра — безусловны), символическая ценность (элементы ядра — придают смысл всему представлению), ассоциативная сила (элементы ядра определяют отношения между элементами представления) (Parales Quenza, 2005). Эти критерии, по сути, вытекают из определения функций ядра и периферической системы представлений.

Важное методологическое следствие, которое можно сделать в рамках этого подхода, заключается в том, что выявление и анализ всего лишь содержания представления не являются достаточными для изучения представления. Исследователям требуется, в первую очередь, выявить и проанализировать структуру представления, его ядро и периферическую систему, так как идентичные содержания могут соответствовать различным представлениям, и только положение элемента (его принадлежность к ядру или периферии) позволяет сравнивать представления, дает ответ на вопрос об их сходстве или различии.

Отсюда возникает следующий вопрос, как можно выявить структуру представления?

Изучение представлений предполагает реализацию качественно-количественной стратегии анализа данных, включающую несколько этапов, что позволяет, во-первых, выявить и проанализировать содержание представления; во-вторых, выявить и проанализировать структуру представлений; наконец, проанализировать ядро представления. В целом, методы и приемы анализа социальных представлений, как отмечает Ж.-К. Абрик, гарантируют научность изучения представлений, а также позволяют осуществлять многомерное изучение представлений (Abric, 2003). Это необходимо для обеспечения надежности получаемых результатов, для изучения феномена во всей его сложности.

В рамках этого подхода разработано значительное количество методик для выявления структуры социальных представлений (Abric, 2003; Abric 2003a; Doise et al., 1992; Flament, Rouquette, 2003 и др.).

В нашем исследовании для выявления и анализа структуры представлений использовалась методика, предложенная П. Вержесом (Grize et al., 1992). Согласно его идее, понятия, выявленные с помощью ассоциативной методики, подвергаются прототипическому и категориальному анализу, опираясь на два параметра: частота появления того или иного понятия в ответах респондентов и ранг появления понятия. Использование такого показателя, как частота появления того или иного понятия, является эмпирическим критерием консенсуса — принципа, лежащего в основе структурного подхода. Использование же ранга появления ассоциации может быть объяснено так: согласно закону К. Марба, имеет место прямая связь между частотой ассоциативного ответа и скоростью его появления. В исследовании по социальным представлениям не производится замер времени реакции, но используется замер ранга ответа, что является эмпирическим критерием важности данного понятия для респондентов (Abric, 2003a; Flament, Rouquette, 2003).

Справедливости ради заметим, что разработка имплицитных методик исследования социальных представлений, позволила бы давать более точные результаты в отношении структуры представления.

Итак, пересечение двух показателей — среднего значения ранга возникновения, а также медианы частоты встречаемости понятия, позволяет анализировать структуру представления: 1) область, объединяющая ассоциации с низким рангом и высокой частотой воспроизведения (Область I). Другими словами, эти ассоциации воспроизводятся респондентами в первую очередь, причем большинством из них. В этой области располагается зона ядра представления. Обратим внимание, что в остальных зонах располагаются элементы периферической системы; 2) область, объединяющая ассоциации с низким рангом и низкой частотой воспроизведения (Область II). В литературе можно найти гипотетические утверждения о том, что эти элементы отражают позицию меньшинства: воспроизводятся в первую очередь, но небольшим количеством испытуемых (Abric, 2003a; Bonnec, 2002); 3) область, объединяющая ассоциации с высоким рангом и высокой частотой воспроизведения (Область III); 4) область, объединяющая ассоциации с высоким рангом и низкой частотой появления (Область IV).

Представляется возможным говорить о некоторой иерархии в отношении периферической системы. Область II и Область III, объединяющие элементы, важные или по своему рангу, или по частоте упоминания, — образуют первую периферическую систему. С другой стороны, она включает элементы, которые ассоциируются с объектом значительным числом респондентов, но не в первую очередь. Область IV, объединяющая ассоциации с высоким рангом и низкой частотой (наименее важными ассоциациями, разделяемые небольшим числом респондентов), образует вторую периферическую систему или собственно периферическую систему. Однако на настоящий момент в теории социальных представлений остается открытым вопрос о структуре периферической системы (Sa, Oliveira, 2002).

Данная методика рассматривается частью исследователей (например, Abric, 2003; Abric, 2003a) как первый этап исследования представлений, вслед за которыми предпринимаются два других — выявление иерархии элементов и проверка предположения о центральности элементов ядра представления. Другие же исследователи (среди них — Bonnec, 2002; Roland-Lévy, 2002; Sa, Oliveira, 2002 и др.) основываются на положении П. Вержеса о том, что эта методика позволяет выявлять структуру представления. Отсюда исследователи базируют свое изучение представлений на использовании прототипической методики Вержеса (Vergès, 1992), ибо даже последующий анализ позволяет принять результаты этой прототипической методики.

Мы использовали методику П. Вержеса для выявления структуры представлений. Основному анализу были подвергнуты только те понятия, которые воспроизводили не менее, чем 5 % испытуемых. Мы исходили из той позиции, что данная методика позволяет выявлять и исследовать структуру представления посредством прототипического анализа, а также с помощью последующих процедур категориального анализа всех данных ассоциативной методики. Эти дополнительные способы анализа данных направлены на то, чтобы показать, что элементы, расположенные в зоне ядра представления, выполняют функции ядра (смыслообразующую и организующую).

Важность применения ассоциативных методик для исследования социальных представлений объясняется тем, что именно они дают возможность получить символический, имплицитный материал — ключевой для анализа представлений. Последующие же процедуры — такие, как опросник характеристик, а также методика опознания объекта (Abric, 2003, 2003a), не являются имплицитными. Более того, использование опросника, в котором было бы представлено сразу несколько этапов исследования, может вести к возникновению определенной установки у респондентов, где результаты использования последующих методик будут с необходимостью подтверждать то, что было получено в первых.

Определившись с методологической стратегией исследования представлений о России в современном мире, обратимся теперь к изложению программы и результатов нашего исследования.

Итак, цель первого этапа нашего исследовательского проекта заключалась в изучении представлений о современном мире и представлений о России как его части. Основные вопросы, на которые мы искали ответ, были таковы: какие страны воспринимаются как наиболее влиятельные в современном мире, попадает ли в их число Россия, каковы представления о России в современном мире, каков образ россиян. Кроме того, предполагалось проанализировать образ России как участницы международных конфликтов.

Объектом исследования были представители различных групп молодежи (N=145 респондент в возрасте от 17 до 28 лет, М=19,40, SD=1,34, 16,55 % — мужчины, 83,45 % — женщины. Обратим внимание на то, что для выполнения ассоциативных методик были привлечены дополнительные подгруппы испытуемых, также представители разных групп молодежи. Причем, одна подгруппа (N=76 испытуемых) выполняла методику о центрах влияния и ассоциативную методику, направленную на выявление обыденных представлений о России, а другая подгруппа (N=81 испытуемый) — ассоциативную методику для выявления обыденных представлений о многополярности. Эта мера позволяла получить более надежные данные (di Giacomo, 1981), кроме того — изменение контекста опроса позволяет выявлять устойчивые элементы представления (Wagner et al., 1996). Респондентами в каждом случае выступали представители различных групп молодежи, в частности, студенческой и работающей, что обеспечивало гетерогенность выборки.

Предметом исследования явились обыденные представления о центрах влияния современного мира, о странах — центрах этого влияния, а также о России. В данной статье мы представим только часть наших результатов, а именно — касающихся обыденных представлений о России в современном мире, а также о центрах влияния и о многополярном мире. Результаты анализа обыденных представлений о каждой из стран, являющихся центром влияния, будут отражены в последующих публикациях.

Итак, нашими исходными предположениями были следующие:

1) современный мир представляется как многополярный, и Россия является одним из центров влияния в нем;

2) культура является одним из важных элементов представления о России (этот элемент будет располагаться в зоне ядра).

Опрос (в варианте анкетирования) был избран в качестве основного метода исследования. Анкета состояла из трех частей, была направлена на выявление представлений о странах — центрах влияния, представлений о каждой из стран, а также о России. Основной методикой была методика свободных ассоциаций; для анализа полученных результатов — применялся прототипический анализ по П. Вержесу (Vergès, 1992).

Полученные результаты демонстрируют, что в представлениях граждан России существует определенная иерархия стран, оказывающих влияние в современном мире. Так, существуют две страны, которые занимают первые места в этой иерархии, — США (96,8 % испытуемых указали на эту страну) и Россия — 77,8 %. Именно эти две страны указывались в первую очередь и большинством испытуемых по сравнению с остальными странами, ранг ассоциации соответственно 1,52 (SD=0,88)и 2,69 (SD=1,62).

Дополнительное сравнение этих рангов позволяет говорить об их значимом различии (Т = — 9,03, р < 0,000), иначе говоря, США в первую очередь соответствует понятию «центр влияния», а затем уже следует Россия. Так или иначе, обособление этих стран в одну категорию, можно рассматривать как понимание мира как биполярного, причем с центрами влияния, известными со времен «холодной войны».

Китай, Япония, Великобритания указывались как центры влияния 60,6 %, 43,4 %, 36 % испытуемых. Германия, Франция — соответственно, — 37 %, 30 %. В качестве центра влияния указывались в целом страны Евросоюза — 6 %.

Однако расположение элементов — Китай, Япония, Великобритания, Германия и Франция — в представлениях о странах-центрах влияния позволяет говорить о том, что эти страны второстепенны по сравнению с США и Россией.

Это представление о центрах влияния в современном мире является очень согласованным, т. к. доля ответов, включающая указанные страны, составляет 93,3 % от всех полученных ответов. Полученные данные можно проинтерпретировать так: мир представляется скорее как биполярный, в котором сохраняется противостояние США — Россия, при этом — США видится как более сильный центр влияния. Менее важная роль, с точки зрения влияния, отводится таким странам, как Великобритания, Китай Япония, с одной стороны, а также Германия, Франция, и страны ЕС в целом, — с другой. Можно предположить, что большая важность, с точки зрения влияния, таких стран, как Китай и Япония, по сравнению со странами Западной Европы, является указанием на формирование представления о мире, как о многополярном, где появляются новые центры влияния.

В политическом и экономическом дискурсах новые центры влияния связываются, в частности, с такими странами, как Бразилия, Индия, Китай. Если сопоставить эти утверждения с тем, как обыденное сознание объясняет мироустройство, то можно отметить, что в нашем случае — Китай и Япония попадают в одну группу, а Бразилия и Индия упоминались только в единичных случаях. Стоит отметить, что для построения объяснительной модели мироустройства на уровне обыденного сознания используется как научное знание, так и убеждения. При этом научное знание трансформируется таким образом, чтобы породить «хорошую» модель, которая выполняла бы основные функции социальных представлений, а именно: трансформация неизвестного и пугающего в известное и понятное; фасилитация интрагрупповых коммуникаций; регуляция поведения и социальных отношений, а также поддержание и защита социальной идентичности (Moscovici, 1961; Moscovici, 2000).

Полученные факты в отношении группы стран, являющихся в той или иной мере центрами влияния, интересны и тем, что среди центров влияния отсутствуют страны арабского мира.

Анализ данных, касающихся представлений о многополярном мире, позволит нам получить более детальный ответ на вопрос, касающийся того, как люди понимают полярность современного мира. Однако прежде, чем рассматривать эмпирические результаты, обратимся к предпринятому нами анализу научной трактовки понятия «многополярный мир», существующей на настоящий момент в политологии и социологии.

В политологии предлагается выделять несколько моделей, отражающих распределение сил и власти на мировой арене. Основными из них являются три типа мирового устройства: однополярное, биполярное и многополярное.

Специалистами в области международных отношений структура распределения сил в мире и статус России как участницы международного взаимодействия в настоящее время оцениваются весьма неоднозначно.

В годы «холодной войны» между США и СССР наша страна являлась одним из полюсов, центров влияния в биполярной системе мирового устройства (при которой силы распределены между двумя государствами, центрами влияния / полюсами). С точки зрения С. М. Рогова, в течение полувека международные отношения характеризовались биполярностью, центрами противостояния были СССР и США. Все другие игроки и конфликты оказались маргинальными по сравнению с советско-американскими отношениями (Рогов, 2007).

В начале 1990-х гг. после распада СССР прекратила существование биполярная система мироустройства. Ученые склоняются к выводу о том, что с этого времени усиливается стремление американского руководства к закреплению за США роли единственной сверхдержавы и, таким образом, переходу к однополярному миру (когда власть сосредоточена в одном центре, полюсе — гегемоне) (Кулагин, 2006; Рогов, 2007).

Следует отметить, что обычно подобные тенденции оцениваются негативно, и главным способом противодействия американизации видится переход к многополярности или полицентричности (когда множество (не менее трех) государств обладают приблизительно равным экономическим и военным потенциалом и являются своеобразными полюсами мира), что будет способствовать международной стабильности (Brenner, 2003).

В отечественную политологию термин «многополярность» ввел С. М. Рогов. Анализируя его на примере «холодной войны» между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом, автор выделяет сферы, в которых разворачивалось соперничество двух сверхдержав и которые являются своеобразными критериями выделения полюсов, центров силы (Рогов, 2007):

1. Идеология: противостояние коммунистической и антикоммунистической идеологии, претендующих на главенствующую роль в мире.

2. Геополитика: соперничество США и Советского союза в рамках разных региональных конфликтов в разных уголках мира.

3. Экономика: соперничество экономических систем двух сверхдержав по степени эффективности, а также экономическое подавление и сдерживание.

4. Военная сфера: гонка вооружений между США и СССР, когда каждая из стран получила физическую возможность уничтожить другую.

В. М. Кулагин, анализируя современные международные отношения, называет также коммуникативную сферу (Кулагин, 2006).

В зарубежной литературе в качестве влиятельных игроков на современной мировой арене, которые способны сдерживать политику Соединенных Штатов, упоминаются Китай, Индия, Россия, Япония, страны Евросоюза (например, Gulick, 2007; Pant, 2006; Scott, 2007).

С. Хантингтон полагает, что с окончанием «холодной войны» мир будет изменяться, становясь «многополюсным», границы, разделяющие человечество, будут определяться культурой, а главным действующим лицом в международных событиях будет нация-государство (Хантингтон, 2003). Таким образом, речь идет о столкновении культур и цивилизаций как грядущей фазе развития мировой политики, что согласуется с положениями концепции «конфликта цивилизаций» как модели мироустройства, применяемой для анализа международных отношений, например конфликта Востока и Запада (Кулагин, 2006). При этом можно услышать точку зрения, что России не стоит примыкать ни к одной из конфликтующих сторон, а искать свою собственную позицию в многополярном мире (Демурин, 2006).

В литературе встречаются и критические оценки необходимости полицентричной структуры мира: указывается на сложности перехода к многополярности (Кулагин, 2006), многополярность упоминается как временное явление, имеющее место в периоды ослабления активности единственного гегемона (Go, 2007).

С. М. Рогов полагает, что новая многополярность отличается от существовавших до сих пор форм мирового устройства некоторыми особенностями (например, условиями глобализации, наличием у держав-полюсов ядерного оружия, отсутствием единых норм и институтов, регулирующих отношения между державами), которые делают намечающуюся многополярную структуру международных отношений крайне неустойчивой, близкой к многополярному хаосу (Рогов, 2007).

Рассмотрев различные аспекты научной трактовки понятия «многополярный мир», обратимся теперь к результатам нашего исследования, чтобы проследить, как современный способ мироустройства объясняется обыденным сознанием.

Всего испытуемыми было высказано 1044 ассоциаций, причем словарь понятий включал 509 слов и словосочетаний. Анализ полученных данных с помощью методики П. Вержеса (Vergès, 1992) позволил выделить элементы ядра и периферии. Элементы зоны ядра и периферической системы составляют 32,38 % от всех высказанных ассоциаций.

Таблица 1

Элементы, образующие ядро и периферию представления о многополярном мире

Прототипический анализ позволил выявить зону ядра и периферическую систему представления. Зона ядра представления о многополярном мире (Табл. 1) образована элементами: разнообразие, многонациональность, полюс, глобализация, биполярность. Первая периферическая система (потенциальная зона изменений) образована элементами — толерантность, много полюсов влияния, свобода, многогранность, а также культура и ее многообразие, война, конкуренция, политика. Вторая периферическая система (или собственно периферическая система) включает следующие элементы: различные мнения, развитие, глобус, сотрудничество, конфликт.

Данные результаты могут быть проинтерпретированы следующим образом: скорее всего мы имеем дело с формированием представлений о многополярном мире. В пользу такого заключения говорят следующие факты: невысокая согласованность мнений в отношении тех или иных элементов, разнообразие словаря, наличие целого ряда «прямых» ассоциаций, в первую очередь, в зоне ядра: полюс (северный или южный), разнообразие. Эти элементы — по сути — производны от стимульного словосочетания «многополярный мир», являются синонимами или однокоренными словами. В периферической системе присутствуют элементы этого порядка — многогранность, различные мнения, глобус.

Если учесть весь массив данных, то там встречается 57 ассоциаций, включающих указание на многообразие объектов или явлений (культур, мнений, точек зрения, экономических и политических систем и пр.), а также 102 указания на отличия объектов или явлений, их непохожесть (разные ценности, разнообразие взглядов, разнообразие религий и пр.). Также присутствуют элементы: полярный медведь, полярники, Арктика, Антарктика, снег, холод.

Три оставшиеся элемента зоны ядра — многонациональность, глобализация и биполярность — несут иную смысловую нагрузку. По сути, эти три элемента являются попыткой объяснить, что же такое «многополярный мир». Большой интерес представляет тот факт, что тут присутствует элемент «биполярность». Этот факт позволяет нам отклонить наше предположение о том, что мир представляется как многополярный. Россия является центром биполярного мира, она по-прежнему противостоит США. Этот факт только еще один раз может говорить в пользу устойчивости представлений.

Кроме того, анализ всего массива данных свидетельствует о том, что в дискурсе присутствует некоторое количество оппозиций, ориентирующих процесс обсуждения: биполярность — многополярность («много полюсов влияния» — в первой периферической системе), сотрудничество (вторая периферическая система) — конкуренция (первая периферическая система), война (первая периферическая система) — мир. Присутствует и оппозиция «Россия/СССР — США».

Ценность полученных данных заключается в том, что перед нами открывается возможность провести повторное исследование через определенный промежуток времени и проследить процесс формирования и стабилизации представлений.

Обратимся теперь к результатам, полученным по обыденным представлениям о России как о центре влияния в современном мире.

Всего респондентами было высказано 1080 ассоциаций, словарь понятий объединял 404 слова и словосочетания.

Использование прототипического анализа (Vergès, 1992) позволило выявить элементы зоны ядра и периферической системы. Их объем составляет 33,8 % от всех высказанных ассоциаций.

Таблица 2

Элементы, образующие ядро и периферию представления о России

Зона ядра представления о России (Табл. 2) образована элементами, имеющими геополитическую и экономическую коннотацию — большая территория, Родина, Путин, нефть, богатство ресурсов, газ, природа, сила. Эти элементы конкретизируются в периферической системе за счет элементов: Медведев, держава, Москва. Первая периферическая система образована элементами: держава, многонациональная, культура, Медведев. Вторая периферическая система (собственно периферическая система) образовала элементами: водка, Москва, богатая история, душа, наука.

Элемент «культура» присутствует в представлении о России, но не является ключевым элементом, вокруг которого формируется представления. Обращение ко всему массиву данных позволяет говорить о том, что в нем присутствуют единичные ассоциации, принадлежащие к категории «культурное наследие» (литература, Пушкин, театр, архитектура, искусство).

По сути, ключевыми в представлении о своей стране для молодежи становятся указания на обширность территории, на натуральные богатства, которыми обладает Россия, а не на культуру, литературу, традиции, которые отличают ее от других стран.

Полученный результат любопытен тем, что на уровне обыденных представлений влиятельность страны определяется политическими и экономическими факторами, а не развитием науки и культуры.

Кроме того, обращает на себя присутствие в зоне ядра элемента «большая территория». С одной стороны, указание на территорию можно объяснить природой самого объекта представления — страна. С другой стороны, Россия является одной из самых больших стран на планете, занимая 17 075 400 км². В то же самое время, в присутствии этого элемента в зоне ядра, вслед за Я. Боннеком, можно усматривать проявление одного из фундаментальных аспектов коллективной памяти (напомним, что с коллективной памятью связаны элементы ядра представления), а именно, коллективная память не может существовать вне пространства (Bonnec, 2002). Элементы зоны ядра также играют важную роль с точки зрения формирования идентичности группы.

Итак, полученные результаты позволяют лишь частично принять выдвинутые нами гипотезы в отношении того, что современный мир представляется как многополярный, и Россия является одним из центров влияния в нем. Россия действительно представляется как один из центров влияния в современном мире, однако сам этот мир скорее биполярный, где имеет место оппозиция времен «холодной войны» Россия — США. Второе предположение в отношении того, что культура является одним из важных элементов представления о России (этот элемент будет располагаться в зоне ядра), также может быть принято лишь частично — «культура» — это элемент представлений, однако играет в представлении второстепенную роль и не располагается в зоне ядра.

Выводы

Подводя итоги проведенного исследования, сделаем следующие выводы:

1) Центры влияния в современном мире представлены группами стран: США и Россия, Великобритания, Китай и Япония, наконец, Германия, Франция и страны ЕС (в целом). Суть этой иерархии такова, что первостепенная роль отводится США и России. Таким образом, современное мировое устройство представляется скорее как биполярное.

2) Представления о «многополярном мире» находится в стадии формирования — об этом свидетельствуют такие критерии, как согласованность элементов, а также объем словаря, используемого респондентами, наконец, смысловая нагрузка самих ассоциаций.

3) Ключевыми категориями, на которых основываются представления о России как о центре влияния — имеют политическую и экономическую коннотации. Элемент культуры не занимает в представлении ключевого положения.

Полученные результаты дают возможность лишь частично принять наши предположения. Однако они ставят новые вопросы, на которые мы отчасти будем искать ответы в исследованиях на последующих этапах нашего исследовательского проекта: во-первых, каковы особенности представлений о стране (такого рода исследования едва ли существуют в рамках теории социальных представлений, а полученный нами материал позволяет получить ответ на этот вопрос, анализируя массив данных по другим странам, которые заняли второстепенные места, с точки зрения влияния в современном мире, а также предприняв кросскультурные исследования). Во-вторых, интересно было бы сравнить представления о России в различных возрастных группах. Наконец, полученные результаты требуется сопоставить с анализом представления о России по материалам средств массовой коммуникации.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бовина, И. Б., Стефаненко, Т. Г., Тихомандрицкая, О. А., Малышева, Н. Г., Голынчик, Е. О. (2009) Россия в современном мире: подход теории социальных представлений [Электронный ресурс] // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». 2009. № 2 — Педагогика. Психология. URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/2/Bovina&Stefanenko&Tikhomandritskaya&Malysheva&Golynchik/ (дата обращения: 21.11.2010).

2. Демурин, М. (2006) Конфликт цивилизаций: исчезновение или возрождение России? // Россия в глобальной политике. Т. 4. № 5. С. 70–78.

3. Емельянова, Т. П. (2006) Конструирование социальных представлений в условиях трансформации Российского общества. М. : Институт психологии РАН.

4. Кулагин, В. М. (2006) Мир и Запад в российской политологии // Международные процессы. Журнал теории международных отношений и мировой политики. Т. 4. № 3(12). URL: http://www.intertrends.ru/twelfth/011.htm (дата обращения: 21.11.2010).

5. Рогов, С. М. (2007) Россия и США: уроки истории и выводы на будущее // Электронный научный журнал «Россия и Америка в XXI веке». № 1. URL: http://www.rusus.ru/?act=read&id=15 (дата обращения: 21.11.2010).

6. Хантингтон, С. (2003) Столкновение цивилизаций. М. : Издательство АСТ.

7. Abric, J.-C. (2003) L’analyse structurale des représentations sociales// Les méthodes des sciences humaines / Sous la dir. S. Moscovici, F. Buschini. P. : Presses Universitaires de France. Р. 375–392.

8. Abric, J-C. (2001) A Structural Approach to Social Representations // Representations of the Social: Bridging Theoretical Traditions / Eds. by K. Deaux, G. Philogène. Oxford : Blackwell Publishers. Р. 42–47.

9. Abric, J-C. (2003а) La recherche du noyau central et de la zone muette des représentations sociales // Méthodes d’étude des représentation sociales / Sous la dir. J-C. Abric. Ramonville Saint-Agne : Erès. Р. 59–80.

10. Apostolidis, T. (2003) Représentations sociales et triangulation: enjeux théorico-méthodologiques // Méthodes d’étude des représentations sociales /J-C. Abric. Ramonville Saint-Agne : Erès. Р. 13–35.

11. Bonnec, Y. (2002) Identité régionale, nationale et européenne. Organisation et statut de la mémoire sociale au sein des représentations sociales // La mémoire sociale: Identités et Représentations Sociales / Sous la dir. de S. Laurens, N. Roussiau. Rennes : Presses Universitaires de Rennes. Р. 175–185.

12. Brenner, M. A (2003) Comparison of United States and French Strategies // Cooperation and Conflict: Journal of the Nordic International Studies Association. Vol. 38. P. 187–209.

13. Di Giacomo, J.-P. (1981) Aspects méthodologiques de l’analyse des représentations sociales // Cahiers de psychologie cognitive. No 1. P. 397–422.

14. Doise, W. (1986) Levels of Explanation in Social Psychology. Cambridge : Cambridge University Press.

15. Doise, W., Clémence A., Lorenzi-Cioldi, F. (1992) Représentations sociales et analyses de données. Grenoble : Presses Universitaires de Grenoble.

16. Empirical Approaches to Social Representations (1993) / Eds. by G. M. Breakwell, D. V. Canter. Oxford : Oxford University Press.

17. Farr, R. M. (1993) Theory and Method in the Study of Social Representations // Empirical Approaches to Social Representations / Eds. by G. M. Breakwell, D. V. Canter. Oxford : Oxford University Press. Р. 15–38.

18. Flament, С., Rouquette, M.-L. (2003) Anatomie des idées ordinaires. P. : Armand Colin.

19. Go, J. (2007) Waves of Empire: US Hegemony and Imperialistic Activity from the Shores of Tripoli to Iraq, 1787–2003 // International Sociology. Vol. 22. P. 5–40.

20. Grize, J-B., Vergès, P., Silem, A. (1987) Salariés face aux nouvelles technologies: vers une approche socio-logique des représentations sociales. Lyon : CNRS.

21. Gulick, J. (2007) Russo-Chinese Energy Cooperation: Stepping Stone from Strategic Partnership to Geo-economic Integration? // International Journal of Comparative Sociology. Vol. 48. P. 203–233.

22. Moscovici, S. (1961) La Psychanalyse: son image et son public. P. : Presses Universitaires de France.

23. Moscovici, S. (2000) The Phenomenon of Social Representations // Social Representations: Explorations in Social Psychology. S. Moscovici / Ed. by G. Duveen. N. Y. : New York University Press. P. 18–77.

24. Pant, H. V. (2006) Feasibility of the Russia-China-India “Strategic Triangle: Assessment of Theoretical and Empirical Issues // International Studies. Vol. 43. P. 51–71.

25. Parales Quenza, C. J. (2005) On the Structural Approach to Social Representations // Theory and Psychology. Vol. 15. No 1. P. 77–100.

26. Philogène, G. (2001) A Theory of Methods // Representations of the Social: Bridging Theoretical Traditions/ Eds. by K. Deaux, G. Philogène. Oxford : Blackwell Publishers. P. 39–41.

27. Roland-Lévy, C. (2002) Passage du franc à l'euro: représentation sociale et attitude // Les cahiers internationaux de psychologie sociale. Vol. 55. P. 39–48.

28. Rouquette, M.-L. (1996) Social Representations and Mass Communication Research // Journal of the Theory of Social Behaviour. Vol. 26. No 2. P. 221–231.

29. Sa, C. P., Oliveira, D. C. (2002) Sur la mémoire sociale de la découverte du Brésil // La mémoire sociale: identités et représentations sociales / Eds. by S. Laurens, N. Roussiau. Rennes : Presses Universitaires de Rennes. P. 107–117.

30. Scott, D. China and the EU: A Strategic Axis for the Twenty-First Century? // International Relations. 2007. Vol. 21. P. 23–45.

31. Vergès, P. (1992) L’Evocation de l’argent: une méthode pour la définition du noyau central d’une représentation // Bulletin de psychologie. Tome XLV. No 405. P. 203–209.

32. Wagner, W., Valencia, J., Elejabarrieta, F. (1996) Relevance, Discourse and the “Hot” Stable Core of Social Representations: a Structural Analysis of Word Associations // British Journal of Social Psychology. Vol. 35. P. 331–352.

Бовина Инна Борисовна — доктор психологических наук, профессор кафедры криминальной психологии факультета юридической психологии Московского городского психолого-педагогического университета.

Bovina Inna Borisovna — a Doctor of Science (psychology), professor of the Department of Criminal Psychology of the Faculty of Juridical Psychology at Moscow City Psychological and Pedagogical University.

E-mail: innabovina@yandex.ru

Стефаненко Татьяна Гавриловна — доктор психологических наук, профессор, зав. кафедрой социальной психологии факультета психологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Stefanenko Tatiana Gavrilovna — a Doctor of Science (psychology), Professor, the head of the Department of Social Psychology of the Faculty of Psychology at Lomonosov Moscow State University.

E-mail: tstef@yandex.ru

Тихомандрицкая Ольга Алексеевна — кандидат психологических наук, доцент, зам. декана факультета психологии факультета психологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Tikhomandritskaya Olga Alekseevna — a Candidate of Science (psychology), associate professor, the vice-dean of the Faculty of Psychology at Lomonosov Moscow State University.

E-mail: Tihomandr@rambler.ru

Малышева Наталья Георгиевна — кандидат психологических наук, ассистент кафедры социальной психологии факультета психологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Malysheva Nataliya Georgievna — a Candidate of Science (psychology), assistant of the Department of Social Psychology of the Faculty of Psychology at Lomonosov Moscow State University.

E-mail: maly_na@ok.ru

Голынчик Елена Олеговна — кандидат психологических наук, старший научный сотрудник кафедры социальной психологии факультета психологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Golynchik Elena Olegovna — — a Candidate of Science (psychology), senior research fellow of the Department of Social Psychology of the Faculty of Psychology at Lomonosov Moscow State University.

E-mail: elena_golynchik@mail.ru