Иванова И. С. Воображение: от У. Шекспира к А. А. Блоку, М. И. Цветаевой и современным авторам XXI века

УДК 882 ; 821.111

Ivanova I. S. Imagination: From William Shakespeare to Alexander Blok, Marina Tsvetaeva and Contemporary Authors of the 21st Century

Аннотация ♦ В статье рассматриваются произведения отечественных авторов, созданные на основе пробуждения воображения шекспировскими текстами. Это стихи А. А. Блока («Я — Гамлет. Холодеет кровь», 1914), М. И. Цветаевой («Диалог Гамлета с совестью», 1923), И. Лесной-Ивановой («Новая Офелия — новому Гамлету», 1989–2008), трагедия Ю. Н. Богданова «Джульетта» (2012).

Автор ставит проблемы избирательности пробуждения воображения при знакомстве с первичными художественными тестами, отличия качественно нового произведения от произведения подражательного; описывает новизну каждого из приведённых примеров.

Новизна стихотворения А. А. Блока «Я — Гамлет. Холодеет кровь» проявляется в том, что блоковский Гамлет пылко влюблён в Офелию, страдает и гибнет от предательства, в том числе и косвенного предательства Офелии. Новый взгляд на внутренний мир принца Датского представлен в стихотворении М. И. Цветаевой «Диалог Гамлета с совестью». Плодом воображения поэтессы, потенциально возможными, но не реализованными широко в тексте У. Шекспира, являются муки совести Гамлета по поводу смерти Офелии и открытие того, что принц не любил её.

И. Лесная-Иванова сравнила любовное чувство Гамлета к Офелии с чувством Ромео к Джульетте. Для анализа трагедии Ю. Н. Богданова «Джульетта» применяется понятие «бродячий сюжет», указываются предшественники У. Шекспира, использовавшие образы Ромео и Джульетты. По мнению автора, оригинальность произведения Ю. Н. Богданова заключается в том, что он заимствовал шекспировский сюжет для описания актуальных проблем современности и показал последствия нарушений нравственности родителями на примере изломанных судеб их детей.

Ключевые слова: воображение, нравственность, новизна, А. А. Блок, М. И. Цветаева, И. Лесная-Иванова, Ю. Н. Богданов, У. Шекспир, Шекспир в России, Шекспир в современной культуре, современная русская литература.

Abstract ♦ The article examines several works by Russian authors that are based on imagination awakening caused by Shakespeare’s texts: Alexander Blok’s poem I Am Hamlet. My Blood Runs Cold (“Ia — Gamlet. Kholodeet krov'”, 1914), Marina Tsvetaeva’s Hamlet’s Dialogue with Conscience (“Dialog Gamleta s sovest'iu”, 1923), Irina Lesnaya-Ivanova’s A New Ophelia for a New Hamlet (“Novaia Ofeliia — novomu Gamletu”, 1989–2008) and Yuri Bogdanov’s tragedy Juliet (“Dzhul'etta”, 2012).

The author poses the problems of the selectivity of imagination awakening while reading source texts and of the differences between a brand new literary writing and an imitative work; she describes the novelty of each example.

The novelty of Alexander Blok’s poem I Am Hamlet. My Blood Runs Cold is manifested in the fact that Blok’s Hamlet is in passionate love with Ophelia, he suffers and dies because of betrayal, including Ophelia’s vicarious perfidy. A new look at the inner world of the Prince of Denmark is presented in Marina Tsvetaeva’s poem Hamlet’s Dialogue with Conscience. In poetess’ imagination, it is potentially possible (although Shakespeare did not elaborate this in his tragedy) that Hamlet feels pangs of conscience because of the death of Ophelia and that he did not love her.

Irina Lesnaya-Ivanova compares Hamlet’s love feelings for Ophelia with that of Romeo for Juliet. The author applies the concept of ‘wandering plot’ to the analysis of Yuri Bogdanov’s Juliet. She mentions the predecessors of Shakespeare who used the characters of Romeo and Juliet. In her opinion, the originality of Yuri Bogdanov’s work is that he borrowed Shakespeare’s plot to describe contemporary topical issues and showed the consequences of parents’ moral violations drawing on the example of inexorable fates of their children.

Keywords: imagination, morality, novelty, Alexander Blok, Marina Tsvetaeva, Irina Lesnaya-Ivanova, Yuri Bogdanov, William Shakespeare, Shakespeare in Russia, Shakespeare in contemporary culture, contemporary Russian literature.

Велико наследие У. Шекспира, широко и творчески изучается оно в России и за рубежом. Особое направление исследований — влияние драматурга на воображение творческих людей. В связи с данной темой мне хочется обозначить несколько проблем и показать попытки их решения у А. А. Блока, М. И. Цветаевой, а также современных литераторов, членов Союза писателей России И. Лесной-Ивановой и Ю. Н. Богданова. Когда литературное произведение становится источником нового творения, возникает вопрос о том, почему именно этот объект вдохновил и заставил работать воображение автора.

Я предполагаю, что одной из многих причин может являться какое-то внутреннее сходство между исходным объектом или субъектом творчества, как в выборе темы исследования, так и добровольной работы над чьим-то текстом. Это сходство может быть необязательно полным, прямым. Не только вся судьба, но жизненная ситуация, внутреннее переживание, присутствующее в объекте, возможность увидеть самого себя в других условиях, ценность, присутствующая в феномене, может стать импульсом к научному труду. Мысль о частичном импульсе к работе над чужим текстом, как над своим подтверждает, например, Н. В. Захаров (Захаров, 2010ab). Исследователь пишет, что И. А. Бунин не видел прямого сходства между своей судьбой и трагедией «Гамлет», но чувствовал в ней только красоту слога и композиции. Именно встреча красоты как эстетической ценности для И. А. Бунина и красоты художественного слога пьесы У. Шекспира создали субъект-объектные отношения с первоисточником, заставили автора трудиться, воображать уже самого себя создателем прекрасного. Н. В. Захаров указывает, что пробуждение воображения, необходимое для того, чтобы сначала представить себя создателем шедевра, а потом обрести смелость создавать его, базировалось не на одной только эстетической стороне, но и на впечатлениях юности, когда И. А. Бунин лично видел актёра, игравшего принца Датского. По мнению шекспироведа, «возможно, Бунин преувеличил “случайность” своего выбора» (Захаров, 2010a: 326). Действительно, часто случайность — это скрытая закономерность. Память о прошлом, воображаемое представление о будущем, жажда быть значительным, созидающим красоту, как актёр и создатель трагедии, соединились и повлияли на выбор источника творческого труда. Но роль воображения при переводе, конечно, меньше, чем роль академического знания языка, хотя и говорят, что переводчик в прозе есть раб, а переводчик в стихах — соперник. Этика, законы перевода мешают воображению проявить себя. В полной мере воображение пробуждается при создании самостоятельной вещи. Здесь возникает вопрос о том, когда автор, берущийся за источник развития какого-либо произведения, является творцом, а когда эпигоном другого автора.

По моему мнению, произведение эпигона не содержит новизны, по своему стилю, в частности в плане наличия тропов и риторических фигур, является неудачным, бледным, по эмоционально-экспрессивной окраске — серым, по идейному комплексу — бедным, воздействие на читателя имеет слабое. Причина всего этого может скрываться не только в малой художественной одарённости, но и в отсутствии должной работы воображения, не умеющего соединить субъект творчества с объектом.

Иногда сама жизнь помогает воображению, которое в сочетании с припоминанием позволяет «скроить» качественно новое «платье» из старого материала. Пример тому — творчество и судьба А. А. Блока.

Трагедия о принце Датском будила воображение певца Прекрасной дамы и Л. Д. Менделеевой, заставляя их преображаться в шекспировских героев на сцене домашнего театра. А. А. Блок играл Гамлета, Л. Д. Менделеева — Офелию. Шекспировский спектакль стал роковым для этих людей: не только их сценические, но и реальные судьбы переплелись, и дочь Д. И. Менделеева, у которой молодой поэт первоначально не вызвал сильной любви, согласилась стать его женой (см., например: Приходько, 2013: 41).

Сам А. А. Блок посвятил воспоминаниям юности стихотворение «Я — Гамлет. Холодеет кровь». Поэту-философу, видевшему жизнь как трагедию, контраст между идеальным и реальным миром, дважды и даже трижды была близка личность этого героя, на мой взгляд, и по психотипу, и по жизненным ситуациям. М. Горький назвал этого певца Прекрасной дамы поэтом «бесстрашной искренности» (Семеновский, 1940: 115).

Действительно, А. А. Блоку была противна ложь, особенно в таком её проявлении, когда, сочетаясь с подлостью, ложь превращается в коварное злодейство:

Я — Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетёт коварство сети.

(Блок, 1994: 107)

Поэт не один раз был оставлен Л. Д. Менделеевой, не понят ею, был предан друзьями-символистами, в частности А. Белым. Стихотворение создано в 1914 г., после ряда пережитых творческих и идеологических кризисов, поэтому в биографическом плане имеет под собой не только основу из юношеских воспоминаний о постановке «Гамлета» У. Шекспира. Новизна произведения Блока и плод его творческого воображения по отношению к Гамлету заключаются в том, что его лирический герой имеет черты самого поэта (Я — Блок — Гамлет) и думает прежде всего об Офелии, давая читателю возможность предположить, что герой совершает роковые ошибки и гибнет, поскольку лишился поддержки любимой:

Тебя, Офелию мою,
Увёл далёко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю,
Клинком отравленным заколот.

(там же)

Эту же мысль высказывает И. И. Чумак-Жунь. Он пишет: «Гамлет А. Блока — влюблённый принц, верный единственной на свете Офелии, и в этом его главное отличие от шекспировского Гамлета» (Чумак-Жунь, 2014: 178–179; курсив автора. — И. И.). Он же указывает, что «Блок выдвигает на первый план тему предательства» (там же: 178). Следует добавить, что из контекста стихотворения вытекает мысль о том, что Офелия если не прямо предала Гамлета, то, во всяком случае, своим роковым отсутствием в его жизни усугубила трагическую ситуацию.

Косвенную вину Офелии в смерти Гамлета нашел, например, В. Р. Поплавский, который, видя настоящую причину смерти принца Датского в разрушении мировой гармонии, высказал следующую мысль: «Если гармония мира разрушена, то виноваты в этом все. <…> Виновата Офелия, которая как минимум дважды предала Гамлета: когда неожиданно прекратила с ним общение и потом, когда согласилась быть подсадной уткой в сцене подслушивания Полония и Клавдием её разговора с Гамлетом» (Поплавский, 2010: 199). Это, на мой взгляд, именно косвенная вина, так как Гамлет не просил Офелию о духовной поддержке, отсылал её в монастырь. Полоний же внушал, что брака с Гамлетом у Офелии быть не может, но когда любовь сильная и страстная, то все доводы рассудка отступают: человека чувствуют, понимают, стремятся помочь, быть рядом. Но тот же упрёк можно бросить и Гамлету, говоря о смерти Офелии. И его, продолжая шекспировскую тему в русской литературе, делает уже М. И. Цветаева, которая в определённый период жизни самоидентифицирует себя с Офелией как с недостаточно любимой, не получающей от мужчины всего желаемого женщиной.

Идея вины Гамлета в смерти Офелии представлена в стихотворении М. И. Цветаевой «Диалог Гамлета с совестью». Оно построено как переосмысление принцем представления о своих отношениях с Офелией. Первоначально он повторяет слова шекспировского Гамлета о дочери Полония:

Но я её любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!

(Цветаева, 1999: 275)

Совесть напоминает Гамлету, что это не спасло Офелию от смерти. Действительно, Гамлет не показан У. Шекспиром как человек, который борется за то, чтобы быть рядом с Офелией, положительно влиять на её душевное состояние. В стихотворении «Диалог Гамлета с совестью» после беседы с этой блюстительницей божественной нравственности принц Датский начинает сомневаться в том, что он вообще любил Офелию:

— Но я её —

                  (недоуменно)

                                        — любил??

(там же)

Этот диалог принца с совестью — плод воображения М. И. Цветаевой, качественно новое произведение, поскольку в трагедии У. Шекспира не показана рефлексия Гамлета относительно Офелии: события развиваются стремительно, для внутренних диалогов об умершей не остаётся ни места, ни пространства. В стихотворении гипотетический Гамлет и гипотетический диалог.

В стихотворениях «Офелия — Гамлету» и «Офелия — в защиту королевы» М. И. Цветаева выражает свою точку зрения: Гамлет виновен в том, что не понимает любви-страсти, любви-рока, которая является подобно катастрофе, переворачивая не только мир, но и все духовные ценности. Принц также виновен в том, что не следует совету Иисуса Христа «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1), рассуждая о новой любви или страсти своей матери.

У Цветаевой эта мысль звучит в следующих строках:

— Принц Гамлет! Не Вашего разума дело
Судить воспалённую кровь.

(Цветаева, 1999: 243)

В защиту принца Датского хочется сказать, что им владела другая любовь: любовь к восстановлению справедливости, а, к примеру, по мысли Айрис Мёрдок, вложенной в уста одного из героев ее романа «Чёрный принц», Гамлет вообще подсознательно был влюблён в мать и рассматривал Клавдия не только как соперника в делах государственных. По моему мнению, принц также очень любил и своего отца. Надо заметить, что ещё древние греки, классифицируя любовь, дали названия многим её видам. Например, согласно А. Н. Чанышеву, они выделяли такие виды любви, как «филосторгиа» — нежная любовь, «филотэс» — дружба-привязанность, «агапэсис» — любовь-влечение и др. (Чанышев, 1990: 53). Ясно, что именно в недостатке агапэсиса упрекает М. И. Цветаева шекспировского Гамлета.

Вслед за знаменитой отечественной поэтессой член МГО Союза писателей России И. Лесная-Иванова в стихотворении «Новая Офелия — Новому Гамлету» прямо пишет, что любовные чувства и страсти сжигали принца Датского гораздо меньше, чем политические и этические:

Не дождаться любви твоей,
Если «быть иль не быть» вопрос.
Да, Ромео любил сильней,
Для него лишь любовь всерьёз.

(Лесная-Иванова, 2013: Электронный ресурс)

Потребность общества в постоянно обновляющемся образе-образце такой любви, которая преодолевает все преграды, не боится смерти и в XXI веке заставляет воображение творческих людей развивать коллизии другой трагедии У. Шекспира — «Ромео и Джульетта».

Сам сюжет данной трагедии не принадлежит У. Шекспиру. Автор пересказывает его в прологе, давая читателю понять, что в искусстве важно не только что изображено, но и то, как это изображено. Действительно, новизна У. Шекспира заключается в слоге, новом возрасте своих героев, в том, что он создал вечные образы влюблённых, опираясь на архетип и одновременно открывая читателю непосредственные юные души любящих людей. Сам же сюжет можно назвать бродячим.

Этично ли брать чужой сюжет для обработки? По моему мнению, автор имеет право творчески обрабатывать любой сюжет: даётся ли он самой жизнью или предстаёт перед ним в литературе. Если он делает это и степень новизны превышает объём заимствованного материала, то он может не стесняться, а гордиться своим произведением. Сюжет о влюблённых и стремящихся вместе прожить всю жизнь людях, которым мешает чужая злая воля, существовал задолго до эпохи Возрождения (см., например: Луков, 2013). По мнению многих исследователей, он восходит к античности, к «Метаморфозам» Овидия, изображающего трагическую судьбу Пирама и Фисбы. Известна новелла Луиджи Да Порто «Новонайденная история двух благородных влюблённых и их печальной смерти, произошедшей в Вероне во времена синьора Бартоломео делла Скала» (1524). Сюжет Да Порто отправился гулять по страницам книг. Интересна поэма Артура Брука «Трагическая история Ромеуса и Джульетты» (1562), написанная в назидательном пуританском духе, более ставящая проблему необходимости послушания детей своим родителям, чем проблему любви без границ (см.: Королёва, 2012: Электронный ресурс). Не имея возможности в краткой статье перечислять все предшествующие произведения на эту тему, хочу заметить, что само произведение Шекспира не раз пробуждала воображение не только писателей и поэтов, но и сценаристов.

По-новому, на мой взгляд, обращается к шекспировской теме любви в условиях родительского запрета и рока поэт и писатель, член Союза писателей России, автор двенадцати книг стихотворений и поэм секретарь Правления и член Президиума Московской писательской организации СП России Ю. Н. Богданов в трагедии «Джульетта» (Богданов, 2012).

Воображение автора соединяет в себе и шекспировские мотивы, и негативные реалии сегодняшнего дня: наркоманию, факты появления на свет детей от суррогатных матерей, возможные последствия данных явлений. Главное, что воображаемый сплав событий представлен не для развлечения реципиентов, но для того, чтобы заставить людей задуматься о том, что они совершают, показать, как происходит возмездие за нарушение нравственных норм. Фабула произведения Ю. Н. Богданова «Джульетта» представлена мной в газете «Московский литератор» (Иванова, 2014). В данной статье я хотела бы дополнить представленный мною разбор, расставив акценты, разделив фабулу и сюжет, указав больше параллелей с У. Шекспиром и больше отличий от известного нам произведения английского драматурга.

Как и в произведении И. А. Бунина «Лёгкое дыхание», у Ю. Н. Богданова грязная фабула преображается светлым сюжетом. Применим к разбору данного произведения метод анализа Л. С. Выготского, который заключаются в сопоставлении сюжета и фабулы.

Если изложить события в хронологической последовательности, то они предстанут как неприятные, нелепые, отчасти смешные для тех, кто лично не столкнулся с проблемой бездетности и нищеты, ситуацией такого выбора, который делается поневоле из-за отсутствия других, лучших вариантов. Сначала приведём события так, как они совершались бы в жизни, а не так, как представлены в произведении — в преображённом композицией с элементами ретроспекции виде.

В зажиточной семье Элеоноры и Даниила погиб ребёнок, и муж уговорил среднего достатка женщину Варвару согласиться на суррогатное материнство, соблазнив её большими деньгами. Суррогатная мать родила двойню: девочку и мальчика. Даниил оставил мальчика матери, а девочку забрал в свою семью. Варвара дала мальчику имя Роман. Девочку Даниил назвал Джульеттой. Не только Церковь, но и основная часть нашего современного общества осуждают суррогатное материнство. И ход развития событий в трагедии Ю. Н. Богданова говорит о том, что не одобренное Богом не принесёт радости тем, кто против Его воли пытается изменить свою судьбу. Дети вырастают, и, не зная о том, что они единокровные брат и сестра, влюбляются друг в друга так же сильно, как шекспировские Ромео и Джульетта; а родители, как семьи Монтекки и Капулетти, начинают препятствовать их браку, но не из-за кровной вражды родов, а из-за того, что он может привести к кровосмешению и рождению физически или психически больного потомства. У Романа появляется соперник, наркоман Ник, который тоже влюблён в Джульетту. На этой почве у них возникает дуэль. Ник подло стреляет из боевого пистолета, а Роман — из травматического. Но Ник фактически погибает случайно, так как перед дуэлью он по ошибке вколол себе смертельную дозу наркотика. И хотя врач скорой помощи установил, что смерть Ника наступила от передозировки наркотика, вполне вероятно, что Романа могут обвинить в убийстве. Он вынужден скрываться. Роман бежит из столицы, где в маленьком городе, недалеко от монастыря живёт его мать. Варвара поселилась здесь в надежде, что её грех суррогатного материнства будет по молитвам прощён, и она сможет принять монашество. О том, что случилось, Роман рассказывает матери. Но когда в их дом врывается полиция и объявляет Варваре, что её сын — убийца, у женщины начинается сердечный приступ. Страдая от второго инфаркта, мать открывает сыну тайну, говоря о Джульетте: «Тебе сестра… не может быть… женою» (Богданов, 2012: 87). После этих слов она умирает на руках юноши. Роман потрясён и стреляет себе в висок из пистолета. В семье Даниила и Элеоноры тоже горе. Элеонора, всю жизнь тосковавшая о погибшем сыне, отравила Витька, друга её мужа, старого богатого жениха Джульетты, так как считала его виновным в смерти сына. Эта несчастная женщина, не выдержав напряжения и вспомнив все горести, в том числе и обиду за связь мужа с Варварой и его нежелание взять ребёнка из детдома, выходит на балкон и «улетает»… Но перед уходом из жизни она раскрывает Джульетте тайну её рождения и то, что Роман — её брат. Джульетта также заканчивает жизнь самоубийством в надежде, что её душа соединится с душой возлюбленного за гробом. Такова фабула произведения.

Теперь рассмотрим сюжет произведения. Сюжет иной. Действие начинается с воспоминаний матери об умершем сыне, с описания её горя, которое не утихает 17 лет, сочувствия к ней мужа. Затем разговор заходит о приёмной дочери Джульетте, которую пора выдавать замуж. Отец желает отдать Джульетту за своего старого друга, который годится ей в отцы, но богат, а ее мачеха убеждает мужа, что следует пождать, когда в жизни дочери появится любимый человек. Далее на сцене является сама Джульетта с восторженным рассказом о влюблённом в неё «Ромео», а после — и сам Роман. Затем изображается развитие любовного чувства, которое крепнет вопреки всем препятствиям, о которых мы уже знаем из фабулы. Сами эти препятствия не описываются, но лишь упоминаются. Главное — это состояние героев, охваченных любовью, которое можно сравнить с движением «Титаника» навстречу айсбергу. Образы любящих на «Титанике» современной жизни трогательны. Роман пишет стихи, живёт возвышенными чувствами, хотя бездуховная «золотая» молодёжь типа наркомана Ника уже начала затягивать его в своё болото. Роман не испорчен богатством, хотя отец, представляясь богачом с Канар, хорошо обеспечивает сына. Роман готов к самостоятельной жизни. Он говорит: «Добуду сам и славу и почёт» (там же: 32) Это внешне красивый молодой человек. Автор подчёркивает глубину чувств к нему Джульетты, подчёркивая, что это любовь по Фрейду: «Напоминает папу молодого» (там же: 14). Джульетта верит, что Роман не виновен в смерти Ника. В тяжёлой ситуации она старается помочь ему морально. По телефону она говорит: «Тебя во всём, любимый, оправдают, // А если нет — пойду я за тобой // И в небеса, и в смрадную геенну, // Чтоб никогда нигде не разлучаться» (там же: 74). Джульетта не смиряется с волей отца, который хочет выдать дочь замуж за богатого, но старого, а главное, нелюбимого ею Витька, и говорит Роману: «С тобою убегу или уйду // По зимнему этапу» (там же: 77). Девушка убеждает Романа, что вся жизнь его без неё «будет только тленье от бушевавшего огня». Она предлагает Роману пожениться без воли родителей, рассказывает наизусть его стихи, посвящённые их любви. Роман уже соглашается, но смерть матери, а также роковое известие, что Джульетта — его кровная сестра, трагически меняют ход событий.

Трагедия не лишена и мистических ноток. Элеонора предчувствует, что выбранное отцом для приёмной дочери имя Джульетта испортит ей судьбу. Обыгрывание имени как чёрного знака трагедии в судьбе героини выполняет прогностическую функцию в произведении, подготовляя читателя к трагическому финалу. Сам сюжет построен на постепенном узнавании правды, лежащей в основе мотивов поступков героев, на первом плане — любовные чувства. Кульминация приходится на смерть Джульетты, которая, как и в книге И. А. Бунина «Лёгкое дыханье», представлена как победа духа над материей:

Ромео, нет мне счастья без тебя:
Пусть наши души там соединятся.
Зовёшь меня… К себе, мой друг, зовёшь?
Лечу, лечу к тебе земною птицей.
(так же, как и Элеонора, поднимает руки и исчезает на фоне звёздного неба)

(там же: 107)

Здесь хочется обратить внимание на стиль поэта. Если бы Ю. Н. Богданов написал «бросается с балкона», это было бы для кого-то грубо, для кого-то смешно, для кого-то вульгарно. Джульетта именно исчезает в ночном звездном небе, как птица, превращается в душу, летящую к любимому и Богу. Возвышенная форма уничтожает содержание ужасного поступка — самоубийства, падения тела на асфальт, превращения его в окровавленный кусок мяса и костей. Произведение Ю. Н. Богданова не только художественное, но и философское, так как многие философы устанавливали факт противоречия между реальным и идеальным и искали путь в более совершенный мир.

В трагедии У. Шекспира после смерти Ромео и Джульетты встаёт вопрос о том, не пора ли отменить закон кровной мести. А читатель трагедии Ю. Н. Богданов начинает задумываться о том, всегда ли актуально табу на кровнородственные браки. Когда-то, в первобытные времена, этические нормы не запрещали кровосмешение. Чтобы эффективнее выживать на земле, человечество пошло путём табу на браки с родственниками. Но любовь не посылается для выживания в земном мире, у неё свои законы. Брак по любви — эта высшая форма осуществления божественного на земле и на небесах. Это редкость, исключение из правил, которое должно стать правилом. Об этом говорит Варвара:

Безнравственно жениться без любви:
Влезать в ярмо, пусть даже золотое.

(там же: 32)

Но её Роману и Джульетте, если бы они не погибли, предстояло либо этот удел, либо одинокая жизнь, ведь истинная любовь бывает лишь однажды. Умирая, они восстали против догматических земных норм семейной этики и сохранили идею любви как первой в мире ценности…

Какие же параллели с У. Шекспиром и итоги развития шекспировской темы возникают при сопоставлении двух трагедий?

1. Ю. Н. Богданов взял за основу шекспировский сюжет, который после огромного количества ремейков, фактически можно назвать бродячим. Общая линия этого сюжета проста: юноша и девушка любят друг друга, но родители препятствуют их браку, а причина препятствия — этическая норма, которая при определённых ситуациях может расцениваться как предрассудок. У Шекспира — это кровная месть, а у Богданова — это запрет на брак между кровным братом и сестрой.

2. Кроме воспроизведения в новых деталях общей сюжетной линии, есть параллели и в деталях сюжета. Ромео дерётся на дуэли с Тибальтом, и Роман вступает в дуэль с Ником. У Шекспира монах Лоренцо активно вмешивается в ход событий, и в жизни Романа и его матери церковь играет существенную роль. Шекспировские любящие герои погибают из-за рокового стечения обстоятельств, а у Богданова Роман и Джульетта заканчивают жизнь самоубийством.

3. Продолжение шекспировских традиций наблюдается и в идейном комплексе произведения. У Шекспира герои гибнут, но идея любви торжествует, и у Богданова показано, что любовь превыше всего.

4. У Шекспира одной фразой упоминается первородный грех как причина страданий людей. У Богданова вся трагедия дана в религиозном контексте, так как значительное место в ней занимает покаяние Варвары, матери Романа (Ромео) в грехах. Читатель как бы слышит античный мотив рока, переиначенный на христианский манер. Он проявляется в идеях неизбежного возмездия за грехи и расплаты детей за грехи своих родителей. Всё, что произошло с Романом и Джульеттой, не есть случайность: это возмездие за неправильную жизнь Варвары, Элеоноры, Даниила и даже общества в целом, поскольку в этом обществе есть возможность для нарушения этических норм. Идеи эпохи Возрождения (любовь земная есть нечто достойное и имеющее право быть, вопреки всем препятствиям) и идея возмездия за грехи как причина, объясняющая появление несчастной, хотя и взаимной любви, идущая из античности через христианство, объединяясь, рождают качественно новое произведение, несводимое к сумме его исходных его составляющих. Новизна оказывается глубже, чем новая одежда на старом скелете, поскольку она производит иное существо, другое художественное произведение, хотя и производное от шекспировского. Интересно, что автор сам подчёркивает причастность своего произведения к трагедии «Ромео и Джульетта». Это имена любящих героев: прямое «Джульетта» и чуть переделанное «Роман». Автор подчёркивает, что он — наследник, а не подражатель, и бросает вызов читателю, говоря, что есть и в наше время российские Шекспиры, шекспировские страсти, проблемы, темы, идеи.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Блок, А. А. (1994) Стихотворения : в 3 кн. СПб. : Северо-Запад. Кн. 3 : 1907–1916 гг. : Страшный мир. Возмездие. Ямбы. Итальянские стихи. Разные стихотворения. Арфы и скрипки. Кармен. Соловьиный сад. Родина. О чем поет ветер. 511 с.

Богданов, Ю. Н. (2012) Джульетта : Трагедия в одном действии. Рязань : Литера М. 112 с.

Захаров, Н. В. (2010a) Бунин — переводчик «Гамлета» // Шекспировские чтения. Науч. совет РАН «История мировой культуры» / гл. ред. А. В. Бартошевич. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. 404 с. С. 325–331.

Захаров, Н. В. (2010b) Бунин — переводчик «Гамлета» Шекспира // Знание. Понимание. Умение. № 2. С. 129–134.

Иванова, И. С. (2014) Возрождая традиции жанра [Электронный ресурс] // Московский литератор. № 17. Сентябрь. С. 3. URL: http://moslit.ru/nn/1417/8.htm [архивировано в WebCite] (дата обращения: 20.11.2015).

Королёва, А. (2012) История одной легенды: Ромео и Джульетта [Электронный ресурс] // Мир фантастики. № 101. С. 106–109. URL: http://old.mirf.ru/Articles/art5014.htm [архивировано в WebCite] (дата обращения: 20.11.2015).

Лесная-Иванова, И. (2013) Новая Офелия новому Гамлету [Электронный ресурс] // Стихи.ру. URL: http://stihi.ru/2013/10/08/10490 [архивировано в WebCite] (дата обращения: 20.11.2015).

Луков, Вл. А. (2013) Эпоха Возрождения // Знание. Понимание. Умение. № 1. С. 299–303.

Поплавский, В. Р. ( 2010) Трагедия о Гамлете в эстетике ренессанса и классицизма // Шекспировские чтения. Науч. совет РАН «История мировой культуры» / гл. ред. А. В. Бартошевич. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. 404 с. С. 196–203.

Приходько, И. С. (2013) Шекспир Александра Блока // Знание. Понимание. Умение. № 4. С. 139–145.

Семеновский, Д. Н. (1940) А. М. Горький. Письма и встречи. 2-е изд. М. : Советский писатель. 144 с.

Цветаева, М. И. (1999) Избр. соч. : в 2 т. / сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент. А. А. Саакянц. М. : Литература ; СПб. : Кристалл. Т. 1 : Стихотворения. Поэмы. Драматические произведения. 656 с.

Чанышев, А. Н. (1990) Любовь в античной Греции // Философия любви : в 2 ч. / под общ. ред. Д. П. Горского ; сост. А. А. Ивин. М. : Политиздат. Ч. 1. 510 с.

Чумак-Жунь, И. И. (2014) Художественный текст как феномен культуры: интертекстуальность и поэзия. М. : Директ-Медиа. 228 с.

REFERENCES

Blok, A. A. (1994) Stikhotvoreniia [Poems] : in 3 books. St. Petersburg, Severo-Zapad Publ. Bk. 3 : 1907–1916 gg. : Strashnyi mir. Vozmezdie. Iamby. Ital'ianskie stikhi. Raznye stikhotvoreniia. Arfy i skripki. Karmen. Solov'inyi sad. Rodina. O chem poet veter [1907–1916: The frightful world. Nemesis. Iambs. Italian rhymes. Various poems. Harps and violins. Carmen. Nightingale garden. Motherland. What the wind sings about]. 511 p. (In Russ.).

Bogdanov, Yu. N. (2012) Dzhul'etta : Tragediia v odnom deistvii [Juliet: A tragedy in one act]. Ryazan, Litera M Publ. 112 p. (In Russ.).

Zakharov, N. V. (2010a) Bunin — perevodchik «Gamleta» [Bunin — a Translator of “Hamlet”]. In: Shekspirovskie chteniia [Shakespeare Readings] / ed. by A. V. Bartoshevich. Moscow, Moscow University for the Humanities Publ. 404 p. Pp. 325–331. (In Russ.).

Zakharov, N. V. (2010b) Bunin — perevodchik «Gamleta» Shekspira [Bunin — a Translator of Shakespeare’s “Hamlet”]. Znanie. Ponimanie. Umenie, no. 2, pp. 129–134. (In Russ.).

Ivanova, I. S. (2014) Vozrozhdaia traditsii zhanra [Reviving the genre traditions]. Moskovskii literator, no. 17, September, p. 3. [online] Available at: http://moslit.ru/nn/1417/8.htm [archived in WebCite] (accessed 20.11.2015). (In Russ.).

Koroleva, A. (2012) Istoriia odnoi legendy: Romeo i Dzhul'etta [The history of a legend: Romeo and Juliet]. Mir fantastiki, no. 101, pp. 106–109. [online] Available at: http://old.mirf.ru/Articles/art5014.htm [archived in WebCite] (accessed 20.11.2015). (In Russ.).

Lesnaia-Ivanova, I. (2013) Novaia Ofeliia novomu Gamletu [A new Ophelia for a new Hamlet]. Stikhi.ru [online] Available at: http://stihi.ru/2013/10/08/10490 [archived in WebCite] (accessed 20.11.2015). (In Russ.).

Lukov, Vl. A. (2013) Epokha Vozrozhdeniia [The Renaissance]. Znanie. Ponimanie. Umenie, no. 1, pp. 299–303. (In Russ.).

Poplavskiy, V. R. (2010) Tragediia o Gamlete v estetike Renessansa i klassitsizma [Tragedy of Hamlet in renaissance and classicist aesthetics]. In: Shekspirovskie chteniia [Shakespeare Readings] / ed. by A. V. Bartoshevich. Moscow, Moscow University for the Humanities Publ. 404 p. Pp. 196–203. (In Russ.).

Prikhodko, I. S. (2013) Shekspir Aleksandra Bloka [Alexander Blok’s Shakespeare]. Znanie. Ponimanie. Umenie, no. 4, pp. 139–145. (In Russ.).

Semenovskii, D. N. (1940) A. M. Gor'kii. Pis'ma i vstrechi [A. M. Gorky. Letters and meetings]. 2nd edn. Moscow, Sovetskii pisatel' Publ. 144 p. (In Russ.).

Tsvetaeva, M. I. (1999) Izbrannye sochineniia [Selected works] : in 2 vols. / comp., text processing, introduction, commentaries by A. A. Saakiants. Moscow, Literatura Publ. ; St. Petersburg, Kristall Publ. Vol. 1 : Stikhotvoreniia. Poemy. Dramaticheskie proizvedeniia [Verses. Poems. Dramatic works]. 656 p. (In Russ.).

Chanyshev, A. N. (1990) Liubov' v antichnoi Gretsii [Love in Ancient Greece]. In: Filosofiia liubvi [The philosophy of love] : in 2 parts / ed. by D. P. Gorsii ; comp. by A. A. Ivin. Moscow, Politizdat Publ. Pt. 1. 510 p. (In Russ.).

Chumak-Zhun', I. I. (2014) Khudozhestvennyi tekst kak fenomen kul'tury: intertekstual'nost' i poeziia [Artistic text as a phenomenon of culture: Intertextuality and poetry]. Moscow, Direkt-Media Publ. 228 p. (In Russ.).

Иванова Ирина Сергеевна — кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета. Адрес: 111395, Россия, г. Москва, ул. Юности, д. 5. Тел.: +7 (499) 374-61-81.

Ivanova Irina Sergeyevna, Candidate of Philosophy, Associate Professor, Department of Philosophy, Culturology and Politology, Moscow University for the Humanities. Postal address: 5 Yunosti St., 111395 Moscow, Russian Federation. Tel.: +7 (499) 374-61-81.

E-mail: Lesnaya10@yandex.ru

Библиограф. описание: Иванова И. С. Воображение: от У. Шекспира к А. А. Блоку, М. И. Цветаевой и современным авторам XXI века // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2015. № 6 (ноябрь — декабрь). С. 23–37. URL: http://zpu-journal.ru/e-zpu/2015/6/Ivanova_Imagination-Shakespeare/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: дд.мм.гггг).

Дата поступления: 21.11.2015.