Кудинова Т. А. «Общий жаргон» в системе субстандарта

УДК 811.161.1’276

Kudinova T. A. “Common Jargon” in the System of Substandard

Аннотация ◊ В статье анализируется появление в лингвистике понятия «общий жаргон» и закрепление его в качестве научного термина. Рассматривается соотношение данного понятия с такими субстандартными категориями, как просторечие и сленг. Определяется понятийное содержание термина «общий жаргон».

Ключевые слова: жаргон, просторечие, сленг, субстандарт.

Abstract ◊ The article analyzes the emergence of the concept “common jargon” in linguistics and its assigning as a scientific term. The relation between this notion with such subprime categories as vernacular and slang is considered. The author defines the conceptual content of the term “common slang”.

Keywords: jargon, colloquial language, slang, substandard.

В последнее десятилетие приобрело известность терминологическое сочетание «общий жаргон», которое на первых порах производило впечатление оксюморона (если исходить из признания жаргона частным явлением по отношению к общему языку). Понятие «общего жаргона» в известной степени сближается с традиционными представлениями о просторечии, то есть речью людей, недостаточно овладевших нормами литературного языка (именно в таком значении термин был введен в научный обиход Б. А. Лариным в 20-е гг. XX столетия). Однако общий жаргон отличается от просторечия (даже интенционального) тем, что его элементы имеют источником социальные или профессиональный жаргоны. Активные процессы взаимовлияния субстандарта и литературного языка вызвали к жизни такие издания, как «Слова, с которыми мы все встречались: толковый словарь русского общего жаргона» (О. П. Ермакова, Е. П. Земская, Р. И. Розина), «Большой словарь русского жаргона» (В. М. Мокиенко, Т. Г. Никитина), «Словарь современного русского города (под общей редакцией Б. И. Осипова), «Толковый словарь ненормативной лексики русского языка» (Д. И. Квеселевич), «Региональный словарь русской субстандартной лексики» (А. Т. Липатов, С. А. Журавлёв) и мн. др. В работе Р. И. Розиной «Сравнительный анализ семантических процессов в литературном языке и в сленге» приводятся многочисленные примеры записи речи образованных носителей русского языка, прозвучавшие в различных телепрограммах и включающие слова типа отмороженный, автоподстава, ширево, достал, нестыковка, накрутка, квасить (Розина, 2008: 100). Именно в последние два десятилетия этот процесс приобрел особый размах. Недаром А. Д. Васильев назвал раздел своей книги, посвященный арготизации русского языка, так: «Триумфальный марш субстандартной лексики: иллюзия свободы» (Васильев, 2003).

Л. П. Крысин видит причину формирования «общего жаргона» в том, что многие жаргонные элементы становятся хорошо известными и употребительными в разных социальных группах носителей русского языка (Крысин, 2008: 18). Общий жаргон — это образование, которое не просто занимает промежуточное положение между собственно жаргонами (тюремно-лагерным, воровским, нищенским и др.), с одной стороны, и литературным языком, с другой, но и активно используется носителями литературного языка в неофициальной обстановке (похожий функциональный статус имеет общий сленг и общее арго в современных американском английском, французском и других языках). В работе Н. А. Джеус имеется интересное мнение, касающееся характера соотношения общего и частных жаргонов: различные социально и профессионально маркированные субъязыки в своей основе восходят к одному и тому же явлению — жаргону как таковому, лишь привнося свой колорит, причём главным образом за счет лексических единиц, отражающих специфические интересы соответствующих сообществ (Джеус, 2008: 8). Из этого следует, что «базовая» лексика, отражающая общие для всех формы жизнедеятельности, едина для всех жаргонов, т. е. та или иная разновидность жаргона не создается ее представителями с нуля, а за основу берется общий, традиционный пласт национального жаргона.

Н. Г. Московцев и С. М. Шевченко используют понятие «общенародный» сленг, обосновывая это определение функциональной характеристикой сленгизмов: «Одна из важных задач жаргона (сленга) — отгородиться от остального мира, выделить своих. Нелитературные, но общепонятные слова как бы объединяют в качестве “своих” всю нацию. Сленг в этом понимании — тип речи, используемый в неформальных ситуациях, когда человек чувствует себя комфортно с тем, с кем общается (друзья, коллеги, семья), и уверен, что его правильно поймут. Это как домашние тапочки — в них уютно, но только у себя дома. Такая речь “без галстука” более интимна, часто окрашена в юмористические тона, делает разговор более теплым, сближает людей» (Московцев, Шевченко, 2009: 51–52). Таким образом, будучи маркерами социальной ситуации, единицы общего сленга могут использоваться представителями самых различных социальных групп и социальных слоев, обнаруживая корреляцию лишь с параметрами социально-речевой ситуации.

Исследователи жаргона (Е. А. Земская, О. П. Ермакова, Р. И. Розина и др.) полагают, что сформировалось особое языковое образование, стоящее между собственно жаргонами (тюремно-лагерным, воровским, нищенским и др.), с одной стороны, и литературным языком — с другой. Для терминологического выделения этого образования применяется англицизм сленг, который чаще всего в лингвистике использовался как полный синоним (дублет) к термину жаргон и отличался от последнего только тем, что, будучи недавним заимствованием, еще «не напитался» отрицательными коннотациями, которые свойственны слову «жаргон». Термин «сленг» употребляется для обозначения той нестандартной подсистемы лексики современного русского языка, которую городское население России (независимо от возраста, образования и профессии) используют в непринужденном личном общении (а в современной социолингвистической ситуации — и в публичной речи).

Фактически существуют два основных подхода к определению понятийного содержания термина «общий жаргон (сленг)». Согласно первому подходу, общий сленг отличается от прочих разновидностей социального субстандарта своей близостью к литературному языку (конечно, к устной разговорно-обиходной разновидности последнего). В. А. Хомяков даже рассматривает общий сленг в качестве части литературного языка, хотя и отмечает его «этико-стилистическую сниженность» (Хомяков, 1980: 11). На эту близость имплицитно указывают формулировки типа «Слова, с которыми мы все встречались» (Ермакова, Земская, Розина, 1999).

При втором подходе отличие общего сленга от сленга специального видится не в его приближении к литературной норме, а в его деспециализации, то есть в отсутствии закрепленности за строго ограниченным коллективом носителей. Если единицы специального сленга связаны с социальной стратификацией общества (социально-групповой, профессиональной, социально-демографической) и отражают стратификационную вариативность языка, то единицы общего сленга отражают лишь ситуативную вариативность.

Понятие «общего сленга» разрабатывал В. А. Хомяков: он разграничил «специальный сленг», включающий различные жаргоны (корпоративные, профессиональные, различные виды кэнта или арго), и «общий сленг», представляющий собой широко распространенную и общепонятную социальную микросистему, куда входят слова, изначально появившиеся в специальном сленге, но затем, в силу различных причин, расширившие ареал своего употребления (Хомяков, 1980: 11). В качестве «исторически сложившегося варианта языковых (преимущественно лексических) норм, в большей или меньшей степени общих всем социальным слоям говорящих» рассматривает общий сленг М. М. Маковский (Маковский, 1982: 32).

Границы общего жаргона весьма подвижны: многие слова приходят в него из определенных социальных групп (из языка спортсменов, музыкантов и т. д.) и лишь потом становятся всеобщими. В процессе взаимопроникновения элементов различных форм существования субстандарта находят свое отражение тесные взаимосвязи между коллективами их носителей, а также социальная мобильность населения. Для специальных жаргонов характерно состояние неустойчивого равновесия при отсутствии четких границ, отделяющих одну языковую страту от другой.

В силу ряда причин в русском общем жаргоне таким источником стал криминальный жаргон. Общежаргонными стали слова авторитет, беспредел, крыша, понт. Заметим, что от последней лексемы появились многочисленные производные: понтить, понтовать, понтовый, понтерщик, понтяра, а также ФЕ: понты голимые, понты корявые, гнилой понт, крутить понт и под.), которые широко употребимы как в устной речи, так и в письменной: Если бы понты светились, то среди всех городов в Галактике наш город был самым ярким; Если бы понты можно было менять на бабки, я бы давно уже стал миллиардером (С. Минаев «The телки»); Кремлевский администратор понял, что при полном отсутствии каких-либо других, реальных ресурсов единственное оружие, которое еще осталось в его распоряжении, — это жесткая психическая атака. Понты, короче (Е. Трегубова «Байки кремлевского диггера»); Сейчас все стало по-другому — ученики редко ездят на метро, и предметы понтов у них — кто на какой машине приезжает, и у кого криминальнее водитель (М. Свешникова «Fuck’ты»). В отношении этого слова примечательно описание Вл. Новикова в «Словаре модных слов» как некой преобразованной сущности: «Понт. Одно из ключевых слов русского жаргона. Для пущего понта оно часто предстает во множественном числе — “понты”, смысл при этом существенно не меняется. <…> Простим слову “понт” его жаргонно-криминальное прошлое. Ведь культура порой черпает из низовых источников способ называния довольно сложных и серьезных материй. Вот существует некая онтологическая универсалия, эдакое взаимоперетекание искренности и обмана, прихотливая диалектика внутреннего и внешнего в человеческом облике и людских отношениях… Длинновато получается, замысловато? Да, но ту же таинственную субстанцию можно, в общем, обозначить просто и коротко: понты» (Новиков, 2005: 91).

Думаем, что понятие «ключевое слово русского жаргона» нуждается в дальнейшей разработке. Характерно, что из приводимого в работе ряда слов, передающих склонность к высокомерному поведению (гордый, гордость, спесь, спесивый, гонор, заносчивый, заносчивость, понтовитый, понтовитость), как пишет С. О. Малевинский, молодежь заведомо выберет жаргонный вариант, причем непроизводный (понты голимые) (Малевинский, 2005: 367). Кстати, в этой связи интересным является и понятие «жаргоноид» как генетический жаргонизм, вошедший в общее употребление (Сковородников, Копнина: 521). Именно так может быть охарактеризовано слово прикол (ср. приколоться, приколист, прикольно), пришедшее в общий жаргон из молодежного жаргона: Нет, реально, подумайте, до чего мы дошли — с такими приколами скоро собачий Петя Листерман появится (С. Минаев «The телки»); — У тебя есть порошок для шелка? — Есть. Мне его подарили ради прикола (Телесериал «Счастливы вместе»).

Подвижны (условны) не только границы, разделяющие общий жаргон и корпоративные жаргоны, но также границы между жаргонами, разговорной речью и просторечием. Ср.: «Разговорно-просторечный язык и жаргон — явления, настолько тесно между собою связанные, что провести между ними резкую разделительную линию практически невозможно» (Джеус, Капранова, 2006: 104). То есть границы можно провести при рассмотрении центральных (ядерных) явлений (при пóлевом подходе), однако обширная периферия представляется в высшей степени недифференцированной.

Сублимация единиц специального сленга представляет собой нередкое явление, причем начальной стадией этого процесса является горизонтальная мобильность сленгизмов, то есть их перемещение из одного социалекта в другой (как типичное явление в русской лингвокультуре наблюдаем миграцию единиц из криминального сленга в молодежный). Вторым этапом деспециализации субстандартного знака является его вертикальная мобильность, которая на начальной стадии проявляется в его перемещении из специального сленга в общий сленг, причем это процесс нередко сопровождается семантическими сдвигами. Заключительным этапом этого процесса является сублимация единиц общего сленга, их переход в разговорную лексику литературного языка: англ. dove –‘голубь’ (пацифист), hawk — ‘ястреб’ (милитарист), рус. беспредел. Можно указать немало единиц, которые находятся в процессе этого перехода, что и обусловливает их различные характеристики в лексикографических справочниках. Существует много суждений по поводу изменения социального статуса различных субстандартных единиц, при этом не исключается их значимость как выразительных средств, передающих очень емкие понятия: Но если промоутеры это делают просто ради денег, то это просто сволочи. Значит, не масонский гуманизм вдохновляет их, не культ Человека, а нутряное презрение к людям. «Пипл хавает». Руководство первого канала российского телевидения пусть само выбирает, кем оно желает слыть — масонами или бездонно жадными подонками (А. Кураев «Фантазия и правда “Кода да Винчи”»). Хочется обратить внимание в данном примере на лексему подонки, которая представлена ныне в словарях с пометой и как «разг.» (МАС-2) в значении ‘низкий, подлый человек’, и как «угол. презр.» (БСРЖ) в значении ‘вор, прекративший преступную деятельность’.

Признак «разностильности» речи — это универсальный знак развивающегося языка, в то время как строгое исключение нелитературных элементов — это столь же универсальный признак языка, коснеющего и выходящего из употребления (хотя бы из некоторых сфер жизни). Так, исследователь греческого койне Я. Фрезен причину «мумификации аттического» и возникновение нового общего греческого языка усматривает в первом случае в устранении, а во втором — во включении «коллоквиализмов» (Frösen, 1974: 45).

Как видим, в современных коммуникативных условиях возросла роль субстандартных единиц, которые переместились из социально замкнутых сфер речи в общий язык, получив название «общий жаргон». В свете сказанного общий жаргон может быть квалифицирован как признак языка развивающегося.

Список литературы

Кудинова Таисия Анатольевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Ростовского государственного строительного университета. Тел.: +7 (863) 244-40-81.

Kudinova Taisia Anatolievna — a Candidate of Science (philology), associate professor of the Russian Language Department at Rostov State University of Civil Engineering. Tel.: +7 (863) 244-40-81.

E-mail: ktaisija@yandex.ru