Ручкин Б. А. Новый учебник истории: новая мифология

Статья подготовлена и издана в рамках проекта «Демифологизация истории России», осуществляемого АНО «Центр образовательных технологий» при поддержке Общероссийской общественной организации «Общество “Знание” России».

The article was written within the framework of the project “The Demythologization of Russian History” conducted by Autonomous Non-Commercial Organization “Center for Educational Technologies” with support from All-Russian Non-governmental Organization “Society Knowledge of Russia”.

Аннотация ♦ В статье поднимаются острые вопросы подготовки единого учебника по истории России для средней школы в аспекте преодоления мифов, получивших распространение в последние десятилетия.

Ключевые слова: исторические мифы, демифологизация, учебник по истории России.

Abstract ♦ The article raises some burning questions regarding preparation of a unified textbook of Russian history for secondary schools in terms of the dispelling of myths that have gained widespread acceptance in recent decades.

В последнее время в сферу внимания историков всё в большей степени входит проблема «мифы и история» и «историческая память». Эта проблема актуализировалась и обострилась в ходе дискуссии по разработке единого учебника по истории. В дискуссии приняли участие ученые, учителя и родители, ветераны и ученики. В адрес рабочей группы было подано более 1000 поправок, целью которых было исключить возможности возникновения внутренних противоречий и взаимоисключающих трактовок исторических событий.

«Единый курс школьной истории, — отмечает научный руководитель рабочей группы, директор Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян, — не будет черно-белым», но детей будут воспитывать через «показ всего спектра жизни; не уходя от трагических страниц истории нашей страны» (Московский комсомолец. 2013. 31 октября).

С достижением определенного баланса, компромисса в оценке событий, фактов истории, в новом учебнике проблема элементов мифологизации истории России, особенно современной не исчезает. Экспертов, по большому счету, волнует то, что под видом написания учебника по истории выстраивается государственная идеология. В этой связи коснемся некоторых аспектов изложения исторических фактов в новом учебнике.

Куликовская битва: миф и реальность. Концепция нового учебника по истории упразднила татаро-монгольское иго, переименовав его во «власть Золотой Орды». Другими словами, систему зависимости русских земель от ордынских ханов. Выглядит вполне политкорректно и полностью соответствует взглядам татарских историков. Вопрос в другом: соответствует ли смена формулировок исторической реальности и знали ли об этом люди Руси XIII в.? На наш взгляд, в угоду региональной элите идет нарушение исторической реальности.

Сошлемся на российского историка Н. М. Карамзина. Он пишет об Орде: «Мы видели злодеяния и в нашей древней Истории: но сии времена представляют нам черты гораздо ужаснейшего свирепства в исступлениях». И ещё: «Россия, обширный труп после нашествия Батыева <...> Нашествие Батыево, куча пепла и трупов, неволя, рабство <...> одно из величайших бедствий».

Большинство дореволюционных и современных отечественных исследователей считают, что монгольское завоевание «привело к длительному упадку русских земель» (С. М. Соловьев). Приведем такие цифры: по подсчетам археологов, из известных по раскопкам 74 городов Руси XII–XIII вв. 49 были разрушены Батыем, причем в 14 жизнь не возобновлялась, а 15 превратились в села». Три поколения населения Руси жило в условиях беспрерывного террора, и практически безнаказанных ограблений.

В исследованиях же «альтернативных историков» продолжает утверждаться тезис о том, что существовал военно-политический союз русских князей и монгольских ханов, и хан Батый — это попросту русский князь Ярослав[1]. Понятно, что при отождествлении двух исторических фигур снимается вопрос о наличии внешнего ига, и сводится все к внутренним разборкам. Куликовская битва оказывается лишь эпизодом междоусобной войны, и по своему характеру являлась не решительным столкновением собираемой Руси с Ордой, а бандитской стычкой одних монголов с другими. Ставя знак равенства между понятиями «Русь» и «Орда», оправдывают двухсотлетнее иго. Предлагается забыть о разрушении русской культуры, опустошении русской земли. Все это в итоге — против исторической памяти людей, прошлого, которое в советские годы знали и изучали народы России. Против трудов Карамзина, Ключевского, Соловьева, советских историков, великих деятелей культуры, создававших свои творения на исторические темы.

О сражении на Куликовом поле написано около 2000 работ. Это труды дореволюционных и советских историков, посвященные самым различным аспектам одержанной победы. В них особо подчеркивалось ее значение в русской истории. Так, Карамзин пишет: «Сражение ... считалось знаменитейшим в преданиях нашей истории до самых времен Петра Великого, или до битвы Полтавской: еще не прекратило бедствий России, но доказало возрождение сил ее и в несомнительной связи действий с причинами отдаленными служило основанием успехов Иоанна III, коему судьба назначила совершить дело предков, менее счастливых, но равно великих».

С. М. Соловьев, отмечая роль Куликовской победы в собственно русской истории, особо подчеркнул ее всемирно-историческое значение. Он писал, что Куликовская битва была «знаком торжества Европы над Азиею». Носила характер их «отчаянного столкновения ... долженствовавшего решить великий в истории человечества вопрос — которой из этих частей света восторжествовать над другой».

Об этом приходится говорить вновь и вновь, потому что, как говорилось выше, ныне подвергается со стороны «альтернативных историков» не только сам факт события. А если факт признается, то победа трактуется как ненужная, не имеющая исторической и политической значимости.

Кому же сегодня выгодна эта «идеологическая диверсия», принижение Куликовской битвы, как «оселка» русского патриотизма, по выражению А. Боброва? Вольно или невольно, вывод один: тем, кто последовательно решает неизменную задачу — помешать возрождению исторической России, кто и сегодня ведет, по определению И. М. Ильинского, бескомпромиссную третью мировую «холодную войну».

Понятно, в разные периоды истории у народов современной России складывались разные отношения и потому трактовка событий, оценка исторических личностей пересматривается и видится иначе, чем из Москвы. К примеру, Кавказские войны, в частности, в Дагестане? Кем будет генерал Ермолов — героем или кровавым карателем? А имам Шамиль? В контексте нашей темы не приемлемы ни замена «ига» на «власть Орды», ни принижение Куликовской битвы как доказательства «возрождения сил России» (Карамзин).

Процесс образования мифов всегда «есть выражение тех или иных жизненных и насущных потребностей и стремлений» (А. Ф. Лосев). Другими словами, в нем всегда присутствует Мотив. Мотивы — разные. Но самые сложные и изощренные — мотивы корпоративных сообществ и государств. Сегодня понимание истории компрометируется именно своей политической и идеологической заданностью.

От «Великого Октября» к «Октябрьскому перевороту» и «Великой Российской революции». Примером идеологического лавирования в концепции единого учебника является и отсутствие термина «Великая Октябрьская социалистическая революция». Она трактуется в концепции только как этап «Великой российской революции 1917 года». А сама Октябрьская революция включена средним звеном в эпоху «великих потрясений» 1914–1917 гг.: ей предшествует Первая мировая война и наследует Гражданская война, экономическая разруха, голод 1921 г.[2]

«Это по аналогии Великой Французской революции, — особо подчеркнул А. Чубарьян. — И, чтобы аналогия была, полной нашу революцию растянули на 4 года до 1921 года — года окончания Гражданской войны» (Московский комсомолец. 2013. 31 октября).

Что же получается? Октябрьская революция изымается из процесса обучения, и, стало быть, из памяти подрастающего поколения. Социалистическая революция уравнивается с буржуазно-демократической, и тем самым скрывается качественное отличие Великого Октября от февраля 1917 г. Таких революций до российского Октября в мире не было. Сила его воздействия на общемировые процессы признана одним из важнейших событий XX в.

Касаясь аналогии с Французской революцией, заметим, что День взятия Бастилии (14 июля) с 1880 г. отмечается как национальный праздник Франции. И далее: «Несмотря на все ужасы Французской революции, — писал У. Черчилль, — яркий свет освещает ее сцену и лица действующих на ней актеров».

В целом, следует признать, что в концепции прослеживается определенный прогресс на пути исторической объективности (от «октябрьского переворота» к Великой российской революции). Оголтелый антисоветизм уступает место взвешенной точке зрения (хотя продолжаются призывы историков рассказывать о революции 1917 г. как о «национальной трагедии», о Ленине как «чудовище в нашей истории») (Ципко, 2013a; 2013b).

Позитивные изменения происходят потому, — согласимся с Андреем Фроловым, — что «к этому толкает обострение социально-классовых противоречий, которые так хочется «исключить» и из науки, и из жизни, противопоставить ему народное единство» (Фролов, 2013).

Итак, Великий Октябрь отменен, а реконструкцию парада 1941 г. сохранили. В официальных российских календарях 7 ноября обозначили как «День воинской славы России — День проведения военного парада на Красной площади в 1941 году».

Здесь уместно ещё раз сказать: без Великого Октября не было бы и Великой Победы, разорванной оказывается преемственность поколений.

Фальсификация постсоветского периода. После падения власти КПСС в конце августа 1991 г. страну захватил вал запланированной фальсификации, у истоков которой стоял А. Н. Яковлев. Вот как он сам об этом вспоминает: «После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод «пропаганды» идей позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потом без устали говорили о гениальности позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому «плану строительства социализма» через кооперацию, через государственный капитализм и т. д. Группа истинных реформаторов разработала следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по «революционному вообще».

Развязалась битва мифов: миф о Сталине-победоносце против мифа о бездарном руководстве, миф о едином идейном порыве против мифа о многомиллионной армии коллаборационистов, миф «О цене Победы» и другие. Идет активная дегероизация в массовом сознании А. Матросова, З. Космодемьянской, 28 героев-панфиловцев и других героев советского прошлого. Но не только советского. Скажем, отечественный историк Ю. С. Пивоваров добрался до дегероизации русских святых и национальных героев. К примеру, о Кутузове: «Реальный Кутузов никакого отношения к нам не имеет... Ведь Кутузов был лентяй, интриган, обожавший модных французских актрис и читавший французские порнографические романы». Этот «лентяй» участвовал в осаде Очакова, штурме Измаила, не говоря уже о победной войне с Наполеоном. И почему «реальный Кутузов к нам никакого отношения не имеет»? — знает только Пивоваров.

Наряду с дегероизацией героев Великой Отечественной войны параллельно возвышается культ предательства, в частности, восхваление генерала Власова. В документальном фильме К. Семина «Биохимия предательства» (Россия-1, 14.02.2014) звучат оправдательные слова в его адрес со стороны многих известных политических и общественных деятелей, в том числе — Г. Попова, правозащитника С. Ковалева, философа И. Чубайса. Процитируем Г. Попова, экс-мэра Москвы: «Для меня патриотами России являются и маршал Жуков, и генерал Власов. И те, и другие просто по-разному любили Родину».

В ряду названных остановимся на двух мифах: мифе о наших потерях в Великой Отечественной войне, так называемой «цене Победы», и мифе, согласно которому в 1941 г. «армия не воевала». При разработке концепции нового учебника тема «цены Победы» вновь стала предметом острых дискуссий, областью поиска компромисса. Потому, как объясняет А. О. Чубарьян, «грань между нашей Победой и ее ценой очень непроста». Здесь несложно впасть в фальсификацию в поддержку тезиса «о неоправданных» потерях в Великой Отечественной войне.

Цена войны в человеческих жизнях. Напомним, цифры потери народа менялись так: после окончания войны Сталиным была названа цифра потерь народа 7 млн человек. Она, конечно, никак не соответствовала реальным потерям. В 1960-е годы Н. С. Хрущевым была названа цифра в 20 млн погибших, которая и стала впоследствии общепринятой.

Затем 8 мая 1990 г. на торжественном заседании Верховного Совета СССР, посвященном 45-летию Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне, прозвучала цифра «около 27 млн человек». Такая цифра, да еще в сравнении с фигурировавшей от 4,3 до 9 млн потерь с немецкой стороны — не могла никого оставить равнодушным. Именно это сравнение и послужило основанием для рождения мифа о чрезмерных потерях и бездарном руководстве наших командиров. И вообще о цене Победы.

Д. А. Волкогонов по поводу военных потерь СССР утверждал: «Сталинские просчеты носят столь огромный, катастрофический, поражающий воображение характер, что невозможно найти историческую аналогию подобного масштаба».

В оценке этой проблемы и спорах историков (слева и справа) отталкиваются от статистического исследования «Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР в военных боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование» под общей редакцией генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева. В историческом сообществе это издание воспринимается как своего рода информативный и достоверный источник (естественно, несвободный от некоторых неточностей). Согласно этому исследованию, безвозвратные потери Красной Армии составили 11,4 миллиона, а соотношение потерь 1,3:1 в пользу Германии. Общий тон и направленность «альтернативных» историков: цифры занижены. И далее — донести до читателей все более скорбные статистические выкладки, из которых следуют выводы. Слишком дорогой ценой досталась нам Победа, жертвы были чрезмерны и напрасны. Приведем итоговые цифры историков-«демократов».

Безвозвратные потери Красной армии С. Н. Михалев и Л. В. Толмачев определяют — 13,7 млн человек, Л. Н. Лопуховский и Б. К. Кавалерчик — в 14,5 млн, А. Н. и Л. А. Мерцаловы — в 14 млн, В. Г. Первишин — в 17,8 млн, И. И. Ивлев — 19,4 млн, а по подсчетам Б. В. Соколова число погибших достигает до 26,9 млн человек. Оценки соотношения потерь Красной Армии и Вермахта на советско-германском фронте имеют также значительный разброс от 1,3:1 у Г. Ф. Кривошеева до 10:1 у Б. В. Соколова.

Тональность этих исследований хорошо иллюстрирует доктор филологических наук, профессор РГСУ Б. Соколов. Он пишет: «Великая победа была одержана ценой невероятно высоких и неоправданных потерь, благодаря той огромной безропотной массе необученных советских солдат, которые шли в самоубийственные атаки, устилая поля войны своими телами. Хорошо обученный солдат и офицер, способный размышлять, представлял для Сталина куда большую опасность, чем гибель миллионов необученных бойцов». Как видим, альтернативные подсчеты агрессивных исследователей, указанных выше, дают картину людских потерь Красной Армии на порядок выше, чем у Г. Ф. Кривошеева.

Критически проанализировав расчеты и оценки потерь Красной Армии и вермахта каждого из указанных авторов, В. В. Литвиненко в книге «Цена войны: людские потери на советско-германском фронте» аргументировано опроверг распространяемый ими миф «о «чрезмерной цене войны». Очистив произведения критиков официальных цифр от словесной и математической шелухи, домыслов, он приблизил эти цифры к статистическим данным исследования Г. Ф. Кривошеева. Его вывод: верхней границей соотношения безвозвратных потерь Красной Армии и вермахта является соотношение 1,3:1. С учетом возможных погрешностей можно принять в качестве верхней границы соотношения безвозвратных потерь Красной Армии и вермахта соотношение 1,5:1. Далее он отмечает, что статистика межгосударственных войн XIX и XX столетий демонстрирует такую зависимость в отношении людских потерь в войнах: в войнах, закончившихся капитуляцией одной из сторон, победившая сторона теряла не более трети участников войны. Следовательно, при числе мобилизованных в 34,5 млн человек потери Красной Армии на советско-германском фронте составляют не более 11,5 млн. И конечный итог: по мере появления новых документов, статистических материалов цифры могут уточняться, изменяться, но они не превысят 1,5:1. Утверждение о том, что Великая Победа была одержана ценой невероятно высоких и неоправданных потерь, что людские потери многократно превысили потери вермахта, — заключает В. В. Литвиненко, — относятся к области ненаучной фантастики. Красная Армия цену за Победу заплатила высокую, но не чрезмерную».

Практически к этим выводам пришел и П. Александров-Деркаченко — председатель редакционного совета журнала «Свободная мысль». В статье «Цена свободы» он приводит следующие данные. Соотношение безвозвратных и демографических потерь вооруженных сил германского блока и советских вооруженных сил 1:1,29 (немцы — 6771900, наши — 8744500 человек). Общие потери (включая попавших в плен): потери гитлеровцев — 10344500 человек, наших — 11520200 человек. Итоговые соотношения составляли 1:1,1.

Цифры потерь будут уточняться, но при всех сомнениях очевидно, что они огромные. При всем том оба соотношения показывают, что военные потери вполне сравнимы и ни о каком организационном превосходстве германской военной машины говорить не приходится (как и о Победе ценой «горы трупов»). Общая цифра 26600000 человек является общепринятой на самых высоких научных и политических уровнях. Разница в 17855500 между 26 млн и потерями вооруженных сил 8744500 человек объясняется просто: наша армия воевала с Вермахтом, а гитлеровцы воевали со всем нашим населением[3].

В заключение еще раз о «цене Победы». Вот потери настоящих «демократически продвинутых», «вовремя» и «в нужном месте» вступивших в войну США — 405 тыс. чел., Великобритании — 375 тыс. чел., Франции — 500 тыс. чел. Сопоставление всех этих цифр и определяет цену открытия Второго фронта. Своевременное его открытие (скажем, как предполагалось, а не с опозданием на 3 года) сохранило бы миллионы жизней в оккупированных районах Западной Европы и России. И еще, отвлекаясь от темы мифов, надо понимать, что Цена Победы — это Цена Свободы не только нашего народа, но и народов Европы. За освобождение Польши погибло 600000 человек, Чехословакии — 136918, Норвегии — 3436, Болгарии — 1600, Австрии — 26000, Югославии — 7990, Венгрии — 140000, Румынии — 68993. Всего 1099465 человек убитыми, 2270 тыс. человек ранеными (Великая Отечественная война 1941–1945, 1985: 519). «В целом стремление определить “стоимость” Победы, которая видится слишком дорогой ценой, — пишет профессор И. М. Ильинский, — само по себе бессмысленно, не говоря о его безнравственности. Победа бесценна» (Ильинский, 2005: 14).

Нами сделан акцент на мифоборцах-«демократах» с нашей стороны. В действительности масштабы искажений хода и итогов Великой Отечественной войны со стороны Запада было неизмеримо больше. Суть их — доказать, что Гитлера и фашизм победили прежде всего США и Великобритания, а роль СССР в этой победе была малозначительной, второстепенной. Но, как справедливо заметила доктор исторических наук Наталия Нарочницкая, «поругание Победы и истории никогда не началось бы на Западе, если бы оно не было совершено на родине Победы. Это мы, подобно библейскому Хаму, выставили Отечество на всеобщее поругание, за что и терпим кару» (Нарочницкая, 2007: 4).

1941-й год: миф «Армия не воевала». В отечественной историографии Великой Отечественной войны 1941 г. занимает особое место, вышли десятки книг, сотни публикаций, раскрывающих героический подвиг советского народа и армии в самый тяжелый период войны.

Вместе с тем, именно 1941 г. подвергается упорным нападкам со стороны воинствующих фальсификаторов отечественной истории. В 1941 г. они усмотрели признаки крушения советской системы, коммунистических идеалов, причины поражения Красной армии — в ее нежелании воевать за советскую власть. Поток грязного исторического фальсификата, «черных мифов» начал активно выливаться на головы современников в последние примерно 20 лет с момента появления на массовом книжном рынке «Ледокола» Суворова-Резуна. Одним из главных мифов либеральных исследователей — о 1941 г. — миф о неумении и нежелании армии воевать.

Так, Г. Х. Попов, экс-мэр Москвы, утверждая, что за 10 дней (лето 1941 г.) наступил полный крах социализма, пишет: «…народ — и, соответственно, армия — не хотели умирать за советский строй, за сталинский социализм, за диктатуру пролетариата». Главным современным «классиком», обосновавшим этот миф, является Марк Солонин с его книгой «Июнь 41-го. Окончательный диагноз». Основной, окончательный диагноз поражения советских войск Солонин формулирует так: «Главная причина поражения лежит вне сферы проблем оперативного искусства тактики, количества и качества вооружений. В самой краткой формулировке ответ на вопрос о причине поражения может быть сведен к трем словам: Армия не воевала. На полях сражения 1941 г. встретились не две армии, а организованные и работающие как отлаженный часовой механизм Вооруженные силы нацистской Германии, с одной стороны, и огромная вооруженная толпа — с другой… И причиной, и следствием, и главным содержанием процесса стихийного распада армии стали массовое неисполнение приказов, массовое дезертирство, массовая сдача в плен… Красная Армия уступала противнику в готовности, умении и желании солдат исполнять свой долг… В Красной Армии было мало мотивации для вооруженной борьбы».

В подтверждение тезиса о низкой боеспособности и стойкости Красной Армии, о массовом дезертирстве и массовой сдаче в плен, потерях в технике, авиации, танках Солонин приводит достаточно много фактов, сведений вполне документальных и достоверных. Общеизвестно, что в начальный период войны немцы оказались сильнее, искуснее и потому потери Красной Армии были значительно выше потерь вермахта.

Но насколько больше — со всей определенностью сказать нельзя. Справедливо отмечает писатель Сергей Кремлев в книге «10 мифов о 1941 годе»: «История войны в период с начала июня 1941 года по конец ноября 1941 года дают нам так много разноречивых фактов и сведений, что при желании и умении их можно надергать для «подтверждения» прямо противоположных утверждений… Можно подтвердить и можно измыслить и новые, как это сделали Резун и Солонин». И далее С. Кремлев подвергает анализу злостные и злонамеренные подлоги Солонина по поводу потерь по самолетам, боевой технике, орудий. Особенно высокого уровня дезинформацию, лживость Солонин демонстрирует при характеристике показателей массового пленения, дезертирства в рядах Красной Армии. На этом тезисе остановимся чуть подробнее, он имеет прямое отношение к мифу «Армия не воевала».

Несколько слов о цифрах. Красная Армия в 1941 г., по данным исследования «Великая Отечественная без грифа секретности», потеряла пленными 2 353 тыс. чел. «Демократы» резуновского пошиба утверждают о четырех и более миллионах. В том же справочнике «Гриф секретности снят» дают суммарную цифру взятых в плен советских военнослужащих в 4 млн 559 тыс. человек. Это — за всю войну. И эту цифру, по мнению С. Кремлева, можно считать относительно достоверной. Но далее, приведя различного рода подсчеты, Кремлев приходит к выводу, что более верна цифра в примерно 3 млн человек пленных из числа непосредственно военнослужащих, т. е. из числа сражавшихся советских воинов, и попавших в плен не по своей воле, а силой обстоятельств. Если же суммарная цифра в 3 млн близка к истинной, то на 1941 г. может приходиться от полутора до менее миллиона пленных. Другими словами, в цифрах большой «разнобой». Приведенная «арифметика» не может быть воспринята как окончательная, но заставляет задуматься, когда нам предлагаются измышления «мифоборцев».

В полемику по поводу «беспримерности» массовой сдачи в плен, озвученной М. Солониным, вступает В. В. Литвиненко в книге «Цена войны — людские потери на советско-германском фронте». Он показывает, что в действительности стойкость Красной Армии в тех критических условиях была высокой. Красная Армия в 1941 году теряла около 400 тыс. человек в месяц. В Польше же за 20 дней боев в сентябре 1939 года немецкими и советскими войсками были взяты в плен около 875 тыс. чел. (420 — немцам, 457 тыс. чел. — нам), а в мае-июне 1940 года в течение одного месяца сдались в плен 1,5 млн солдат французской армии. Наконец, с 6 июля 1944 г. по 8 мая 1945 г. оказалось в плену 6,2 млн немцев (на советском фронте 2,9 млн чел., на западном — 3,2–3,3 млн чел.), что составляет в среднем боле 600 тыс. пленных в месяц. «Обычно для оценки стойкости армии в войне используется отношение числа погибших воинов к числу сдавшихся в плен: чем больше соотношение, тем более стойкой считается армия. Польше в боях против немцев в сентябре 1939 г. потеряла убитыми 66,3 тыс. чел., Франция в мае-июне 1940 г. — 90 тыс. чел., Красная Армия в 1941 г. — 803,2 тыс. чел., а вермахт с июля 1944 г. по 8 мая 1945 г. — около 1,5 млн чел.».

Рассчитав по приведенным данным характеристики стойкости армии, получаем, что в самое катастрофическое для Красной Армии время войны ее стойкость в борьбе с врагом была выше польской армии более чем в два раза, стойкости французской армии — более чем в 5 раз, и выше стойкости гитлеровской армии в последние 10 месяцев войны — примерно в 1,4 раза.

Несоответствия мифа о том, что Красная Армия с первых дней войны как организованная сила распалась, не хотела воевать — убедительно показывает В. Мединский в книге «Война. Мифы СССР. 1939–1945». Опровержение начинается с вопроса: «что было главным для вермахта? «Основным условием успеха для «Операции «Барбаросса»» — пишет В. Мединский, — была не внезапность и не создание многократного превосходства на направлениях главного удара. Не удары танковыми клиньями… Главным условием победы была скоротечность войны… Скоротечность, исключающая возможность войны с русскими на истощение».

Что же встало на пути блицкрига? Ответ один — массовый героизм, проявленный войском в 1941 г.

Напомним штрихами основные боевые действия:

— Брестская крепость. Она первая приняла на себя удар. 3,5 тыс. ее защитников целый месяц сковывали пехотную дивизию врага. История обороны, героизм бойцов хорошо известен. Но у мифоборцев-«демократов» рождается другая «правда», призванная разрушить мифы, сложившиеся за десятилетия. Ее автор — тележурналист А. Пивоваров с его фильмом «Брест. Крепостные герои», вышедшим на НТВ (2010 г.). Суть фильма: личный состав частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий остался в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из нее выйти («крепостные»[4]). Об этом же повествует и М. Солонин. Вместе с тем, тот же М. Солонин, ссылаясь на отчет 45-й немецкой пехотной дивизии, отмечает признание врагом мужества защитников крепости. «Русские сражались в Брест-Литовске неимоверно выносливо и стойко, показали отличную солдатскую выучку и в большинстве своем проявили заслуживающую уважения готовность сражаться». Понятно, потери защитников крепости были большие (попали в плен 7000 чел.), но и немцы потеряли 1120 чел. убитыми — это огромная цифра на общем фоне потерь на Восточном фронте на этот период. Главное же заключается в том, что немцы потеряли темп, на месяц немецкая дивизия в полном составе была прикована к крепости.

— Гродно. 23 июня. Шесть немецких дивизий оказались на несколько суток задержаны, неся большие потери.

— Смоленск. Сражение началось 10 июля, планировалось взять город за 12 дней, а битва продолжалась два месяца. Как отмечает В. Мединский, под Смоленском впервые наши безвозвратные потери (486 тыс. чел.) практически сравнялись с потерями немцев, которые составили около полумиллиона человек. Вывод отечественных историков: Смоленское сражение сорвало блицкриг. «Демократ» Б. Соколов, считает, что это — советский миф, что «в тактическом отношении Смоленское сражение выиграл вермахт. Оно значительно замедлило продвижение противника на Московском направлении, но блицкриг не был сорван». Тем не менее — город был оставлен 29 июля, бои на востоке от него продолжались до 10 сентября, германский план молниеносной войны был сорван.

— Ельня. Это была первая победа советского оружия. Там, с 10 августа по 8 сентября проведена наступательная операция. Пять немецких дивизий потеряли за неделю боев на одном участке фронта — 45 тыс. человек. Под Ельней родилась советская гвардия.

«Вдумаемся в цифры, — пишет В. Мединский, — при разгроме Франции и всей ее армии, при разгроме английских экспедиционных сил во Франции, захвата Бельгии, Голландии, Люксембурге германская армия потеряла 45 774 убитыми. То есть столько же, сколько под Ельней в сентябре 1941-го за неделю — за целый год войны в Европе».

В продолжение темы «Армия не воевала», приведем данные Б. Горбачевского в книге «Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов»: «Летом 1941 года вермахт потерял 742 тыс. солдат. Тогда как в войне против Польши, Франции, Англии, Норвегии, Бельгии, Голландии, Дании и Балканских стран Германия потеряла 418 805 своих солдат».

То, что народ и армия сражались с первого дня войны, подтверждают сами гитлеровцы, отметившие как в первых боевых донесениях, так и в послевоенных мемуарах невероятно яростное, ожесточенное сопротивление наших войск. Примеров тому — множество. Вот некоторые из них, приведенные в книге В. Литвиненко «Цена войны. Людские потери на советско-германском фронте». Начальник 4-ой немецкой армии генерал Блюментрит пишет: «…первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске, сражаясь до последнего человека… Поведение русских войск даже в этой первой битве являло собой поразительный контраст с поведением поляков и западных союзников, когда те терпели поражение». Начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал Ф. Гальдер 29 июня 1941 г. записывает в своем «Военном дневнике»: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека». Признание адмирала Канариса (июль 1941 г.): «Не всё идет по намеченному плану. Увеличиваются признаки того, что эта война не только не вызовет ожидавшийся в России внутренний коллапс, но напротив, приведет к укреплению большевизма».

Общий вывод: миф «Армия не воевала» — не состоятелен. Не было бы Брестской крепости, Гродно, обороны Смоленска, битвы под Ельней, Вермахт дошел бы до Москвы именно в августе 1941 г. Операция «Барбаросса» была сорвана. В начальный период войны миллионы советских людей проявили массовый героизм (да, было и предательство и дезертирство, но итог определяется тем, что преобладал героизм). В середине лета 1941 г. были сорваны планы блицкрига.

И потому начало войны, согласимся с В. Мединским, — не поражение, а победа, и добавим, что в 1941 г. Сталинская система выстояла. Крупные оборонительные приграничные сражения летом — осенью 1941 г., как отмечается в наших учебниках, сорвали гитлеровский план молниеносной войны.

И, наконец, то, что народ и армия сражались за социализм, подтверждает следующая статистика: за второе, военное, полугодие 1941 г. в Красной Армии было принято в члены партии 126 625 человек против 27 068 человек, принятых в первом, довоенном, полугодии. В целом, в годы войны только в армии и на флоте в партию вступили 3788 тыс. человек.

История России переосмысливается. Меняется словарь терминов нового учебника истории. К примеру, это выглядит так:

Словарь терминов нового учебника истории
Было	Стало
Татаро-монгольское иго	Власть Золотой Орды
Феодальная раздробленность	Шаг к объединению государства
Церковный раскол	Формирование религиозной традиции
Декабристы	Дворянская оппозиция
Самодержавие	Государственный консерватизм
Отмена крепостного права	Социальная и правовая модернизация
Февральская буржуазная революция и Октябрьская социалистическая революция	Великая российская революция
Белогвардейцы	Антибольшевистские силы
Коллективизация и репрессии	Советский вариант модернизации

Здесь находят отражение взгляды власти. В принципе, это хорошо: происходит осознание: история Отечества — дело государственное. А история по определению наука политическая и идеологическая. О чем же тогда споры, дискуссии? Общественность, экспертные сообщества беспокоит то, что при разработке нового учебника эта идеологизированность приобретает слишком большой размах, ведет вольно или невольно к фальсификации истории в угоду идеологическим догмам. Разделяя эту обеспокоенность, мы показываем готовящиеся фальсификации на примерах «разжалования» Октября 1917-го из социальной революции в обычный политический переворот, излишней склонности к политкорректности при трактовке татаро-монгольского ига, фальсификации военных действий 1941 г. и исхода Великой Отечественной войны, «Цены Победы». Но концепция — это ещё не учебник, и на самом деле ещё не ясно, что собой будет представлять «Единый учебник», выпуск которого намечен на 2016 г. Пока на полках, к примеру, крупных столичных книжных магазинов насчитывается 30 учебников. И вообще образовательная среда сегодня — это далеко не только школы. Это — интернет-среда, это фильмы. Они больше обучают, чем учебники. Так что нынешняя молодежь, воспитанная на разнообразии трактовок, ещё имеет иммунитет к нашей действительности. Поэтому унификация истории рассчитана на перспективу. Споры и дискуссии о едином учебнике не имеют отношения к школе. Как замечает Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве, спор имеет отношение к государственной идеологии (Независимая газета. 2013. 15 ноября).

И в заключение: если хотим с помощью истории воспитывать мыслящих людей, то единый учебник — не должен быть единственным. И ещё — мы должны научиться уважительному отношению к собственной истории. Вспомним, как писал А. С. Пушкин П. Я. Чаадаеву (19 октября 1836 г.): «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; <…> но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал» (Пушкин, 1969: 156).

[1] Профессиональная оценка Г. В. Носовского и А. Г. Фоменко заключается в том, что это «фантастические представления об отечественной и всемирной истории», и что они не могут изменить общепринятую хронологию, в том числе события на Куликовом поле. Но заметим, аргументы профессионалов-историков известны весьма узкому кругу людей, а читательский интерес к книгам Носовского и Фоменко не ослабевает, их труды с успехом тиражируются.

[2] Такая трактовка не нова, см. учебник «История России XX века — начало XXI века» для 11-классников (А. А. Левандовский, Ю. А. Щетинов и С. В. Мироненко).

[3] Расчеты взяты из статьи П. Александра-Деркаченко «Цена свободы».

[4] Преднамеренные искажения, фальсификации в фильме подробно проанализированы проф. Ю. Жуковым («Не надо фантазировать» // Литературная газета. 2010. 6–12 октября. С. 10); обозревателем «Советской России» А. Бобровым (Советская Россия. 2010. 28 сентября).

Александров-Деркаченко, П. (2010) Цена свободы // Свободная мысль. № 5.

Альперович, В., Юдина, Н. (2014) Праворадикалы расправили плечи // Независимая газета. 19 февраля.

Бобров, А. (2010) Время разгадки Куликовской битвы как оселка русского патриотизма // Советская Россия. 18 сентября.

Бондаренко, О. (2013) В очереди за прошлым // Московский комсомолец. 13 ноября.

Вдовин, А. И. (2014) История СССР от Ленина до Горбачева. М. : Вече.

Великая отечественная без грифа секретности. Книга потерь. Новейшее справочное издание. (2009) М. : Вече.

Великая Отечественная война 1941–1945 (1985) : Энциклопедия. М.

Волкогонов, Д. А. (1995) Семь вождей : в 2 кн. М. : Новости. Кн. 1.

Горбачевский, Б. С. (2012) Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов. М. : Экспо-Яуза.

Загадки истории. Дворцовые Тайны. (2014) СПб. : ООО ИД «Пресс-Курьер».

Ильинский, И. М. (1999) О «культуре» войны и Культуре мира. М.

Ильинский, И. М. (2005) Великая Победа: наследие и наследники. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та.

Карамзин, Н. И. (2013) История государства Российского. Коллекционное издание. М. : РООССА.

Кремлев, С. (2009) 10 мифов о 1941 годе. М. : Яуза-Эксмо.

Кривошеев, П. М. (1993) Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР в военных боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование. М. : Воениздат.

Литвиненко, В. В. (2013) Цена войны. Людские потери на советско-германском фронте. М. : Вече.

Лопуховский, Л. Н., Кавалерчик, Б. К. (2012) Когда мы узнаем реальную цену разгрома гитлеровской Германии // Умытые кровью. М. : Яуза ; Эксмо.

Лосев, А. Ф. (1990) Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М. : Правда.

Мартиросян, А. Б. (2006) Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена? М. : Экспо-Яуза. (Миф 25).

Мерцалов, А. Н., Мерцалова, Л. А. (2009) Людские потери РККА (1941–1945) и историческая наука СССР — РФ // Военно-исторический архив. № 11.

Михалев, С. Н., Толмачева, А. В. (2004) К вопросу об исчислении потерь Советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. // Военно-исторический архив. № 1.

Нарочницкая, Н. (2007) Великие войны XX столетия. За что и с кем мы воевали. М. : Айрис-пресс.

Новое «дело историков». Русский взгляд на историю (2010) : сб. статей. М. : Форум.

Орсов, А. И., Георгиев, В. А. и др. (2000) История России с древнейших времен до наших дней. М.

Первишин, В. Г. (2004) Сталин и Великая Отечественная война. М. : Компания «Спутник+».

Попов, Г. Х. (2005) Заметки о войне. М. : ООО «Агентство “КРПА Олимп”».

Пушкин, А. С. (1969) Письмо Чаадаеву П. Я., 19 октября 1836 г. Петербург // Пушкин: Письма последних лет, 1834–1837 / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом). Л. : Наука. Ленингр. отделение. С. 153–156.

Ручкин, Б. А. (2011) Проблема «Мифы и история» // Криворученко, В. К., Ручкин, Б. А. Историческая наука: проблема развития. М.

Соколов, Б. (2005) Цена победы и мифы Великой Отечественной // Свободная мысль — XXI. № 5.

Соколов, Б. (2013) Все мифы о Второй Мировой // Неизвестная война. М.

Соловьев, С. М. (1988) История России с древнейших времен. М. : Мысль. Т. 3.

Суворов, В. (1992) Ледокол. Кто начал Вторую Мировую войну? : Нефантастическая повесть — документ. М.

Фролов, А. (2013) Сложить и разделить // Советская Россия. 7 ноября.

Фурсов, А. (2014) Вперед, к Победе! Русский успех в ретроспективе и перспективе. М. : Книжный мир.

Ципко, А. (2013b) О шестидесятничестве и русском патриотизме: необходимые комментарии к стандарту преподавания истории в школе // Независимая газета. 19 ноября.

Ципко, А. (2013а) Бессмертная лениниана как могила русской души // Независимая газета. 22 октября.

Черчилль, У. (2010) Мои великие современники // Новая газета. 17 декабря.

Чубарьян, А. (2013) Историки не могут договориться о перестройке // Московский комсомолец. 27 июня.

Aleksandrov-Derkachenko, P. (2010) Tsena svobody. Svobodnaia mysl'. № 5. (In Russ.).

Al'perovich, V., Iudina, N. (2014) Pravoradikaly raspravili plechi. Nezavisimaia gazeta. 19 February. (In Russ.).

Bobrov, A. (2010) Vremia razgadki Kulikovskoi bitvy kak oselka russkogo patriotizma. Sovetskaia Rossiia. 18 September. (In Russ.).

Bondarenko, O. (2013) V ocheredi za proshlym. Moskovskii komsomolets. 13 November. (In Russ.).

Vdovin, A. I. (2014) Istoriia SSSR ot Lenina do Gorbacheva. Moscow, Veche. (In Russ.).

Velikaia otechestvennaia bez grifa sekretnosti. Kniga poter'. Noveishee spravochnoe izdanie. (2009) Moscow, Veche. (In Russ.).

Velikaia Otechestvennaia voina 1941–1945 (1985) : Entsiklopediia. Moscow. (In Russ.).

Volkogonov, D. A. (1995) Sem' vozhdei : v 2 kn. Moscow, Novosti. Kn. 1. (In Russ.).

Gorbachevskii, B. S. (2012) Pobeda vopreki Stalinu. Frontovik protiv stalinistov. Moscow, Ekspo-Iauza. (In Russ.).

Zagadki istorii. Dvortsovye Tainy. (2014) St. Petersburg : OOO ID «Press-Kur'er».(In Russ.).

Ilinskiy, I. M. (1999) O «kul'ture» voiny i Kul'ture mira. Moscow. (In Russ.).

Ilinskiy, I. M. (2005) Velikaia Pobeda: nasledie i nasledniki. Moscow, Moscow University for the Humanities. (In Russ.).

Karamzin, N. I. (2013) Istoriia gosudarstva Rossiiskogo. Kollektsionnoe izdanie. Moscow, ROOSSA. (In Russ.).

Krivosheev, P. M. (1993) Grif sekretnosti sniat. Poteri Vooruzhennykh sil SSSR v voennykh boevykh deistviiakh i voennykh konfliktakh: statisticheskoe issledovanie. Moscow, Voenizdat. (In Russ.).

Litvinenko, V. V. (2013) Tsena voiny. Liudskie poteri na sovetsko-germanskom fronte. Moscow, Veche. (In Russ.).

Lopukhovskii, L. N. and Kavalerchik, B. K. (2012) Kogda my uznaem real'nuiu tsenu razgroma gitlerovskoi Germanii. Umytye krov'iu. Moscow, Iauza ; Eksmo. (In Russ.).

Losev, A. F. (1990) Dialektika mifa. Losev A. F. Iz rannikh proizvedenii. Moscow, Pravda. (In Russ.).

Martirosian, A. B. (2006) Tragediia 22 iiunia. Blitskrig ili izmena? Moscow, Ekspo-Iauza. (Mif 25). (In Russ.).

Mertsalov, A. N. and Mertsalova, L. A. (2009) Liudskie poteri RKKA (1941–1945) i istoricheskaia nauka SSSR — RF. Voenno-istoricheskii arkhiv. № 11. (In Russ.).

Mikhalev, S. N. and Tolmacheva, A. V. (2004) K voprosu ob ischislenii poter' Sovetskikh vooruzhennykh sil v Velikoi Otechestvennoi voine 1941–1945 gg. Voenno-istoricheskii arkhiv. № 1. (In Russ.).

Narochnitskaia, N. (2007) Velikie voiny XX stoletiia. Za chto i s kem my voevali. Moscow, Airis-press. (In Russ.).

Novoe «delo istorikov». Russkii vzgliad na istoriiu (2010) : sb. statei. Moscow, Forum. (In Russ.).

Orsov, A. I. and Georgiev, V. A. i dr. (2000) Istoriia Rossii s drevneishikh vremen do nashikh dnei. Moscow. (In Russ.).

Pervishin, V. G. (2004) Stalin i Velikaia Otechestvennaia voina. Moscow, Kompaniia «Sputnik+».(In Russ.).

Popov, G. Kh. (2005) Zametki o voine. Moscow, OOO «Agentstvo “KRPA Olimp”». (In Russ.).

Pushkin, A. S. (1969) Pis'mo Chaadaevu P. Ia., 19 oktiabria 1836 g. Peterburg. In: Pushkin: Pis'ma poslednikh let, 1834–1837 / AN SSSR. In-t rus. lit. (Pushkin. dom). Leningrad, Nauka Publ. Leningr. otdelenie. Pp. 153–156. (In Russ.).

Ruchkin, B. A. (2011) Problema «Mify i istoriia». In: Krivoruchenko, V. K. and Ruchkin, B. A. Istoricheskaia nauka: problema razvitiia. Moscow. (In Russ.).

Sokolov, B. (2005) Tsena pobedy i mify Velikoi Otechestvennoi. Svobodnaia mysl' — XXI. № 5. (In Russ.).

Sokolov, B. (2013) Vse mify o Vtoroi Mirovoi. Neizvestnaia voina. Moscow. (In Russ.).

Soloviev, S. M. (1988) Istoriia Rossii s drevneishikh vremen. Moscow, Mysl'. T. 3. (In Russ.).

Suvorov, V. (1992) Ledokol. Kto nachal Vtoruiu Mirovuiu voinu? : Nefantasticheskaia povest' — dokument. Moscow. (In Russ.).

Frolov, A. (2013) Slozhit' i razdelit'. Sovetskaia Rossiia. 7 November. (In Russ.).

Fursov, A. (2014) Vpered, k Pobede! Russkii uspekh v retrospektive i perspektive. Moscow, Knizhnyi mir. (In Russ.).

Tsipko, A. (2013b) O shestidesiatnichestve i russkom patriotizme: neobkhodimye kommentarii k standartu prepodavaniia istorii v shkole. Nezavisimaia gazeta. 19 November. (In Russ.).

Tsipko, A. (2013a) Bessmertnaia leniniana kak mogila russkoi dushi. Nezavisimaia gazeta. 22 October. (In Russ.).

Churchill, W. (2010) Moi velikie sovremenniki. Novaia gazeta. 17 December. (In Russ.).

Chubar'ian, A. (2013) Istoriki ne mogut dogovorit'sia o perestroike. Moskovskii komsomolets. 27 June. (In Russ.).

Ручкин Борис Александрович — доктор исторических наук, профессор, директор Центра исторических исследований Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета. Адрес: 111395, Россия, г. Москва, ул. Юности, д. 5, корп. 6. Тел.: +7 (499) 374-58-07.

Ruchkin Boris Aleksandrovich, Doctor of History, Professor, Director, Center for History Research, Institute of Fundamental and Applied Studies, Moscow University for the Humanities. Postal address: Bldg. 6, 5 Yunosti St., Moscow, Russian Federation, 111395. Tel.: +7 (499) 374-58-07.

Библиограф. описание: Ручкин Б. А. Новый учебник истории: новая мифология [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2014. № 4 (июль — август). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2014/4/Ruchkin_New-Textbook-History-Mythology/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: дд.мм.гггг).