Луков Вал. А. Проектирование гуманитарного познания

Суть гуманитарного познания. Гуманитарное познание — не какой-то особый термин философского дискурса, он лишь знак некой ценности в сфере научной деятельности, которая мобилизует исследователя или останавливает его в вечном стремлении к освоению все более широких гносеологических и герменевтических пространств. Гуманитарное познание можно, собственно, понимать как угодно, поскольку его трактовка еще не связана с принудительной исследовательской практикой, т. е. такой, которая следует той или иной парадигме или устоявшейся позиции научных школ.

Мы в осмыслении гуманитарного познания придерживаемся одной из версий мифа о загадочном высказывании Аполлона устами пифии: nosce te ipsum — познай самого себя. Так ответил Феб на вопрос Хилона «Что самое лучшее для людей?». Поразительной глубиной обладает сочетание, резонанс этих двух фраз. Каждая из них совершенно недостаточна для трактовок и сути, и назначения гуманитарного познания, но вместе они, сливаясь, дают мощный импульс для разворачивания программы интеллектуальных и духовных поисков и действий. Установить лучшее для людей есть этическая, но, вероятно, и смысловая граница гуманистического ракурса познания. Познать себя — сложнейшая для человека задача[1], но именно в ее решении просматривается и мера человеческого в общем процессе познания, и инструмент, наиболее доступный человеку как исследователю от природы, развившей его интеллект и облагородившей сублимацией чувства.

Но если избирать такой подход, то противоречивым выглядит намерение проектировать гуманитарное познание. Проектирование по своей сути виртуально, его цель находится за пределами настоящего, всегда в будущем. Познание же себя есть возврат к себе, это преимущественно взгляд в прошлое. Преодолеть противоречие позволяет представление, что познание себя есть выражение активности субъекта, или субъектности. Поскольку и проектирование может рассматриваться в ракурсе реализации субъектности, снимается препятствие на пути к обсуждению поставленного вопроса по крайней мере в теоретико-методологическом ключе. Но остается ракурс практической научно-исследовательской работы.

Научная организация. Чем руководствуется исследователь в выборе предмета познания? Очевидно, что квалификацией, которую можно характеризовать как остаточное знание предыдущих этапов познания, включая и сферу умений, которые в определенном смысле также выступают как знание. Квалификация составляет своего рода фрейм (рамку) познания, если его результаты проектируются для представления в формах, принятых в научном сообществе. В других случаях  требование  квалифицированности исследователя может вообще не иметь большого значения, а на первом месте будет стоять исследовательский интерес. Является ли он чем-то спонтанным, ситуативным, внерамочным? Часто — да. И все же свойство интереса исследователя в научном познании определяется преимущественно не этим.  Интерес несет в себе зерно социальной преднамеренности, которая и создает наиболее значимый фрейм (рамку), очерчивающий границы мотивационного импульса. Постулат Макса Вебера об «отнесении к ценности» как действии ученого по выбору и обработке объ­екта эмпирического исследования в соответствии с «интересом эпохи» здесь представляется совершенно справедливым, хотя интерес этот бывает трудно обнаружить под покровом более заметных регуляторов проектирования познавательной деятельности.

Возможно, наиболее заметен регулятор, имеющий ярко выраженный институциональный характер, а именно наука как институт, а в более прикладном аспекте — как научные (научно-образовательные и т. д.) учреждения. Их специфика в том, что проектирование познания (гуманитарного в том числе) они осуществляют преднамеренно и в порядке обязательного требования. Собственно, речь идет об организациях, а таковая форма социальности предполагает в качестве основного атрибута целенаправленность сплоченных действий (организация трактуется как целевая общность).

Для научной организации свойственны все основные черты науки как социального института, а именно совокупность ценностей и норм, социальных ролей и статусов, объединенных определенной общественной потребностью. Но есть и свои особенные черты: если институт — структура безличная, то в организации личностный компонент очень важен, иногда важнее формальных правил. В научной организации многое в том, что составляет квалификационные возможности и исследовательский интерес сотрудников, предопределено квалификацией и интересами лидера (формального руководителя или лидера — зависит от ситуации и опять-таки от личных качеств руководителей и сотрудников).

Мы уже показали (в главе 2), как достаточно обычный научный коллектив НИЦ ВКШ в результате пассионального  воздействия И. М. Ильинского на определенном этапе преобразовался в инструмент гуманитарного познания вопросов, которые до этого не считались особенно значимыми в профессиональном отношении и интересными с точки зрения исследователя. Здесь еще раз подчеркнем, что смена ориентиров в исследованиях НИЦ была связана не со случаем, не с удачной конъюнктурой, а с долгосрочной исследовательской программой, которая, между прочим, повлекла за собой и случай («закон о молодежи»).

Исследовательские программы ИГИ. В свете сказанного представим путь, по какому идет проектирование гуманитарного познания в Институте гуманитарных исследований Московского гуманитарного университета. В первые дни становления ИГИ (создан в феврале 2004 г.) были сформулированы три программы, содержание которых раскрывалось через серию научных проектов.

Программа «Фундаментальные проблемы наук о человеке» имела целью междисциплинарное исследование проблем человека и человеческой деятельности, разработка научных теорий и концепций в сфере гуманитарного, социального, экономического знания. В рамках программы намечалась реализация научных проектов «Глобальный мир и устойчивое развитие» (формирование концепции человеческого измерения глобализации и устойчивого развития; разработка показателей для ситуативного анализа российских реалий в этом аспекте); «Великие идеи человечества» (философские обобщения в идеологической сфере, социально-философский анализ идей, оказавших существенное влияние на человеческую историю);  «Человеческий потенциал России» (продолжение работ Института человека РАН, трансформация проекта в связи с задачами МосГУ); «Гуманитарная экспертиза» (формирование предложений по нормативно-правовому закреплению института социально-гумани­тарной экспертизы); «Биоэтика» (разработка основных положений становящейся научной дисциплины и направления практической деятельности).

Программа «Университетское образование» предусматривала достижение целей — объединить усилия представителей различных отраслей научных знаний и работников высшей школы для осуществления инноваций в сфере образования; участвовать в совершенствовании образовательного процесса в Московском гуманитарном университете на основе научных исследований. Программа предусматривала реализацию таких научных проектов, как: «Образованный человек в XXI веке» (исследование современного образовательного пространства: факторы, условия, средства создания и передачи знания в информационном обществе и т. д.; разработка на междисциплинарной основе проблем понимания и умений как приоритетных для современного образовательного процесса; анализ герменевтической и конативной составляющих в учебном процессе МосГУ; формирование подходов к управлению качеством учебного процесса в вузе на основе развития герменевтического и конативного компонентов образовательных программ); «Мировая культура в образовательных программах современного вуза» (мониторинг образовательных программ МосГУ и других вузов в аспекте отражения проблематики мировой культуры, включая аспекты теории и истории культуры, глобализации и локализации культур, массовой и элитарной культуры и др.; разработка модулей вузовских образовательных программ, основанных на знаниях о мировой культуре; разработка серии монографий и учебных пособий в рамках целостной концепции мировой культуры); «Негосударственный вуз» (проведение мониторингового исследования и подготовка регулярных научных докладов для направления в органы государственной власти и средства массовой информации); «Болонский процесс» (изучение тенденций в европейском образовательном пространстве, разработка рекомендаций для МосГУ); «Новые образовательные идеи и технологии» (изучение мирового и отечественного опыта разработки и внедрения новых образовательных идей и технологий; экспериментальная работа в МосГУ, негосударственных вузах, входящих в СНВ, НСНВ);  «Электронный учебник» (разработка технологии подготовки электронного учебника на принципах гипертекста, создание экспериментальных электронных учебников по дисциплинам, изучаемым в МосГУ).

Программа «Новое поколение» исходила из целей развития научной школы междисциплинарных исследований по молодежной проблематике; выявления новых тенденций в молодежной среде, в том числе имеющих значение для формирования образовательных программ МосГУ. В рамках программы предусматривалось осуществление научных проектов: «Молодые русские» (изучение проблем социальной идентичности российской молодежи, включая национальную идентичность молодых русских); «Социология и психология детей и молодежи» (междисциплинарные исследования по молодежной проблематике, продолжающие линию социологической школы МосГУ; эмпирические исследования молодежи и детей с привлечением новых поколений исследователей — студентов, аспирантов МосГУ); «Учащаяся молодежь Москвы и Московской области: демографические и социально-экономические аспекты» (исследование демографических процессов и уровня жизни учащихся различных типов средней школы с целью прогнозирования набора студентов в МосГУ).

По прошествии двух лет работы можно констатировать: одни из позиций выполнены, другие — нет, третьи пересмотрены настолько, что их трудно узнать, четвертые появились за пределами первоначального наброска. Но, еще раз заметим, здесь нас интересует не отчет о проделанной работе, а сам путь проектирования гуманитарного познания.

В чем здесь особенности, заставляющие обсуждать заявленную тему?

Прежде всего, пересечение исследовательских линий крупных научных учреждений и сообществ. Одна идет от ВКШ — Института молодежи и связана с научной школой социологии молодежи, получившей широкое признание. Другая связывает ИГИ с актуальным для Московского гуманитарного университета осмыслением образовательных перспектив человечества в новых общественных условиях (это новое для вуза направление уверенно утвердили труды И. М. Ильинского). Третья линия восходит к начатой в свое время академиком И. Т. Фроловым работе по институционализации междисциплинарного подхода к человеку, и мы демонстрируем, что эта линия не пресечена решением о ликвидации Института человека РАН. Четвертая связана с теоретико-методологическими поисками ученых, пришедших работать в ИГИ. Разумеется, нет ничего нового в том, что тематика новых научно-исследовательских структур восходит к тематике предшественников, учитывает кадровый потенциал и общие задачи научной деятельности. Но в данном случае следует обратить внимание на то, что проектирование нового института есть проектирование его места в научном сообществе, есть факт ориентации в ценностном поле современного общества. Это нечто вроде упомянутого выше веберовского «интереса эпохи», каковым руководствуется ученый при выборе темы исследования и лежащего в основе понимания картины мира в целом и ее фрагментов в частности.

«Интерес эпохи» в ключе гуманитарного познания оказывается местом пересечения теории и практики образовательных проблем. Именно здесь лежит ответ на вопрос о готовности человека к преодолению кризиса самоуничтожающего самопознания и установлению разного рода самоограничений, включая и сферу освоения непознанного. Но такой путь не может быть только философско-антропологическим, он вполне конкретен в своих последствиях и может проектироваться в раздельных проектах как фрагментах реальности. Из этого, между прочим, не следует утери целостности картины мира, как и целостности социализационных практик.

Представленные подходы к программированию гуманитарного познания в ИГИ на начальном этапе его деятельности, между прочим, содержат постановку и инновационной задачи преодоления фрагментарности познания, причем именно в ключе гуманитарного познания. Речь идет о тезаурусном подходе к рассмотрению такой обобщающей темы, как «Человек». До сих пор сохраняется положение, когда науки о человеке, даже идя по пути междисциплинарности, останавливаются перед проблемой целостности. Здесь возникает граница между научным и обыденным взглядом на человека. Попытки решить вопрос во многом упираются в барьеры специального предмета наук, ограничивающих их в передвижении по уровням обобщения. Не случайно в энциклопедиях — общих или специальных, даже в философско-энциклопедическом словаре «Человек»[2] — мы не найдем словарных статей «Рука» или «Палец», хотя на уровне обыденного сознания это трудно объяснить. Проект учебника «Человек», который отнесен пока к среднесрочной перспективе в набросках планов ИГИ, — один из радикальных способов решения проблемы, где источником выступает иная группировка значений научного познания, и именно в аспекте гуманитарного познания. Здесь есть связь с детским синкретизмом восприятия мира и человека, и не случайно модель, теоретическое обоснование которой в ИГИ сегодня ведется, первоначально отработана в неосуществленном проекте Всемирной Детской Энциклопедии[3].

Это лишь один аспект переосмысления обычных для научного учреждения задач исследовательской и проектной работы. Если мы говорим, что ИГИ ведет междисциплинарное исследование проблем человека и человеческой деятельности, разработку научных теорий и концепций в сфере гуманитарного, социального, экономического знания, то имеем в виду не уникальность такой постановки задач, а направленность на объединение усилий представителей различных отраслей научных знаний и работников высшей школы для осуществления инноваций в сфере образования. В прикладном смысле это значит искать путь воздействия итогами научных исследований на совершенствование образовательного процесса в Московском гуманитарном университете и других вузах России.

Думается, проектирование гуманитарного познания и должно идти по пути выработки неких «наполеоновских» проектов, которые если и осуществимы, то в неполной форме и в более продолжительные сроки. Проекты такого рода не являются нереальными, даже если они не осуществляются. Именно в силу виртуальности всякого проектирования, они на уровне замысла уже создают предпосылки для продвижения вперед в науке. Целесообразно собирать и публиковать не только материалы проведенных исследований, но и плохо формализованные идеи, наброски и заметки по случаю, которые составляют источник инноваций в гуманитарном познании.

В том же духе стоит относиться и к наброскам концептуальных планов научных организаций. Если их разработка ведется всерьез, то они при любой полноте последующего осуществления уже вобрали в себя идеальные типы гуманизма и научности, характерные для своего времени, представления об «интересе эпохи» в самом общем и в прикладном отношениях, понимание целостности применительно к содержанию и организации исследовательской деятельности.

Гуманитарное познание проектируется, и это обстоятельство имеет как формально-организационное, так и общенаучное измерение. Подобно «научному трепу», признанному в науке важной формой выработки концептуальных позиций, конструирование программ и проектов, которые могут быть осуществлены, — способ организованного и осмысленного продвижения в науке вперед.