Науменко В. Г. Две истории крымского хлопка. Иллюстрированное эссе

Статья написана в рамках научно-исследовательского проекта «“Классический полуостров”: Крым в русской литературе путешествий конца XVIII — начала XX века» (РГНФ, № 12-04-00410).

УДК 929

Naumenko V. G. Two Stories of Crimean Cotton. An Illustrated Essay

Аннотация ◊ В эссе представлены биографии Николая Николаевича Раевского и Клавдии Ефремовны Мосиной-Науменко, судьбы которых объединяют хлопок и Крым.

Ключевые слова: Н. Н. Раевский, К. Е. Мосина-Науменко, Крым, хлопок.

Abstract ◊ The essay presents the biographies of Nikolay Nikolaevich Raevsky and Klavdiia Efremovna Mosina-Naumenko. Their fates are joined because of cotton and Crimea.

Keywords: N. N. Raevsky, K. E. Mosina-Naumenko, Crimea, cotton.

230-летию присоединения Крыма к России посвящается.

Предлагаемые вниманию читателей две истории: южнобережная и степная, Партенитская и Розальевская, в Крыму, его культуре преданы забвению. Первая из них — о выдающемся человеке Николае Николаевиче Раевском третьем, чей образ не может быть поглощен даже светом знаменитых генералов — его деда Николая Николаевича Раевского, героя 1812 года, члена Государственного Совета, и отца Николая Николаевича Раевского — младшего, «кавказского героя», начальника Черноморской береговой линии, друга Александра Сергеевича Пушкина. Гораздо менее известна, но, может быть, гораздо более ясна личность Клавдии Ефремовны Мосиной-Науменко, ветерана Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., стахановки-«хлопковички» 1938–1941 гг. из бывшей немецкой колонии Розальевка (Розалиенфельд) Кировского района Крымской АССР[1]. Ради исторической и человеческой справедливости следует выяснить роль юных участников стахановского движения в сложной «биографии» полуострова и страны накануне Великой Отечественной войны и место молодого русского дворянина в период реформ 1860-х годов после крымской катастрофы. Изыскания и труды в Партенитском имении и в Розальевской колхозной усадьбе — это две стороны жизни Крыма, находящиеся во взаимной связи, а нить этой связи и может дать, на наш взгляд, по-районное изучение.

Существует представление, что у крымчан не то что не было ничего подобного хлопку Самарканда или Ташкента, но вообще культура его им неизвестна. Возможно, действительно в Крыму не было вековых традиций в развитии культуры хлопчатника, какие были в Средней Азии. Между тем работа с хлопком в Таврической губернии проводилась в XVIII, XIX, XX столетиях.

Многие сегодня не знают, что Пейсонель, с 1753 года французский консул в Крыму, в «Отчете о торговле на Черном море» («Traite sur le commerce de la Mer Noire», 1787) отметил: «В Крыму можно производить хлопок, который не требует поливки, а также рис»[2], что первые попытки возделывания хлопчатника относятся к 1790–1792 гг. на Керченском полуострове, что из волокна того хлопчатника пряжа вышла тоньше и глаже, чем из персидского и самого лучшего тогда французского хлопчатника. Многие так и не знают, что Платон Александрович Зубов, получивший от Таврического губернатора Жегулина тот хлопок и представивший его в 1795 году в Вольное экономическое общество, за «усердное попечение о распространении полезного» был награжден Обществом золотой медалью. Не знаемо и то, что новые попытки разведения хлопчатника в Крыму в 1862–1864 гг. и в 1883 году предпринимались братьями Раевскими — Николаем и Михаилом в имении Партенит, что после длительного перерыва опытные посевы производились в 1902–1910 гг. под руководством директора Одесского опытного поля В. Г. Ротмистрова. На Аджибайском опытном поле в Керченском районе такие попытки были у Дмитрия Ивановича Шушака, в Евпаторийском районе — агронома Петра Андреевича Сытытова[3]. Мало кому известно, что комсомол Крыма в 1930-е — начале 1940-х гг. «шел в бой за белое золото», не просто соревнуясь со звеньями и бригадами Кавказа и Средней Азии, а за право участвовать во Всесоюзной сельско-хозяйственной выставке в Москве, «сокровищнице передового опыта»[4].

Крым всегда славился особой чуткостью к временным переменам. Не подвела она и в первой половине 1860-х годов. Вопрос о возделывании хлопчатника на полуострове освещен наиболее глубоко в докладах, статьях, записках, руководствах, письмах Николая Николаевича Раевского. Не случайно в составленной Борисом Львовичем Модзалевским в 1908 году книге «Род Раевских герба Лебедь» о нем говорится: «Писатель по вопросу о разведении хлопчатника»[5]. Чтобы уловить и понять личность Раевского, нужно обратиться к его текстам, бережно хранимым в научных библиотеках Москвы, нужен определенный разгон. «Крымский хлопок» (унив. типогр. Катков и К°, 1864), «краткое описание его опытов по разведению хлопчатника в Крыму», оформлено им в статью.

Следует сразу сказать: это «мир энергии» 25-летнего гусарского офицера, окончившего Императорский Московский университет. В легко раскупаемом на 5-й Международной Ярмарке интеллектуальной литературы («Non/fiction») в Москве научном издании Андрея Леонидовича Шемякина «Смерть графа Вронского», содержащем анализ популярной, особенно в Югославии[6], версии о том, что именно Николай Николаевич Раевский послужил графу Льву Николаевичу Толстому прототипом Вронского в романе «Анна Каренина», подчеркивается: «Не только служба [в Туркестане] интересовала университетски образованного офицера. В перерывах между боевыми действиями он всесторонне изучал Туркестанский край с его богатыми хозяйственными возможностями; на свои средства устраивал шелкомотальни, заводил хлопковые плантации и виноградники. Его инициативы, особенно труды по разведению хлопчатника, были высоко оценены «Обществом для содействия русской торговле и промышленности», членом которого Н. Н. Раевский состоял»[7]. Получается, участие во взятии Китаба и в других экспедициях против восставших беков никак не противоречило соседнему — «творческому» отрезку времени: его хозяйственным занятиям. Автор книги «Герои Империи. Портреты российских колониальных деятелей» Е. Глущенко считает, что «собственно ради хлопка в значительной степени российские войска шагали по знойным пустыням, гибли среди песков от неведомых болезней и пуль «инородцев». В середине XIX века хлопок манил русских предприимчивых людей в Среднюю Азию не меньше, чем золото, из-за которого в начале века XVIII погибла в Хиве экспедиция Бековича-Черкасского»[8]. Подполковник Николай Раевский назван здесь «пионером хлопкосеяния». Сравнив дальнейшие высказывания Е. Глущенко о Раевском с воспоминаниями современников последнего, мы берем на себя смелость утверждать, что слова о том, что опыты Раевского в Крыму не удались, не отвечают истине. В «Путеводителе по Крыму» Н. Головкинского (прежде М. Сосногоровой), изданном в Симферополе в 1894 году в шестой раз, сказано: «В Партените Раевский стал вести довольно сложное и образцовое южнобережское хозяйство. Он делал опыты разведения хлопчатника, вполне удавшиеся»[9].

Всегда получалось так, что жизнь для Н. Н. Раевского была выбором, и главным образом — между деятельностью ученого и военного. Вся жизнь из сплошных перемен. В мире чудовищно несправедливом (в этом он убедился еще до выпуска, во время студенческих беспорядков в Московском университете[10]) он желал посеять что-то доброе и от сделанного тут же избавиться, опубликовав в университетском сборнике, или «Газете для Сельских Хозяев», или «особой брошюрой». Именно так в «Руководстве к разведению хлопчатника с применением культуры его к климату и почве Крымского полуострова» (Симферополь, 1865) он назвал свою статью «Крымский хлопок», изданную через две недели после Российской сельскохозяйственной выставки.

Что мы узнаём о Раевском и о его заветном желании из статьи, которой почти 150 лет? Что ее написал человек, испытавший удовлетворенность совершённым и совершающимся: 15 сентября 1864 года в Москве на Российской сельскохозяйственной выставке в первый раз появился крымский хлопок, к тому же превосходного качества, а осенью 1863 года на Губернской сельскохозяйственной выставке в Крыму за него Раевский получил серебряную медаль[11]. Наверно, он понимал, что природа его, поручика лейб-гвардии Гусарского полка, не обидела, наоборот, она наградила его не одним чем-то. На выставках и признали еще одного его. Ловлю себя на том, читая статью Раевского, что думаю не столько о ней, сколько о характере, образе самого автора. Статьей о хлопке он много рассказал о себе.

Мысль о возможности разведения хлопчатника в Крыму возникла у него еще зимой 1861/1862 года, до обретения степени кандидата естественных наук. Причины, побудившие его летом 1862 года «испробовать культуру хлопчатника в Крыму, где благорастворенный климат и плодородная почва делают возможным разведение почти всех однолетних растений жаркого пояса», те же, что побудили финансиста и промышленника Александра Павловича Шипова издать в 1858 году сочинение «Хлопчато-бумажная промышленность и важность ее значения в России». Это междоусобная война в Америке, попытки англичан преодолеть хлопчатобумажный голод и виденные Николаем Раевским в окрестностях Неаполя хлопчатобумажные плантации[12]. Достаточная прозорливость с юных лет позволила разглядеть ценность продаваемых татарами участков, в том числе у самого моря, в древнейшей и прекраснейшей Партенитской долине. Об этом свидетельствует его переписка с матерью, сохранившаяся в «Архиве Раевских». Весь свой капитал в 50 000 рублей Николай Николаевич предполагал употребить на Партенит, проценты с этого капитала он намеревался израсходовать сначала на увеличение количества виноградников и фруктовых садов. Тогда, в июле 1860 года, о хлопке не было речи. Как ни сопротивлялась Анна Михайловна Раевская, редчайшая мать достойных сыновей, и брат Михаил покупке «разных Партенитов»[13], именно в этом «новокупленном имении» и были проведены опыты по разведению хлопчатника. Там же, в Партените, теперь уже принадлежащем после гибели полковника Николая Раевского в Сербии генерал-майору от кавалерии, Директору Департамента земледелия и сельской промышленности Михаилу Раевскому, в 1883 году, еще при жизни Анны Михайловны, был сделан опыт культуры хлопчатника, о чем сообщила столичная «Земледельческая газета»[14]. Не забудем, что во всех опытах братьев Раевских участвовал, кроме них, еще один важный «персонаж» — имение, которое в июне 1843 года приобретал для «любезной супруги» их отец.

Интересно, что в Партените, одном из ярчайших исторических и культурных достопримечательностей Южного берега Крыма, сегодня никто не знает об имении Раевского, тем более об его трудах. Дорога в бывшее Фрунзенское лежит по-прежнему по морю и трассе Алушта — Ялта. В одно из августовских воскресений я ехала из Ялты по накатанной дороге, вышла у Кипарисного, спустилась в Карасан. В чудесном парке, действительно, как выразилась однажды М. Сосногорова, «настоящем эльдорадо», между удивительными по красоте соснами и цветниками бродили отдыхающие. От них и узнала, что экскурсоводы ничего не говорят о принадлежности Партенита Раевским. Это странно, потому что в Крымском республиканском архиве хранятся бумаги из имения Раевских: переписка 1869 года Николая Николаевича с управляющим по хозяйственным вопросам на бумаге, в левом углу которой обозначено «Контора партенитского имения Н. Н. Раевского Таврической губернии Ялтинского уезда деревня Партенит»[15]. Следует назвать еще один документ из 1873 года: «Инвентарь движимому имуществу по партенитскому имению Раевского Н. Н.» на … 49 листах[16].

Поиск знания русским странником, родившимся в Крыму и всегда стремившимся на родину, выдает любознательного до предела человека. Он не ссылался на учителей, хотя знал об опыте в 30 километрах от Керчи, где родился. В его статье много ссылок на мнение русских купцов, фабрикантов, дипломатов, особенно вице-консула в Гулле господина Гельмсинга, на английских специалистов, много надежд на управляющего его имением господина Дайбера, немецких колонистов в эпоху «временного просвета» (К. А. Тимирязев).

Место (само это слово выделено в тексте) для посева выбрано Раевским на отлогом склоне холма, который делит Партенитскую долину на две части и, постепенно понижаясь, доходит почти до самого моря. «Долина эта невелика, но по низменности и вообще счастливому местоположению принадлежит к числу так называемых южнобережских, которые отличаются от других почвою, климатом и растительностью», — отмечал Василий Христофорович Кондараки в своем многотомном «Универсальном описании Крыма»[17]. До Кондараки в 1861 году составители Путеводителей «От Москвы до Южного берега Крыма» писали: «На восточных скатах Аю-дага картинно раскинулась татарская деревня Партенит, важная для христиан потому, что здесь, по преданию, родился Святой Иоанн Епископ Готский, живший в 8 столетии»[18]. «Красота тут кругом самая серьезная» — эти строки принадлежат Дмитрию Фурманову, побывавшему в Крыму в июле 1924 года[19]. Вот с таким местом его двадцать третьей осени и творчества пересёкся Раевский — и возникло нечто новое, какая-то неведомая жизнь. В попытке ее понять и появляется «особая брошюра».

По сути, он взял на себя обязанности «репортера». Статья по точности и детальности описания его «маленькой плантации хлопчатника» может служить образцом для всех, кто пожелал бы испробовать у себя разведение этого растения. Стремясь максимально отразить свой опыт, сделать знание о нем доступным для других, Раевский не только указал сорта семян. В первом случае это были выписанные из Парижа длинноволокнистый и коротковолокнистый американский хлопок, принадлежащие к однолетнему виду, который, как он считал, один может удаваться в Крыму. [Как двухлетние растения американский и азиатский хлопок будут культивироваться в имении Раевских через 20 лет]. Во втором — самый лучший из американских сортов, выписанный им из Англии, — Sea Island Cotton и отличный египетский хлопок. Его сочинение — полноценный источник сведений для заинтересованных лиц о самых благоприятных обстоятельствах, которые придают особенную важность полученным результатам: своевременном посеве в апреле и мае[20] и хорошем уходе на поливных и неполивных землях. Значит, хлопок живет в пределах точного времени и в пространстве громадных размеров.

На обретенных ленных землях, самых плодородных на южном берегу, Раевский понял: в мире всего должно быть в меру: и солнца, и гор, и моря, и… хлопка. Он очень чувствителен к этому растению, издали стремится помочь «своей маленькой плантации». Она — его мастерская, и отношение к ней диктуется чем-то большим, чем просто рассудком. 5 ноября, когда ему «удалось» собрать в первый раз «с» десяток поспевших коробочек с белою, как снег, хлопчатою бумагою, — это день его ангела. Из того ноября 1862 года, когда он собрал еще порядочное число таких коробочек и отправил в Москву и Англию образцы ваты, он увозил впечатления и идеи. Его, кажется, не огорчит, что малое количество собранного хлопка лишит его возможности отправить небольшую партию в Англию для продажи. Окрыленный оценкой русских купцов («вата хороша») и английских купцов и фабрикантов («бумага относительно длины и тонины не оставляет ничего желать»), Раевский не только решается продолжить свои опыты. Он поручает управляющему Партенитом раздать семена всем соседям, желающим иметь у себя хлопок, а весной следующего года не ограничится одним Южным берегом и разошлет значительное количество семян хлопчатника в немецкие колонии, лежащие на севере от Крымских гор, для испытания там разведения этого растения. «Там» — это в Симферопольский и Феодосийский уезды, где культура хлопчатника по причине изобилия земли могла б достигнуть громадных размеров при благоприятном климате и условиях. Путешествуя по Крыму, директор Русского Общества пароходства и торговли, чиновник особых поручений при Министре финансов Н. Ф. Фан-дер-Флит в своем «Дневнике» писал: «Выехал в Феодосию в 10 часов… От Карасубазара местность все более ровная, плодородная, хороший родится хлеб»[21]. Кто мог предположить, что через 75 лет молодым труженикам сельского хозяйства в Кировском районе Феодосийского уезда предстоит подтвердить роль Раевского в формировании нового облика «бедного, разоренного края», его мнение о пользе культуры хлопчатника в Крыму, сформулированное ясно и просто в конце статьи: «Культура эта, при близости моря, обещающего легкий сбыт хлопка, может в течение нескольких лет достигнуть здесь такого развития, что сделается для этого края источником небывалого доселе богатства и благосостояния»[22]. Опыты свои Раевский перенесет в Туркестан[23]. Напрасно беспокоилась Анна Михайловна Раевская при поступлении сыновей в Университет о подтверждении их дворянства: дворянство для ее старшего сына — не факт рождения, но акт выбора, самоопределения.

К большому нашему сожалению, во-первых, нам не удалось выяснить ни в научной библиотеке МГУ имени М. В. Ломоносова, ни в Центральном историческом архиве Москвы, в котором находится Архив Императорского Московского Университета, по какой же все-таки теме защищал диплом 22-летний уроженец Таврической губернии Н. Н. Раевский. То, что он получил степень кандидата в июне 1862 года, подтверждает бумага, обнаруженная нами в ЦИАМ, в «Деле Совета Императорского Московского Университета о принятии в число студентов Николая Раевского» 1858 года[24]. Это Квитанция, удостоверяющая, что Казначейских дел Правлением Императорского Московского университета от Н. Раевского 15 июня 1862 года получено в качестве уплаты за степень кандидата 7 руб. 50 коп. серебром. И больше ничего, кроме Прошения Н. Раевского к Ректору Тайному Советнику Аркадию Алексеевичу Альфонскому о допуске к установленному испытанию для поступления в число студентов Московского университета по физико-математическому факультету (отделение естественных наук не указано). Нигде, ни в одном из фондов, ни следа о допуске к испытанию для обретения степени кандидата естественных наук. А спасти от забвения достойные памяти поколений сведения о семье Раевских, потомках Михаила Васильевича Ломоносова, в том числе о блестящем ученом Николае Николаевиче Раевском третьем, содержащиеся в различных документах и фамильных бумагах, — значит вызвать гордость за предков, их род, утраченное время.

Но вернемся в Кировский район Феодосийского уезда. В нем нет чудес природы. Кондараки полагал, что долины, начинавшиеся от Феодосии, берут перевес пред южно-приморскими, «если не величием природы и климатическими преимуществами, то, без сомнения, количеством производительности»[25]. Лучшими из них были Байбугинская, Карагозская, Сухо- и Мокро-Эндольская, изобилующие травами и хлебным зерном. Баронесса Л. С. Врангель писала: «Природа этих мест другая и не походит на знаменитые нарядные пейзажи южного берега: голые горы с легкими и мягкими очертаниями, зеленые тихие сады и виноградники»[26]. Однако туристов не привлекает степной Крым, из-за чего сетовали его исследователи А. Чеглок, посвятивший ему 3-й выпуск «Красавицы Тавриды» (1910), и И. И. Пузанов, оставивший нам книгу «По нехоженому Крыму». Но если мы уверены в себе, то захотим открыть достоинства наших сел. Пусть даже бывших, как Розальевка, уничтоженная фашистами за помощь Керченско-Феодосийскому десанту и партизанам старокрымских лесов. Тогда, перед войной, их названия звучали наряду с именами известных людей — стахановцев: Клавдии Гнездиловой, Клавдии Науменко, Елены, Берты, Галины Битфельд, Валентины Фатеевой, Любови Знобихиной, Елены Гацаевой, Екатерины Комаровой, Людмилы Сенчило, Ольги Барановой, Антонины Рябоштановой, Лидии Шептуховской и многих других.

«Бывают странные сближенья…» — пушкинская мысль оборачивается порой непредвиденными гранями, словно сама жизнь «проверяет» ценность той или иной позиции, того или иного опыта. На чей опыт рассчитывал будущий участник Первой Сербско-турецкой войны, национальный герой Сербии, удостоенный при жизни Таковского креста, полковник Николай Николаевич Раевский? И здесь, нам представляется, нельзя не задуматься над судьбой, вызывающей мысль о принципиальной возможности существования в российском мире типа личности, близкой Раевскому не по научным устремлениям, а по нравственной силе, стойкости духа, высокой ответственности, трудовой доблести и доброте, не имеющей границ. Уже после окончания гражданской войны, в 1924–1926 гг., в Крыму возобновились работы с хлопчатником. Лучшая Библиотека по этому вопросу имеется в ИНИОН РАН. Сложим, словно мозаику, детали, разбросанные по газетам «Красный Крым», «Крымский комсомолец», «Кировец», «Красное знамя» и другим, сохранившимся в Химках и на Фонтанке, 36, в архивах, музеях Крыма, Москвы, Санкт-Петербурга, Самары, где находится Архив Всесоюзных сельскохозяйственных выставок.

У девушек-комсомолок 1936–1941 гг., трудившихся в колхозе имени Коминтерна Кировского района, тоже была «своя хлопковая плантация» — только вот «маленькой» ее нельзя было назвать. Работали не покладая рук в хорошую и плохую погоду. Прогулов не было: звено знало, за что боролось. Ухаживали за каждым кустиком в отдельности, а не за участком в целом. Небольшими до поры до времени были кустики хлопка. Клавдии Науменко, звеньевой из села Розальевка, они казались бесстрашными. У каждого кустика свой силуэт и свой кусочек земли, свой кусочек неба. Ему не прикажешь: расти в таком-то направлении. Хлопок тянулся к свету, ему все время хотелось солнца, и не мешала ему в этом гора Биюк-Эгет, у подножия которой он тянулся к свету.

Колхоз не случайно назвали «имени Коминтерна». Это когда-то Розальевка считалась немецкой колонией, жители которой заботились о Феодосийской долине с целью увеличения своих средств; в конце 1930-х гг. она стала многонациональным селом. Рядом на строительстве навозохранилища, на хлопковых полях, на прополке озимых трудились русские, белорусы, украинцы, греки, болгары, немцы[27] — дружба их не имела цены. Газеты сообщали, что они не только добивались замечательных успехов в развитии хлопкосеяния, зернового хозяйства, но добровольно перечисляли заработанные деньги детям борющейся с международным фашизмом Испании, в первый же день объявления Займа давали деньги государству для осуществления народно-хозяйственных задач и обороны.

Клавдия Науменко, приехавшая вместе с матерью Анастасией Азаровной и младшей сестрой Катей в начале 1936 года в Розальевку из Белоруссии, была самородком, обладающим исключительным трудолюбием, упорством, способностью организовать не только молодежь. За советом к ней приходили родители ее друзей еще до того, как 26 октября 1939 года 611 жителей четырех деревень избрали ее в районный совет народных депутатов: с 1938 по 1941 гг. она — член правления колхоза имени Коминтерна. Интересно, что хозяйственная жизнь всегда была для Клавдии Ефремовны мастерской. Участвуя в соревновании сборщиц хлопка, сумела стать человеком уважаемым — стахановкой. Собирая по 11–12 ц с га, заслужила право быть представленной 28 декабря 1940 года на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку, открытия которой с нетерпением ждали в каждом селении. 25 июня 1941 года «вторым эшелоном» должна была ехать в Москву, в «академию стахановского опыта». Просмотр старых центральных газет за 1941 год убеждает, что Клавдия Ефремовна точно помнила дату отъезда навстречу новому жизненному интересу. Не успела решить, чему себя посвятить. За нее все решило Время. Завтра была война и дорога в 5-й комсомольско-молодежный отряд 3-й бригады Восточного соединения партизан, командир которого Алексей Андреевич Вахтин будет представлен в апреле 1944 года к званию Героя Советского Союза и так и не получит его. Никто из восьми представленных к этому высокому званию крымчан его не получил. В 2012 году ушел последний из них — Николай Иванович Дементьев. Николай Иванович, одесский и севастопольский моряк, сказал мне, когда мы однажды встретились в Главном краеведческом музее Крыма: «Деточка, надо мной все смеются». На мой вопрос, светло улыбнувшись, ответил: «Потому что я несостоявшийся Герой Советского Союза». Моя мама тоже не получила двух медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги». О том, что мама была представлена к этим знакам высокого отличия, мне сказал однажды Алексей Андреевич Вахтин. Жалел о том же и самый молодой командир разведки легендарного 5-го комсомольско-молодежного отряда Александр Иванович Олейник. Полковник Олейник так и не получил один из орденов «Боевого Красного Знамени», что выяснилось во время нашей работы в многочисленных архивах над книгой «Просто фронт (о морском десанте у феодосийских берегов)», опубликованной в Москве в 2006 году.

Звеньевая колхоза имени Коминтерна Кировского района Крымской АССР не увидела своего павильона-дворца, не восхищалась его архитектурным оформлением, не гуляла вечером в старинном примыкавшем к территории Выставки 1941 года парке, которому было более 200 лет. Не наслаждалась у фонтанов музыкой и разноцветными огнями, не попробовала различных национальных блюд, вин — сама всю жизнь гостеприимно встречала многочисленных друзей со всех концов света. Не привезла сувениры из магазина и ювелирного киоска Выставки и не подарила ее участникам и гостям вышитых мулине изделий, «свидетелей» высокого трудолюбия и мастерства своего и своих предков. Моя дорогая мама не побывала среди елей и берез родной Белоруссии и кипарисов Крыма на Площади колхозов, среди передовых людей советской деревни, боровшихся за высокие урожаи и не сбивавшихся с ритма поистине исторического. Мама и есть исторический человек, и я успела ей об этом сказать.

Я смотрю тонкую «Золотую» книгу «Всесоюзная сельскохозяйственная выставка 1941 года» из фондов ЦНСХБ, едва ли не единственное, что осталось нам, потомкам, от той Незавершенной Выставки, и думаю: до сегодняшнего дня никто так и не исследовал опыт колхозников 1941 года в борьбе за высокий урожай хлопка в степном Крыму. И остаются невостребованными материалы в региональных, областных, районных газетах, бюллетенях Верховного Совета Крымской АССР, свидетельства тех, кто жил и трудился рядом с героической юностью, не получившей ни ордена, ни медали, ни памятного знака за победы на полях, сияющих белизной, и никогда об этом не говорившей и ни о чем не пожалевшей. Никогда. За их показатели на ВСХВ удостаивали их ровесниц, проработавших три года на хлопке, ордена «Знак Почета». В журнале «Советский хлопок» за 1936 год писали: «Орденом «Знак Почета» награждаются стахановцы, давшие с 1 га не менее 20 ц американского или 10 ц египетского хлопка, но не менее чем в 2 раза превысивших урожайность, установленную по плану»[28]. Звено юных девушек, не знавших, что практикой своей они проверили опыты Николая Николаевича Раевского, так и ушло не отмеченным, не удостоенным, не награжденным. Какие удивительные у них лица! Это сама молодость и свобода, «особенные люди», перед которыми открывались все дороги. Так их поколение назвали на Первом Всесоюзном совещании стахановцев 22 ноября 1935 года. Потомкам следует знать, что в победу за хлопковую независимость Родины внесли свой достойный вклад комсомольцы Крыма. Родина всегда будет благодарна тем, кто перед войной строил, растил, собирал, ковал, варил, кто трудовыми подвигами был достоин воинской доблести будущих и ушедших ее защитников.

В начале 1950-х годов «русская часть» истории хлопка в Крыму закончилась[29]. Какой будет следующая и будет ли? Крым нам дорог как Дом, в котором когда-то или совсем недавно кто-то жил и пройдя через который мы можем побывать в эпохе императорской реформы 1860-х годов, в эпохе Александра II, и эпохе социалистического строительства. Всё каким-то таинственным образом уместилось в пространстве Крыма. Прошлое, далекое и близкое, таится в холмах, бухтах, полях, парках, садах, дорогах. В Крыму можно попасть из эпохи в эпоху: из века XIX в XX, из XX в XIX. Идя цветущим маем в Розальевку, чувствую рядом маму, чей довоенный стаж не учтен из-за гибели документов колхоза имени Коминтерна в боях Великой Отечественной войны. Глубоко личные чувства к Розальевке составляли суть белоруски с Могилевщины. Для Клавдии Ефремовны совершенно необходимо было, проезжая по шоссе Симферополь-Феодосия, видеть те поля, лесополосы, которыми в юности она и девушки ее звена украшали место их встречи с «их мастерской». Мама имеет отношение ко всему, что осталось там, где была Розальевка: поросшей густой зеленью воронке на месте дома, в котором в начале января 1942 года остановился и погибал штаб 687 артиллерийского полка 44-й армии и 17-летняя младшая сестра Катя, помогавшая десантникам, к голосам, теням счастливых довоенных и страшных военных лет. Возможно, когда Юлия Раевская из Франции и Андрей Гарденин из Белграда побывают, наконец, в Партените, у них тоже возникнет ощущение, что это часть мира их замечательных предков и их личного состояния. Мне очень хочется, чтобы Раевские приехали в Партенит, Карасан, Отважное, Розальевку, потому что все это — живая крымская земля, прошедшая через испытания подвижническим трудом и кровью. Земля тех, кто был, есть и будет нашей абсолютной ценностью. Единственной.

P. S. В 2013 году исполнилось 110 лет Храму Св. Троицы, воздвигнутому по завещанию матери — Анны Михайловны Раевской, урожденной княжны Бороздиной — на месте гибели в Горнем Адроваце ее сына, полковника Николая Николаевича Раевского третьего, праправнука Михаила Васильевича Ломоносова. Храм стал памятником непоколебимых чувств народа Сербии к России и семье выдающихся людей разных поколений, чьи имена навсегда остались в Истории. К нему ведет Аллея лип из Еразмовки, имения Раевских на Украине, места их упокоения.

7 октября 2012 года в Аллее Славы в Крыму, в городе Феодосии был открыт памятник стахановке и ветерану Великой Отечественной войны Клавдии Ефремовне Мосиной-Науменко (скульптор — член-корр. Петровской академии наук и искусств Александр Егорович Козинин). К Клавдии Ефремовне в яркий осенний день 2012 года, День Образования в Крыму, приехали и пришли близкие и друзья из России, Белоруссии, Эстонии, Латвии, Украины, Казахстана. За памятником должны бы шуметь красавицы-березы, переданные «дорогой землячке» из Горок-1, где находится Белорусская государственная сельскохозяйственная академия.

Так случилось, что память о сыне запечатлена Анной Михайловной Раевской в подготовке детей, дочерей и сыновей русских добровольцев, погибших и изувеченных в Сербии, «к дальнейшему научному образованию», а именно: с перспективой поступления в гимназию и другие учебные заведения России. В память о Клавдии Ефремовне Мосиной-Науменко в Белорусской Академии сельскохозяйственных наук в 2006 году учреждена научная стахановская стипендия, которая призвана помочь аспирантам и докторантам Академии в их поисках и исследованиях.

Нам хочется верить в не случайность нашего предположение, что автор второго издания интереснейшей книги «Смерть графа Вронского» Андрей Леонидович Шемякин — один из потомков Раевских, а профессор, доктор филологических наук из Таврического университета им. академика В. И. Вернадского Людмила Александровна Орехова и ее сыновья, запомнившиеся своими статьями о Раевских и книгой «Крымская Илиада», — потомки поручика П. Н. Орехова, умершего от ран в сербском городе Парачин, чей сын был поддержан «неизвестным лицом» с целью «дальнейшего научного образования».

Здесь не можем не сказать о своей надежде на то, что 33-летний талантливейший, образованнейший и великодушный Петар Зекавица родом из Белграда, узнавший великое множество стран и радующий зрителей своим искусством актера и режиссера, все-таки будет поддержан в любящей и любимой России в желании своем снять фильм о Николае Николаевиче Раевском. Из таких исторических желаний, как у А. Л. Шемякина, Л. А. Ореховой, Петра Зекавицы, и складывается вечная память.

31 мая 2013 г. в Белорусской государственной сельскохозяйственной академии, в Горках-1, состоится защита кандидатской диссертации на тему «Мясная продуктивность свиней на откорме при использовании в рационе ароматической добавки». Соискатель — 30-летний ученый кафедры крупного животноводства и перерабатывающей животноводческой продукции — Николай Николаевич Катушонок. Научный руководитель — доктор сельскохозяйственных наук профессор Михаил Владимирович Шалак.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] На карте Крыма, присланной из Штутгарта, на месте, где была до войны Розальевка, отмечено: Rosalienfeld (e). Она оказывается почти в верхнем углу треугольника: Шейхели (1786) — Старый Крым — Феодосия). У А. А. Велицына в «Немцах в России. Очерках исторического развития и настоящего положения немецких колоний на Юге и Востоке России» 1893 г. упоминается Розенфельд из «безусловно достоверных источников» в перечне немецких колоний в Таврической губернии.

[2] Сведения из книги Пейсонеля мы узнаем, благодаря Г. В. Воинову, автору «Парковой растительности Крыма» (Записки Государственного никитского опытного ботанического Сада. Ялта, 1930. Т. 13. Вып. 1. С. 1). «Если бы не работа Пейсонеля, — утверждает он, — то у нас не было бы, кажется, никаких документальных данных относительно существования в прошлом культур хлопка и риса» (С. 2). Сочинение французского ученого хранилось много лет в Основной библиотеке Московской практической Академии коммерческих наук. Об отношении Пейсонеля к хлопку в Крыму как к одному из важнейших ресурсов полуострова упоминала баронесса Людмила Врангель в своей книге «Крым» (Париж, 1943. С. 116).

[3] Сведения почерпнуты из: Виноградов А. Хлопчатник и его культура. Крым, 1931. С. 12–15, а также: Ротмистров В. Г. Коллективные опыты с хлопком в южных губерниях России в 1910 году. Одесса, 1910.

[4] Агроном-комсомолец П. Караневский издал в 1932 году брошюру, которая так и называется «Комсомол Крыма в бою за белое золото», уточнив, что для Крыма культура хлопка новая, техника ее возделывания и получения высокого урожая не изучена. Плантации хлопка видел значительно увеличенными за годы второй пятилетки 1932–1937 гг. Название Всесоюзной сельскохозяйственной выставки 1941 года «Сокровищница передового опыта» принадлежит академику Н. В. Цицину.

[5] Модзалевский Б. Л. Род Раевских герба Лебедь. СПб., 1908. С. 76.

[6] Под названием «Граф Вронский — он же второй Ромео» в белградской газете «Вечерне новости» 31.03.2000 г. была опубликована статья из «Дворянского вестника» г-жи Н. Лакичевич. В 2001 году (№ 1–2) в журнале «Родина» напечатана статья «Смерть “графа Вронского”» двух авторов-славян: А. Л. Шемякина и М. Юговича (С. 125–130). В 2002 году в Белграде Б. Поточан опубликовал «Вронский: честь и любовь».

[7] Шемякин А. Л. Смерть графа Вронского. М., 2003. С. 12. Прежде, в 2002 году, книга издана в Белграде.

[8] Глущенко Е. Герои Империи. Портреты российских колониальных деятелей. М., 2001. С. 140.

[9] О том же говорится и в пятом, московском, издании 1871 года «Путеводителя по Крыму» Н. Головкинского (С. 110).

[10] 30.09.1861 г. в Москве Раевский подписывает Адрес на Высочайшее Имя от студентов Московского университета, выразивший мнение собрания депутатов в его доме на Спиридоновке. Был на несколько часов арестован. Модзалевский в Предисловии к 5-му тому «Архива Раевских» (Петроград, 1915) отмечает ценность документов о студенческих волнениях конца 1861 года, в которых Раевский сыграл «очень заметную роль» (С. 316–396, С. 410–411), как это видно из его показаний, данных 29.11.1861 г. Следственной Комиссии по делу о волнениях (С. 378–393). Указанные документы содержат любопытные подробности о настроениях московского студенчества в памятный в истории русских университетов 1861/62 учебный год.

[11] В НИОР РГБ [ЦГИА МВД СССР в Москве. Ф. 90, о.1 (доп.) 1822–1921. Раевские Н. Н. — младший и др. 1861 — 7.03.1877] хранятся Свидетельства Совета Общества садоводов и виноделов Ялтинского уезда и Комиссии по приготовлению с/х и лесных коллекций для Международной выставки 1876 года в Филадельфии и о присуждении Н. Н. Раевскому третьему медалей за выставленные продукты и печатную статью «О болезни винограда в Крыму».

[12] В НИОР РГБ имеется в Ф. 244. Раевские и Орловы картон 1 доп. Ед. 5 загранпаспорт А. М. Раевской (1845–1849) с многочисленными отметками о прописке в Италии по пути в Россию. Анна Михайловна жила несколько лет с сыновьями в Италии, Англии, Франции.

[13] Из письма Михаила Раевского маменьке в Москву 18.07.1860 // Архив Раевских. Петроград, 1915. Т. 5. С. 203.

[14] Либ Э. Опыт разведения хлопчатника // Земледельческая газета. СПб., 1883. № 47.

[15] Крымский республиканский архив (г. Симферополь). Ф. 330. о.1. ед. хр. 3. Переписка с управляющим Партенитским имением по хозяйственным вопросам. 15.04.1869 — 19.11.1908. 72 л.

[16] Ф. 330. о.1. ед. хр. 4. Инвентарь движимому имуществу по Партенитскому имению Раевского Н. Н. 15.06.1873. 49 л.

[17] Кондараки В. Х. Универсальное описание Крыма : В 4 ч. СПб., 1875. Ч. 4. С. 57.

[18] Путь от Ялты до Феодосии // От Москвы до ЮБК. Путеводители, составленные в Центральном Статистическом Комитете МВД. СПб., 1861. С. 6–7.

[19] Фурманов Д. Жемчужина юга: Из неопубликованного // Москва. 1966. № 11. С. 156.

[20] Через 80 лет известный немецкий ученый профессор Имперского Университета в Познани д-р Генрих Вальтер в книге «Крым. Климат, растительность и сельскохозяйственное освоение» («Die Krim. Klima, Vegetation und landwirtschaftliche Erschließung») выразил уверенность, что «посев хлопчатника нельзя производить раньше 10 мая».

[21] Фан-дер-Флит Н. Ф. Дневник о пребывании в Крыму 4.06. — 12.07.1865г. // РО РНБ Ф.806. Ед. хр. 20. Архив Фан-дер-Флита. С. 10.

[22] Раевский Н. Н. Крымский хлопок. М., 1864. С.15.

[23] Один из участников Первых Елисаветградских Международных историко-литературных чтений П. П. Пархоменко из Кировограда в разговоре о воспитании в роду Раевских упомянул о том, что Н. Н. Раевский третий занимался разведением хлопчатника в Средней Азии. См.: Семья Раевских в истории и культуре России XVIII–XIX вв. Кировоград, 2004.

[24] ЦИАМ Ф. 418. о. 27. ед. хр. 235. 1858 год. Дело Совета Императорского Московского университета о принятии в число студентов Николая Раевского. С. 2.

[25] Кондараки В. Х. Универсальное описание Крыма. СПб., 1875. Ч. 4. С. 58.

[26] Врангель Л. С. Крым. Париж, 1943. С. 144.

[27] Рогоньян, Агопов, Сидоренко о Клавдии Науменко и ее звене.

[28] Новые люди — новые нормы // Советский хлопок. 1936. № 1.

[29] Из справки облплана Крымской области о восстановлении народного хозяйства за годы первой послевоенной пятилетки 1951 года: «Возобновились посевы хлопчатника: в 1950 году под этой культурой было занято 5 тыс. га, в 1951 — уже 25 тыс. га». См.: Социалистическое народное хозяйство Крымской области (1945–1970 гг.) : Сб. документов и материалов. Симферополь, 1980. С. 63. В передовой статье газеты «Крымская правда», посвященной открытию областной сельскохозяйственной выставки 20.11.1955 года, достижения колхозов Крыма по урожаю хлопка не указаны, мастера высоких урожаев не названы. В Справке облплана об итогах выполнения пятилетнего плана разных народных хозяйств за 1956 год хлопок не отмечен, об увеличении посевных площадей под хлопок не говорится.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Архив Раевских. Петроград, 1915. Т. 5.

Виноградов А. Хлопчатник и его культура. Крым, 1931.

Врангель Л. С. Крым. Париж, 1943.

Глущенко Е. Герои Империи. Портреты российских колониальных деятелей. М., 2001.

Записки Государственного никитского опытного ботанического сада. Ялта, 1930. Т. 13. Вып. 1.

Из письма Михаила Раевского маменьке в Москву 18.07.1860 // Архив Раевских. Петроград, 1915. Т. 5. С. 203.

Кондараки В. Х. Универсальное описание Крыма : В 4 ч. СПб., 1875. Ч. 4.

Крымский республиканский архив (г. Симферополь). Ф. 330. о.1. ед. хр. 3. Переписка с управляющим Партенитским имением по хозяйственным вопросам. 15.04.1869 — 19.11.1908. 72 л.

Либ Э. Опыт разведения хлопчатника // Земледельческая газета. СПб., 1883. № 47.

Модзалевский Б. Л. Род Раевских герба Лебедь. СПб., 1908.

Новые люди — новые нормы // Советский хлопок. 1936. № 1.

Путь от Ялты до Феодосии // От Москвы до ЮБК. Путеводители, составленные в Центральном Статистическом Комитете МВД. СПб., 1861. С. 6–7.

Раевский Н. Н. Крымский хлопок. М., 1864.

Ротмистров В. Г. Коллективные опыты с хлопком в южных губерниях России в 1910 году. Одесса, 1910.

Семья Раевских в истории и культуре России XVIII–XIX вв. Кировоград, 2004.

Социалистическое народное хозяйство Крымской области (1945–1970 гг.) : Сб. документов и материалов. Симферополь, 1980.

Фан-дер-Флит Н. Ф. Дневник о пребывании в Крыму 4.06. — 12.07.1865г. // РО РНБ Ф.806. Ед. хр. 20. Архив Фан-дер-Флита. С. 10.

Фурманов Д. Жемчужина юга: Из неопубликованного // Москва. 1966. № 11.

Шемякин А. Л. Смерть графа Вронского. М., 2003.

Шемякин А. Л., Юговича М. Смерть «графа Вронского» // Родина. 2001. № 1–2. С. 125–130.

Walter H. Die Krim. Klima, Vegetation und landwirtschaftliche Erschließung. Berlin : Verlag C. V. Engelhard, 1943.

АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

РГБ. ЦГИА МВД СССР в Москве. Ф. 90, о.1 (доп.) 1822–1921. Раевские Н. Н. — младший и др. 1861 — 7.03.1877.

РГБ. Ф. 244. Раевские и Орловы картон 1 доп. Ед. 5 загранпаспорт А. М. Раевской (1845–1849.

ЦИАМ Ф. 418. о. 27. ед. хр. 235. 1858 год. Дело Совета Императорского Московского университета о принятии в число студентов Николая Раевского. С. 2.

Ф. 330. о.1. ед. хр. 4. Инвентарь движимому имуществу по Партенитскому имению Раевского Н. Н. 15.06.1873. 49 л.

BIBLIOGRAPHY (TRANSLITERATION)

Arkhiv Raevskikh. Petrograd, 1915. T. 5.

Vinogradov A. Khlopchatnik i ego kul'tura. Krym, 1931.

Vrangel' L. S. Krym. Parizh, 1943.

Glushchenko E. Geroi Imperii. Portrety rossiiskikh kolonial'nykh deiatelei. M., 2001.

Zapiski Gosudarstvennogo nikitskogo opytnogo botanicheskogo sada. Ialta, 1930. T. 13. Vyp. 1.

Iz pis'ma Mikhaila Raevskogo mamen'ke v Moskvu 18.07.1860 // Arkhiv Raevskikh. Petrograd, 1915. T. 5. S. 203.

Kondaraki V. Kh. Universal'noe opisanie Kryma : V 4 ch. SPb., 1875. Ch. 4.

Krymskii respublikanskii arkhiv (g. Simferopol'). F. 330. o.1. ed. khr. 3. Perepiska s upravliaiushchim Partenitskim imeniem po khoziaistvennym voprosam. 15.04.1869 — 19.11.1908. 72 l.

Lib E. Opyt razvedeniia khlopchatnika // Zemledel'cheskaia gazeta. SPb., 1883. № 47.

Modzalevskii B. L. Rod Raevskikh gerba Lebed'. SPb., 1908.

Novye liudi — novye normy // Sovetskii khlopok. 1936. № 1.

Put' ot Ialty do Feodosii // Ot Moskvy do IuBK. Putevoditeli, sostavlennye v Tsentral'nom Statisticheskom Komitete MVD. SPb., 1861. S. 6–7.

Raevskii N. N. Krymskii khlopok. M., 1864.

Rotmistrov V. G. Kollektivnye opyty s khlopkom v iuzhnykh guberniiakh Rossii v 1910 godu. Odessa, 1910.

Sem'ia Raevskikh v istorii i kul'ture Rossii XVIII–XIX vv. Kirovograd, 2004.

Sotsialisticheskoe narodnoe khoziaistvo Krymskoi oblasti (1945–1970 gg.) : Sb. dokumentov i materialov. Simferopol', 1980.

Fan-der-Flit N. F. Dnevnik o prebyvanii v Krymu 4.06. — 12.07.1865g. // RO RNB F.806. Ed. khr. 20. Arkhiv Fan-der-Flita. S. 10.

Furmanov D. Zhemchuzhina iuga: Iz neopublikovannogo // Moskva. 1966. № 11.

Shemiakin A. L. Smert' grafa Vronskogo. M., 2003.

Shemiakin A. L., Iugovicha M. Smert' «grafa Vronskogo» // Rodina. 2001. № 1–2. S. 125–130.

Walter H. Die Krim. Klima, Vegetation und landwirtschaftliche Erschließung. Berlin : Verlag C. V. Engelhard, 1943.

Науменко Валентина Георгиевна — доктор филологических наук, профессор Российского государственного социального университета (г. Москва).

Naumenko Valentina Georgievna, Doctor of Philology, Professor, Russian State Social University (Moscow).

E-mail: anaklavek@mail.ru

Библиограф. описание: Науменко В. Г. Две истории крымского хлопка. Иллюстрированное эссе [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2013. № 3 (май — июнь). URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2013/3/Naumenko_Crimean-Cotton/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: дд.мм.гггг).

Дата поступления: 20.05.2013.