Ракунов В. А. Государственная политика в сфере школьного образования в 1920–30-х годах

УДК 37.014

Rakunov V. A. Soviet State Policy in the Sphere of Formal Education in the 1920–30s

Аннотация ◊ Исследуется становление общеобразовательной школы в СССР и её развитие от установления советской власти до Великой Отечественной войны.

Ключевые слова: школа, обучение, воспитание, старая и новая школа, история образования, СССР, государственная образовательная политика.

Abstract ◊ The author investigates the formation of general education school in the USSR and its development from the establishment of the Soviet authority till the Great Patriotic war.

Keywords: school, education, upbringing, old and new school, history of education, USSR, state education policy.

В совремённой России проводится очередная реорганизация школьной образовательной системы. В этой связи не безынтересен советский опыт организации принципиально новой школы, как таковой, и особенно в том плане, что этот опыт действительно имел существенные успехи, Этот опыт интересен, во-первых, как объективная часть истории страны; во-вторых, его позитивные стороны могут получить возможное отражение в современной образовательной концепции. Опыт советской образовательной системы длительное время признавался как наиболее результативный далеко за пределами страны, в том числе в Соединённых Штатах. Сегодня президент этой страны ставит как общенациональную задачу развитие школьного образования, а наша страна явно сдаёт свои позиции.

По нашему мнению, характерными чертами советской системы образования являлись следующие: единообразие содержания и методов обучения учащихся, крайняя политизация и идеологизация, унификация форм воспитательного воздействия, приоритет коллективистского воспитания над индивидуальным развитием личности, строжайшие методы управления, отсутствие подлинной самостоятельности учащихся, одностороннее функционирование общественного самоуправления.

Следует отметить — педагоги и работники народного образования стремились к разумной организации рабочей недели учащихся и добились в этом немалых успехов. 30 сентября 1918 г. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет утвердил Положение о единой трудовой школе РСФСР, которое устанавливало порядок и условия школьной работы. Занятия в течение учебного года распределялись следующим образом: обычные школьные занятия с 1 сентября по 1 июня; школьные занятия под открытым небом с 1 июня по 1 июля в форме экскурсий для знакомства детей с природой и жизнью и пр.; полные вакации (то есть свободное от занятий время) с 1 июля по 1 сентября, с 23 декабря по 7 января и с 1 по 14 апреля. Губернским отделам народного образования предоставлялось право сокращать время полных вакаций, видоизменять распределение занятий в течение года с учётом местных условий и потребностей. Устанавливалось также выделение двух дней в неделю из общего числа учебных дней — один являлся свободным от обычных занятий и должен был использоваться для чтения, экскурсий, спектаклей и других самостоятельных детских занятий с участием новых педагогических сил; второй считался полу рабочим, проводился с обычным педагогическим персоналом, использовался для клубных и лабораторных занятий, рефератов, экскурсий, ученических собраний[1].

18 декабря 1923 г. Декретом СНК РСФСР был утвержден Устав единой трудовой школы[2].

С середины 30-х гг. устанавливалась единая организационная структура школы, большое значение придавалось укреплению порядка и дисциплины среди учащихся, четкой организации хода учебной работы, обеспечению оперативного, конкретного и дифференцированного руководства каждой школой. Осуждалась практика частого изменения учебных планов и программ, в результате чего нарушалась устойчивость и систематичность изучения основ наук в школе. Обратим внимание на то, что подобные действия педагогического коллектива оценивались как дезорганизация учебной работы, дезориентация учителя, неудовлетворительность знаний оканчивающими общеобразовательную школу.

Особо подчеркнём, что направления учебной работы и внутренний распорядок в школе определялись Советом Народных Комиссаров СССР и Центральным Комитетом ВКП (б). Этим предопределялась важность этих вопросов для государства и необходимость централизованного их решения во всей стране.

14 августа 1930 г. Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров СССР приняли постановление о введении в стране всеобщего обязательного начального обучения. Эта мера предпринималась в связи с тем, что «для успешного социалистического строительства необходимо в кратчайший срок изжить культурную и техническую отсталость широких масс трудящихся, а эта задача не может быть разрешена без введения всеобщего начального обязательного обучения». Высшие органы государства, «призывая профессиональные, комсомольские, кооперативные и другие общественные организации, а также всех рабочих, трудящихся крестьян, особенно колхозников, и советскую интеллигенцию проявить наибольшую самодеятельность и энергию и добиться решительной победы на фронте всеобщего начального обучения», ввели с 1930/31 уч. г. повсеместно в Союзе ССР всеобщее обязательное обучение детей (мальчиков и девочек) в возрасте 8–10 лет в объёме не менее четырехлетнего курса начальной школы. Устанавливалось с 1930/31 уч. г. обязательное прохождение всего курса школ I ступени (первых четырех групп трудовой школы) для всех детей, обучающихся в этих школах, независимо от возраста. С 1930/31 уч. г. вводилось обязательное обучение детей (мальчиков и девочек) в возрасте от 11 до 15 лет, не прошедших первых четырех групп трудовой школы; всеобщее обязательное начальное обучение детей в объеме школы-семилетки в промышленных городах, фабрично-заводских районах и рабочих поселках, установив обязательное прохождение всего курса семилетней школы для всех детей, оканчивающих школу I ступени (первые четыре группы трудовой школы), начиная с окончивших в 1929/30 учебном году[3].

15 мая 1934 г. было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «О структуре начальной и средней школы в СССР»[4].

В сентябре 1935 г. СНК СССР и ЦК ВКП (б) утвердили постановление «Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе». В правительственном и партийном документе отмечалось, что при организации учебной работы учащиеся чрезмерно перегружались классными занятиями (6–7 уроков в день), установленная наркоматами просвещения система оценки успеваемости учащихся не давала представления о фактических знаниях ученика и приводила на практике к понижению уровня учебы. К тому периоду Народным Комиссариатом Просвещения не были изданы правила поведения учащихся в школе и вне школы, не был выработан нормальный школьный устав, который должен определять твердый внутренний распорядок в школе и являться руководством для администрации школы, педагогов, школьных организаций и учащихся. Неудовлетворительно организовывались приём детей в школу, перевод учащихся из класса в класс и их выпуск. Не принимались должные меры по установлению в школах чистоты и внешнего порядка.

Исходя из оценки состояния дел в школьном строительстве СНК СССР и ЦК ВКП (б) определили конкретные меры по организации учебного года и школьного режима в школах. Устанавливались сроки учебы и каникул, продолжительность уроков и перемен, количество ежедневных классных уроков, единые для всех школ учебные планы. Вводился единый порядок приема учащихся в школу, зачисление детей в школу после начала учебного года допускалось лишь в исключительных случаях (перевод родителей по работе), запрещалось требовать от родителей представления в школу документов и справок, кроме установленных законом (заявление о приеме в школу, документ о возрасте ребенка и справка о привитии оспы). Вводились и необъяснимые ограничения — восьмые классы средних школ могли комплектоваться из окончивших седьмые классы этих школ и только 15 % учащихся других школ; директорам (заведующим) школами давалось право переводить поступившего из другой школы ученика в низший класс, если в течение месяца учебы выяснялось, что он по уровню знаний не отвечает требованиям программы данного класса.

В то же время народным комиссариатам просвещения и их местным органам на основании Закона о всеобщем обязательном обучении предлагалось привлекать к материальной ответственности родителей и попечителей за воспитание детей, несвоевременное запоздалое определение детей в школу без уважительных причин. Это особенно важно в современных условиях, когда значительное число детей остаётся вне школы.

Вводились жесткие требования определения знаний учащихся. На выпускных и переводных экзаменах проверялись знания учащихся по разным разделам программы, при этом темы для письменных работ по родному языку и математике на выпускных экзаменах в средней школе устанавливались краевыми и областными (в крупных городах — городскими) отделами народного образования и заблаговременно сообщались директорам школ, которые знакомили с ними преподавателей в день экзаменов. Учащимся, успешно окончившим среднюю школу, стал выдаваться аттестат с включением в него отметок по всем предметам. При переводе из класса в класс учащимся выдавалось переводное свидетельство с указанием отметок об успеваемости и поведении. Наиболее успешно сдавшие выпускные и переводные испытания награждались похвальными грамотами. Окончившим среднюю школу и имевшим по основным предметам отметку «отлично» предоставлялось право поступления в высшие учебные заведения без вступительных экзаменов, что отмечалось в аттестате. Для оценки знаний учащихся вводилась пятибалльная система оценок. Особое значение придавалось тому, чтобы требования к оценкам были один и те же во всех школах. Вводился экстернат — специальные испытания за 7 и 10-й классы для лиц, не обучавшихся в школе, но желавших получить аттестат об окончании неполной средней или средней школы. Право исключения учащихся из школы за особые проступки предоставлялось районным и городским отделам народного образования по мотивированному представлению директора школы (заведующего школой)[5].

Этим же постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) поручалось комиссии с привлечением практических работников школ разработать и внести на утверждение Совета Народных Комиссаров проект устава школы, причем индивидуально по каждому виду школ. Обращает на себя внимание то, что Устав должен был носить категорический и совершенно обязательный характер для учащихся и учителей. Высшие органы компартии и государства указывали, что устав школы должен быть основным документом, определявшим цель и задачи школы, ее организационную структуру, права и обязанности администрации, педагогов и школьных организаций, устанавливающим учебный режим и основы внутреннего распорядка, правила поведения учащихся в школе и вне ее. В основе правил поведения учащихся лежало строгое и сознательное соблюдение дисциплины, вежливое отношение к преподавателям, товарищам и старшим, привитие культурных навыков, бережное отношение к школьному и общественному имуществу, решительная борьба с проявлениями хулиганства и антиобщественными поступками среди детей.

Вводился также во всех школах единый тип ученического билета (на родном языке) с включением в него основных правил поведения учащихся. Кроме того, директорам (заведующим) школами предлагалось завести личное дело на каждого учащегося с момента поступления в школу и до ее окончания. Устанавливалась единая форма одежды для учащихся начальной, неполной средней и средней школы[6]

Как видим, ЦК ВКП (б) и Правительство СССР устанавливали в советской школе строгий режим обучения и поведения учащихся, за соблюдение которого несли прямую ответственность руководители и преподаватели школ. Сегодня можно говорить, что указанные меры были оправданы, они способствовали организации учебной и воспитательной работы, устанавливали соответствующую ответственность как учащихся, так и педагогов.

На протяжении всего советского периода истории шёл постоянный поиск новых форм и методов обучения через определение характера и содержания школы, постановку задач, которые она должна была решить. Эта проблема находилась в центре внимания педагогической и другой общественности.

В 1930-х гг. содержание образования и направленность школы претерпели изменения и получили существенного развития. В то же время усиление партийного влияния в школьном строительстве привело к жесткой регламентации школы и педагогического процесса, административные элементы все более проникали в школьную жизнь. Устанавливался полный контроль над школьной жизнью. Никто не мог отступить от принятых «на партийно-правительственном верху» норм и правил, касавшихся практически всех сторон жизнедеятельности школы, ученического и педагогического коллектива. Причем (отметим это особо) диктат власти распространялся не только на организационные, но и методические, профессиональные вопросы. Упоминавшееся ранее постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной и средней школе»[7] (сентябрь 1935 г.) усилило власть школьной администрации, ужесточило систему управления, устраняя из школы остатки демократии.

Думается, оправдано сделать вывод о том, что таким режимом было обеспечено, во-первых, требование к знаниям учащихся и педагогическому уровню преподавателей; во-вторых, была существенно подорвана демократичность школы, если не уничтожалось, то «сжималось» творческое начало учащихся и преподавателей, их самостоятельность. Здесь должна была быть определенная мера, обеспечившая и высокий уровень обучения и развитие инициативы, самостоятельности учащихся и педагогов.

И еще один урок — нельзя партийным волюнтаризмом отменять установившиеся в мировой практике учебные атрибуты. Центральный комитет компартии (даже без соучастия правительства) постановлением «Об учебных программах в начальной и средней школе» возвращал школу к прежним чисто школьным формам — устанавливалось, что основной формой организации учебной работы должен являться урок, а работа с книгой и учебником — главным атрибутом учебного процесса[8].

Обращает на себя само название партийного документа — «Об учебных программах в начальной и средней школе». Понятно, что не ЦК ВКП должен был определять эти программы по существу, здесь явная подмена соответствующих органов государства. Или постановление ЦК компартии «О начальной и средней школе», которое по сути должно было быть государственным документом[9]. ЦК ВКП (б), правда на этот раз совместно с Советом Народных Комиссаров, принимал постановления «О структуре начальной и средней школы в СССР», «Об издании и продаже учебников для начальной, неполной средней и средней школ» и другие.[10]

Решения коммунистической партии и Советского государства 1931-1934 гг. утверждали в стране административно-командную систему и создавали условия для её проникновения в сферу образования. Управленческая вертикаль, обеспечивавшая партийное руководство, унифицировала управление образовательной системой и формировала партийно-государственную монополию на управление школой. Директивными указаниями центральных партийных и государственных органов издавались единые учебники, запрещалось издание, так называемых, «рабочих книг» и «рассыпных учебников», которые выходили за рамки общепринятых[11]. Народному Комиссариату Просвещения и государственному издательству вменялось в обязанность издавать общие для всех учебники по родному языку, математике, географии, физике, химии, естествознанию и т. д. В свою очередь Наркомпрос, руководствуясь указаниями и политикой партии, устанавливал единые для всех типов школ планы и программы.

Вместе с тем в стране должен был быть орган, который бы наблюдал за процессом развития системы образования. По сути таким органом являлся Совет Народных Комиссаров, но компартия, пользуясь ею же установленным положением правящей партии, становилась над СНК, подменяла его; особенно это касалось системы образования.

Примером к нашему рассуждению может быть постановление ЦК ВКП (б) «О начальной и средней школе» от 25 августа 1931 г. В нём отмечалось неудовлетворительное состояние кадров и организации методического руководства школой в органах народного образования. ЦК партии предлагал Культпропу совместно с наркомпросами и культпропами ЦК нацкомпартий разработать мероприятия по подготовке марксистско-ленинских кадров для методической работы в органах народного образования и укрепить руководящие звенья методического руководства лучшими партийными теоретическими и педагогическими силами. В этом же плане ЦК ВКП ставил перед обществом педагогов-марксистов при Коммунистической академии задачу разработки по заданиям Наркомпроса основных вопросов методической помощи учительству в его повседневной работе[12].

Главенствующее положение партии в отношении системы образования логично приводило к тому, что главным в улучшении методического руководства школой считалась марксистско-ленинская подготовка кадров и организация методического руководства школой на основе коммунистической теории и идеологии.

Наиболее важным и одновременно наиболее сложным был вопрос о методическом руководстве системой образования в стране. Этот вопрос решался с первых дней существования советской школы.

Руководители Наркомпроса предпринимали неоднократные попытки разработать проект социалистической школы. Вопрос о новой школе был предметом обсуждения на заседаниях Государственной комиссии по просвещению, на съездах учителей весной и летом 1918 г. В этот период существовало два направления будущего проекта новой школы — московское и петроградское. Московский проект отрицал значение и опыт старой школы, предусматривал создание школ-коммун, действовавших круглогодично, изъятие учебников и учебных программ, отказ от строгого распорядка занятий, учебных предметов, деления на классы. Петроградский проект предусматривал только пересмотр программ, учебных планов и перечня изучаемых предметов. Главное назначение школы в этом проекте представлялось как приобретение учащимися знаний. Главное внимание сосредоточивалось на коренной переработке программ и учебников, приведении их в соответствие с задачами социалистической революции. В этом проекте недооценивались связи обучения с трудовым воспитанием учащихся.

Летом 1918 г. проходил первый съезд учителей-интернационалистов. Съезд обсудил доклад члена коллегии Наркомпроса П. Н. Лепешинского о реформе школы. В нем говорилось, что на месте старой создается новая — советская, совместная, единая, бесплатная, трудовая, политехническая школа, где производительный труд будет совмещаться с обучением[13].

В 1918 г. Наркомпрос разработал и разослал рекомендации для образовательной работы школы, а в 1920 г. опубликовал первый учебный план, который опять же был необязательным. Предметы и количество часов определялось по группам — так назывались в то время классы.

В I группе (это продолжение детского сада) часы по предметам не распределялись. В течение 15 часов в неделю должны были вестись занятия по развитию речи, обучению грамоте (чтению и письму), счету, знакомству с природой, рисованию и пению. Главное внимание уделялось родному языку и литературе (38 час.) и математике (36 час.); затем — общественно-историческим наукам (31 час.). В группах второй ступени значительное число часов отводилось на изучение физики (15 час.), биологии и географии (по 11 час.). Достаточно времени отводилось под уроки пения, рисования, черчения и физического воспитания. Учебный план приводил к чрезмерной перегруженности учащихся уроками, в нем отводилось недостаточное количество уроков на изучение иностранного языка, отсутствовали в качестве особого предмета ручной труд и практикум. Время на работу в мастерских и на пришкольном участке, по замыслу составителей учебного плана, входило в часы по физике, химии, биологии.

В 1920 г. были разработаны и введены примерные учебные программы для школ второй ступени. Они были снабжены объяснительными записками, списками методической литературы. В программы вводились элементы истории науки (языка, математики, физики и др.). Вместе с тем не была продумана взаимосвязь отдельных предметов, переоценивали возрастные возможности учащихся.

[Здесь сделаем отступление. Как отмечено, в 1920 г. в учебные программы вводились «элементы истории науки». Так вот с 2005 г. в качестве кандидатского экзамена вместо философии введена история и философия конкретной науки.]

Учебные программы претерпевали, порой, решительные изменения. В принятом в 1920 году учебном плане для общеобразовательной школы на науки о природе — физика, химия, биология — отводилось почти в 5 раз больше времени, чем в прежней гимназии, в 2,5 раза больше, чем в реальном училище, в 2 раза больше, чем в коммерческом училище[14].

В связи с изменениями, внесенными в школьную систему после I партийного совещания по народному образованию[15], Наркомпрос в 1921 г. издал новые программы для семилетней школы. Эти программы, составленные, как и программы 1920 г., по учебным предметам, отличались большей конкретностью. Как считалось в то время, основным недостатком их являлась недостаточная связь учебного материала с практикой социалистического строительства. Кроме того, отмечалось, что в них имелось немало ошибочных положений с точки зрения марксистско-ленинской теории, особенно по таким предметам, как история, обществоведение, литература.

В 1923/24 уч. г. Наркомпросом были изданы уже в качестве обязательных учебные программы, разработанные под руководством Научно-педагогической секции Государственного ученого совета (создан в 1919 г.). Их особенностью было то, что в них учебный материал не распределялся по отдельным предметам. Весь объем знаний, подлежащий изучению в школе, был дан в виде единого комплекса сведений о природе, труде и человеческом обществе. В соответствии с этим учебный материал распределялся в программах по трем направлениям: природа, труд, общество. Эти программы именовались комплексными.

Программами Государственного ученого совета ставилась задача пронизать все содержание учебно-воспитательной работы школы идеей революционного преобразования мира. Основным путем решенья этой задачи программы считали связь школы с жизнью, трудом и борьбой рабочих и крестьян. Эта связь осуществлялась посредством активного участия детей в общественно-политической жизни страны.

Организуя учебный процесс по программам Государственного ученого совета, школы получили возможность применять новые методы и приемы работы, проводить экскурсии, наблюдения, опыты, практические работы, что способствовало развитию самостоятельности и активности учащихся, прививало любовь к труду, родному краю и своей Родине.

Следует в порядке урока истории отметить, что основным недостатком программ Государственного ученого совета было то, что они влекли за собой бессистемное, отрывочное преподавание отдельных учебных предметов и тем самым не обеспечивали учащимся систематизированных знаний, не давали школьникам прочные навыки по русскому языку, математике и другим предметам. В результате школа не могла выполнять задачу подготовки образованных строителей нового общества, в которых в это время так остро нуждалась страна.

К концу 1922 г. научно-педагогическая секция ГУСа в основном завершила разработку схемы программ для первых пяти лет обучения. Программы Государственного ученого совета как обязательные должны были быть введены в I и II группах с 1924/25 уч. г. Их проверка на базе опытно-показательных школ, пропаганда среди учительства начались в 1923 г.

Программы Государственного ученого совета были направлены на установление неразрывной связи обучения и воспитания с жизнью. По своему содержанию они позволяли устранить разрыв между теорией и практикой, покончить с вербализмом, догматическими методами обучения, господствовавшими в дореволюционной школе[16]. Оценивая роль и значение ГУСовских программ, А. В. Луначарский говорил на II Всероссийском съезде заведующих губернских отделов социального воспитания: «Это целый переворот в деле школьного образования, это такая вещь, которая, если мы сумеем ее развить, будет иметь всемирное значение... В этой программе лежит необычайное изящество структуры, с какой бы стороны не подойти к ней, вы видите нечто цельное»[17].

Комплексные программы Государственного ученого совета, являвшиеся в первой половине 1920-х гг. основным учебным документом во всех школах страны, были направлены на осуществление связи обучения, полученных знаний с практикой, жизнью данного района, сезонными явлениями природы. В этой связи огромное значение придавалось экскурсиям, наблюдениям учащихся за погодой, природными явлениями, сельскохозяйственными работами, ознакомлению с крестьянскими хозяйствами, трудом ремесленников. Комплексные темы строились на краеведческом материале с соблюдением времен года.

В настоящее время этот опыт во многом утрачен, хотя для этого нет аргументированных оснований. А он формировался длительное время, использовался метод «проб и ошибок». Не всем учителям, особенно молодым и неопытным, был понятен принцип работы по комплексным программам, «увязка» теоретических знаний и практических навыков порой принимала курьезный характер. Появлялись разного рода педагогические новинки далеко не однозначного характера; внедрялся, например, метод «целых слов», который игнорировал звуковой состав слова и тем самым тормозил усвоение орфографической грамотности учащихся. В последующие годы он был справедливо отвергнут.

Программы Государственного ученого совета открывали широкие возможности для школы, учитывали жизненный опыт учащихся, способствовали подготовке их к активному участию в преобразовании окружающей действительности. Программы ГУСа (и может, именно в этом заключалась одна из наиболее сильных их сторон) требовали от учителя постоянного совершенствования своей деятельности, творческого подхода к делу, умения облечь схему живой плотью местного материала, наполнить конкретным содержанием. Этот урок и опыт вполне может быть востребован.

Вместе с тем в программах Государственного ученого совета можно усмотреть и упущения, наличие неправильных, глубоко ошибочных положений, которые нанесли школе существенный вред. Программы ГУСа подменяли подлинные диалектические связи случайными, надуманными, пытались втиснуть все многообразие окружающей действительности в узкие рамки комплекса, подогнать под единую схему. Программы недостаточно учитывали специфику учебных предметов. Вместо систематических, цельных знаний учащимся давался набор разрозненных элементов различных наук, что, по существу, являлось недооценкой получения прочных знаний и навыков. Этот недостаток программ был особенно осязаем, во-первых, в условиях ускоренно и качественно развивавшегося народного хозяйства, нуждавшегося в грамотных, квалифицированных, разносторонне подготовленных кадрах; во-вторых, из-за преобладания неопытных, малоквалифицированных педагогов. Педагог, имевший низкую квалификацию, делал упор на формальную сторону программ, механически исполнял рекомендации, а в результате не давал учащимся прочных знаний. (Это ли не поучительный урок из нашей истории). Повышение квалификации массового учительства, детальное ознакомление его с сущностью ГУСовских программ, с новыми методами обучения становилось вопросом первостепенной важности.

Подготовленные и прошедшие апробацию в 1923–1925 гг. учебные программы Государственного ученого совета строились по такой схеме: природа и человек, труд, общество. Большое место при этом отводилось естественным наукам. Был значительно увеличен удельный вес общественно-исторических дисциплин, вводился курс политграмоты, преподавание которого поручалось, как правило, коммунистам, имевшим педагогический стаж или навыки лекционной работы[18].

Комплексные программы по обществоведению включали вопросы истории развития и смены общественно-экономических формаций, роли народных масс в истории, классов и классовой борьбы, всемирно-исторического значения победы Советской власти. Предусматривалось ознакомление с биографией В. И. Ленина. Давались знания о Коммунистической партии, задачах молодежного движения[19]. Предусматривалось, что изучение обществоведения, отечественной истории должно было способствовать превращению знаний в мировоззрение, мировоззрения в убеждение, а убеждения в навыки.

Комплексные учебные программы по обществоведению способствовали приобщению школьников к основам научно-материалистического мировоззрения. Принципы коммунистического воспитания и обучения должны были найти отражение в новых по идейным, методологическим и методическим основам учебниках и учебных пособиях, призванных стать «орудием в перестройке нашей школы...»[20]. Не лишённые ряда недостатков, в целом они сыграли положительную роль в преодолении формализма и схоластики старой дореволюционной педагогики.

Надо признать, что поставленные цели были достигнуты. Прежде всего отметим, что учащиеся имели объемные знания в области общественных наук, достаточно для своего уровня разбирались в международной политике, были убежденными (в своей массе) в правоте коммунизма. По крайней мере, современные учащиеся и даже студенты проигрывают в этом поколению 1920–30-х гг.

Наряду с комплексными программами, вводились программы по отдельным предметам — русскому языку, математике, физическому воспитанию, изобразительному искусству, музыке, а также труду. В записке к учебной программе (1927 г.) говорилось: «Труд играет исключительно важную роль в политехническом воспитании, составляя его основную часть, так называемую трудовую политехнику». Овладение «трудовой политехникой» должно было идти двумя основными путями: во-первых, путем овладения множеством навыков труда, взятых из различных кустарно-ремесленных производств; во-вторых, путем усвоения элементов, типичных для любого трудового процесса: планирование, заготовка и приспособление материала, выбор и приспособление к инструменту, выполнение рабочих операций, оценка выполненной работы. Заслугой программы было продвижение в анализе воспитательного значения труда, попытка детально разобраться в социальном значении трудовых занятий, психофизическом влиянии труда на развитие ребенка и подростка, анализе его как средства интеллектуального развития человека. По замыслу организаторов этого процесса, школа должна научить правильно решать любую трудовую задачу, которая встретится во время школьного обучения и после школы[21].

Вместе с тем эта по существу правильная постановка не исчерпывала решения задачи политехнического образования.

В 1927 г. была впервые разработана программа трудового обучения, которая наряду с привитием учащимся навыков обработки дерева, металлов, тканей и других материалов ставила задачу обучения элементам, необходимым в любом трудовом процессе: планированию, выбору материала и инструмента, оценке выполненного изделия и др. Практиковались экскурсии на производство, работали технические кружки, в ряде школ была введена производственная практика учащихся.

В 1929 г. коллегия Наркомпроса РСФСР приняла «Пятилетний план трудовой политехнической подготовки в школах I и II ступени». Этим планом предусматривалось: для первой — четвертой групп организация комнат или классов, оборудованных для занятий трудом, верстаками и переносным оборудованием; для фабрично-заводских семилетних школ и школ колхозной молодежи — организация мастерских-лабораторий; для остальных семилетних школ — создание центральных учебно-производственных политехнических баз. Все это реально способствовало развитию дела трудового и политехнического обучения.

Отличительной чертой новых учебных планов было стремление перенести центр тяжести с общих проблем педагогики на конкретные методические вопросы, удовлетворить практические потребности учительства. В учебных планах в большей степени учитывалась специфика различных классов, предметов и типов школ. Эти тенденции были значительным шагом в совершенствовании обучения в школе.

Органам народного образования с учетом местных условий предоставлялось право вносить в программы необходимые изменения и дополнения при условии сохранения основных стержневых тем[22].

Наркомпрос утвердил на 1927/28 уч. г. новый единый и обязательный для повсеместного применения учебный план школ второй ступени. Этот план предусматривал разностороннее естественнонаучное и общественно-политическое образование учащихся, их трудовое, физическое и эстетическое воспитание. Кроме общеобразовательных в учебный план входили специальные предметы в зависимости от профессионального уклона, принятого в школе.

Наркомпрос утвердил и новые программы для школ всех ступеней, которые несколько отходили от комплексности и приближались к программам по предметам. В них содержался перечень обязательных знаний и навыков по родному языку, математике и другим учебным предметам. Программы для V–IX классов строились по предметам, но систематическое изложение учебного материала все же нарушалось и подгонялось под комплексные темы.

В целях дальнейшего приближения обучения к жизни в 1929–1930 гг. были изданы новые учебные программы школы второй ступени, которые стали комплексно — проектными. Расчет часов производился на предметной основе. В учебном плане по-прежнему отсутствовала история как самостоятельный предмет, большое число часов отводилось на специальные курсы в VIII–X классах, что означало профессионализацию обучения. Но профессиональное обучение не давало необходимых результатов, старшие классы школы не обеспечивали достаточной профессиональной подготовки. Классно-урочная система и предметное построение программ объявлялось отжившей формой организации учебной работы, унаследованной от прошлого. Вносились предложения заменить классы подвижными звеньями и бригадами[23].

Как и все содержание образования советского времени, школьные комплексные программы были политизированы, предусматривали связь с социально-политическими и экономическими преобразованиями в стране. Отсюда предлагались такие проекты: «Будем бороться за промфинплан», «Поможем коллективизации деревни» и т. д. Значительно увеличивался объем материала политического характера, включались вопросы индустриализации и коллективизации, усиливался акцент на классовой борьбе и задачах культурной революции[24]. В 1931 г. был составлен проект программ фабрично-заводской семилетки, построенной на комплексно-заводской основе[25].

Комплексно-проектные программы, по оценкам того времени, имели существенные недостатки. В них сокращался объем общеобразовательных знаний и навыков. Комплексно-проектные программы были подвергнуты суровой критике, а авторы и сторонники их объявлялись вредителями, «сознательно стремившимися погубить школу». Такая их оценка не может быть признана объективной и справедливой; проекты оценивать следует с позиций задач, которые ставились перед школой.

В 1931 г. Наркомпросом были введены в школы новые программы, составленные по учебным предметам.

Уже само перечисление модернизаций школьной учебной программы говорит о том, что в стране велась настойчивая и последовательная работа по апробированию различных моделей учебного процесса, приближения его к жизни.

Постановление ЦК ВКП (б) «О начальной и средней школе» от 25 августа 1931 г.[26] подвело итог почти 15-летней дискуссии по вопросам содержания образования в школе. В нем говорилось: «Предложить Наркомпросам союзных республик немедленно организовать научно-марксистскую проработку программ, обеспечив в них точно очерченный круг систематизированных знаний (родной язык, математика, физика, химия, география, история) с расчетом, чтобы с 1 января 1932 г. начать преподавание по пересмотренным программам. Одновременно с пересмотром программы Наркомпросы должны принять меры, обеспечивающие действительную возможность преподавания по новым программам (инструктирование учителей, издание соответствующих указаний и т. д.)»[27].

На основе этого постановления коллегия Наркомпроса разработала и утвердила учебные планы начальной и средней школы. Почти половина (1850 из 3900) учебных часов отводилась на изучение родного языка и арифметики, как главных предметов школы. Новый учебный план для VI–VIII классов был ориентирован на изучение предметов общеобразовательного характера[28].

В специальном постановлении от 25 августа 1932 г. «Об учебных программах и режиме в начальной и средней школе» ЦК ВКП (б) отметил, что с введением новых программ преподавание значительно улучшилось. Вместе с тем было указано на перегрузку программ учебным материалом, недостаточную увязку между программами по отдельным предметам, упрощенчество, отсутствие историзма в программах и другие недостатки. Большое внимание было уделено методам учебной работы[29].

Основной организационной формой учебных занятий в школе был признан урок. В процессе преподавания должны применяться разнообразные методы: систематическое изложение учителем учебного материала, самостоятельная работа учащихся с книгой и учебником, письменные, графические, лабораторные работы, демонстрация опытов и приборов, экскурсии. Вводилась качественная оценка знаний учащихся, требовалось укрепить сознательную дисциплину в школе. Было указано на необходимость ведения систематической воспитательной работы среди учащихся.

Однако в дальнейшем эти программы неоднократно пересматривались. На 1934/35 учебный год Наркомат просвещения утвердил учебные планы, которые существенно отличались от прежних. Программы расширяли круг общеобразовательных знаний, способствовали лучшей адаптации ребенка в окружающем мире. По естествознанию программа предусматривала обогащение детей знанием фактов разнообразия живой и органической природы, помощь ученикам ориентироваться в природном мире. По русскому языку программа обращала большое внимание на культуру устной и письменной речи, приобщала учеников к золотому фонду отечественной литературы. Вместе с тем, программа указывала, что «язык должен войти в школы как орудие классовой борьбы и социалистического строительства». Таким образом, самому не политизированному предмету предавался классовый, политический аспект. Учебные планы в своей основе содержали положения о коммунистическом воспитании молодежи и ориентации ее на строительство коммунистического будущего. Программы в большей степени стали учитывать возраст учеников[30].

Приказом Наркомата просвещения РСФСР 4 марта 1937 г. было отменено преподавание труда как самостоятельной дисциплины. Более того, этим приказом все оборудование классов по трудовому обучению передавалось в детские дома. В то же время в соответствии с постановлением Совета Народных Комиссаров РСФСР от 13 июля 1936 г. сельские школы получали пришкольные участки для проведения практических занятий, экскурсий и ботанических опытов[31].

На 1940/41 уч. г. Народным комиссариатом просвещения РСФСР был установлен новый учебный план средней школы[32]. Изменения коснулись, главным образом, увеличения объема преподавания русского языка и литературы, которые занимали в ней доминирующее положение, составляя более 20 % от общего числа часов. Новым являлось введение в учебную программу начальной военной подготовки. Это объяснялось общим осложнением внешнеполитической обстановки.

Учебная программа на 1940/41 уч. г. имела все предметы, необходимые для составления представлений об окружающем мире. Она представляла собой сбалансированное сочетание точных и гуманитарных дисциплин. Программа акцентировала внимание на национальной культуре. Точным наукам: арифметике, алгебре, геометрии, тригонометрии — отводилось значительное количество учебного времени.

Даже краткое представление учебных программ показывает, что они постоянно модернизировались, изменялись, порой эти изменения носили обвальный характер. Нет оснований только критически относиться к этому процессу, безусловно, положительное зерно имело место. И всё же напрашивается вывод, что изменения в учебных программах образовательных школ не были научно обоснованы, имел место волюнтаризм со стороны союзных органов образования. Думается, есть основание говорить о том, что негативно сказывалось вмешательство в этот чисто педагогический процесс компартии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

[1] Положение о единой трудовой школе РСФСР. Утверждено ВЦИК 30 сентября 1918 г. // Декреты Советской власти. Т. 3. М., 1964. С. 174–380.

[2] Декрет СНК РСФСР «Устав единой трудовой школы» от 18.12.1923 г. [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс. URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=18588 (дата обращения: 12.03.2011).

[3] История Советской Конституции (В документах). М., 1957. С. 621–626; Постановление ЦИК и СНК Союза ССР «О всеобщем обязательном начальном обучении» от 14 августа 1930 г. [Электронный ресурс] // Российский образовательный портал. URL: http://museum.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=12826&ob_no=13464 (дата обращения: 12.03.2011).

[4] Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 15.05.1934 г. «О структуре начальной и средней школы в СССР» // Собрание законодательства СССР. 1934. № 26. Ст. 205; Известия ЦИК СССР и ВЦИК. № 113. 1934. 16 мая. [Электронный ресурс] // КонсультантПлюс. URL: http://ussr.consultant.ru/doc16623.html (дата обращения: 12.03.2011).

[5] Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе», 3 сентября 1935 г. // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 9-е изд. Т. 6. 1933–1937. М. : Политиздат, 1985. С. 265–267; Правда. 1935. 4 сентября. № 244.

[6] Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе», 3 сентября 1935 г. // КПСС в резолюциях… Т. 6. С. 267; Правда. 1935. 4 сентября. № 244.

[7] КПСС в резолюциях и решениях ... Т. 6. С. 263, 267.

[8] Народное образование в СССР: Сб. док. 1917–1973 гг. М., 1974. С. 163.

[9] Постановление ЦК ВКП (б) «О начальной и средней школе», 25 августа 1931 г. // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 9-е изд. Т. 5. 1929–1932. М. : Политиздат, 1984. С. 353-361.

[10] КПСС в резолюциях и решениях ... Т. 6. С. 151–152; 254–257; 368–379 и др.

[11] Народное образование в СССР. Сб. док. 1917–1973 гг. М., 1974. С. 165.

[12] Постановление ЦК ВКП (б) «О начальной и средней школе», 25 августа 1931 г. // КПСС в резолюциях… Т. 5. 1929–1932. С. 353–361.

[13] Народное образование в СССР. М., 1974. С. 133.

[14] Народное образование в СССР. 1917–1967. М., 1967. С. 72.

[15] Школьная система после первого партийного совещания по народному образованию имела такую структуру: начальная школа (четырехгодичная); семилетняя школа (первый концентр — 4 года, второй концентр — 3 года); школа девятилетка (первый концентр — 4 года, второй концентр — 3 года, третий концентр — 2 года).

[16] Равкин З. И. Советская школа в период восстановления народного хозяйства. 1921–1925 гг. М., 1959. С. 72.

[17] Луначарский А. В. Значение новых программ // Народное просвещение. 1923. № 4–5. С. 74

[18] Справочник партийного работника. Вып. 4. М., 1924. С. 166.

[19] Народный учитель. 1925. № 1. С. 55–57.

[20] Крупская Н. К. Педагогические сочинения. М., 1979. Т. 4. С. 236.

[21] Программы и методические записки единой трудовой школы. Вып. 3. 1-й концентр городской школы II ступени. М. : ГИЗ, 1927. С. 8, 128.

[22] Сборник программ и руководящих материалов к летним курсам и конференциям по повышению квалификации работников соцвоса. М. ; Л., 1927. С. 6.

[23] Константинов Н. А., Медынский Е. Н., Шабаева М. Ф. История педагогики. М., 1966. С. 135–136, 379.

[24] Бюллетень Наркопроса РСФСР. 1931. № 48–49. С. 8.

[25] Константинов Н. А., Медынский Е. Н., Шабаева М. Ф. История педагогики. М., 1966. С. 379.

[26] Постановление ЦК ВКП (б) «О начальной и средней школе» от 25.08.1931 г. // Правда. 1931. 5 сентября.

[27] Народное образование в СССР. Сб. док. 1917–1973. гг. М., 1974. С. 158.

[28] Бюллетень Наркомпроса РСФСР. 1934. № 25. С. 440.

[29] См., например: Басова А. Г., Егоров С. Ф. История сурдопедагогики : Учеб. пособие для студентов дефектол. фак. пед. ин-тов. М. : Просвещение, 1984. С. 289; То же [Электронный ресурс] // Педагогическая библиотека. URL: http://www.pedlib.ru/Books/2/0176/2_0176-289.shtml (дата обращения: 12.03.2011).

[30] Народное образование в СССР. 1917–1973 гг. Сб. док. М., 1974. С. 522.

[31] Там же.

[32] Константинов Н. Л., Медынский Е. Н. Очерки по истории советской школы РСФСР за 30 лет. М., 1948. С. 274.

Ракунов Валерий Алексеевич — соискатель кафедры истории Московского гуманитарного университета. Тел.: +7 (499) 374-68-87.

Rakunov Valery Alekseevich — an applicant of the History Department at Moscow University for the Humanities. Tel.: +7 (499) 374-68-87.