Гопко В. В. Примитив и обертология

УДК 129; 130

Gopko V. V. Primitive and Wrapperology

Аннотация ♦ В статье предпринята попытка охарактеризовать особый вид информационной деятельности (обертологию), который направлен на формирование ложных представлений о событиях, исторических фактах и людях с целью манипулирования общественным и индивидуальным сознанием и возвеличивания личностей, в действительности являющихся примитивными.

Ключевые слова: примитив, информационная обёртка, «объективность», «объективные причины», власть.

Abstract ♦ In the article the author makes an attempt to characterise a special kind of information work (wrapperology), which is aimed at formation of false perceptions of events, historical facts and people for the purpose of manipulation of public and individual consciousness and exaltation of persons, who are actually primitive.

Keywords: primitive, information wrapper, “objectivity”, “the objective reasons”, power.

«Примитив» — далеко не всегда синоним ничтожества. Примитив в живописи и поэзии может быть специфическим, но весьма талантливым описанием действительности. В данном случае «примитивный» — это, скорее, природный, близкий к первоначальной сущности. По причине природности и естественности близок примитиву фольклор, многое, относящееся к народной культуре. Но речь пойдет не о таком, совсем «не примитивном» примитиве.

Первоначальный смысл латинского слова primitivus, видимо, несколько отличался от современного понятия «примитив». Очевидна связь латинских понятий primitivus и prima — первый, первая. Примитивный, таким образом, в сознании римлянина античных времен представал как первозданный, первоначальный и, возможно, по причине своей первоначальности слишком простой, неразросшийся, не достаточно сложный, не достаточно совершенный, может быть, если речь шла о человеке, несколько наивный.

Современный человек вкладывает, как представляется, в это слово значительно больше презрения, неуважения, а порой и осуждения. Примитив, если речь идет о человеке, это — человек неразвитый, некультурный, глупый, может быть, ничтожный.

Но, несмотря на перечисленные характеристики, примитив — явление, присутствующее во всех сферах жизни общества и обладающее значительной силой и не меньшей проникающей способностью. В литературе и кинематографии описано и показано множество примеров классической примитивности. Это — и директор школы в «Уроках французского» В. Г. Распутина, это — и глупый прокурор, порожденный нелепой судебной системой в «Воскресенье» Л. Н. Толстого, это — и череда героев, озабоченных материальным благополучием, но скрывающих эту озабоченность имитацией высоких чувств и произнесением «умных» слов в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», это — и обитатели «Города Зеро» в фильме К. Шахназарова, это — и энергичный Огурцов из «Карнавальной ночи» Э. Рязанова, это — и множество киногероев современных фильмов, идущих на любые преступления ради роскошных одежд, домов и баров, заполненных дорогими коньяками, и бассейнов, заполненных доступными красавицами. Речь, таким образом, пойдет о примитиве успешном, поскольку он опасен по причине его высокой активности.

Определить, является ли предрасположенность к примитивности врожденным качеством, или примитивом становятся под влиянием случайных обстоятельств, складывающихся под влиянием внешней среды, либо под влиянием целенаправленного воздействия, которое может исходить как от ближайшего окружения, так и от государственной власти, которая и сама способна быть крайне примитивной, трудно. Благодатной почвой для примитивизации человека может быть фанатизм (как футбольный, так и идейный, если человека захватывает какая-либо «великая» идея), необразованность, постоянное стремление к поклонению вождю, стремление к обогащению любой ценой, захваченность китч-культурой, алкоголь, нищета, порождающая одну единственную проблему — проблему биологического выживания, чревоугодие и многое другое, что способно ограничить разум и чувства человека, измельчая его личность, направляя его желания в узкое русло, по которому течет ничего не созидающая жизнь.

Примитив — это не только человек, которому можно дать определённую характеристику, это и то, что создано им. Примитив и примитивность преследуют общество постоянно, проникая во все сферы жизни, нередко занимая ключевые позиции в различных областях человеческой деятельности. Но это — часть проблемы. Проблема заключается в том, что он опасен, поскольку способен привести к катастрофе значительную часть человечества, чему в истории имеется немало примеров. Достаточно вспомнить, как выхолащивается и искажается гуманистическое содержание мировых религий, примитивная трактовка учения которых порождала инквизицию, разжигала и разжигает религиозные войны и способствует воспроизводству терроризма.

Примитив не обязательно находится на окраинах поля, на котором он действует, он может занимать центр этого поля. Он может быть и у власти (политика), он может быть и крупным собственником (бизнес), он может быть и знаменитым «маэстро» (искусство), он, наконец, может присутствовать в рядах интеллектуалов (наука). В экономике, к примеру, он давно завоевал прочные позиции. Мы много говорим о необходимости развития малого и среднего бизнеса. Но если приглядеться к его представителям — а это, как известно, в основном представители торговой сферы, — то среди них мы увидим значительное количество людей, которых объединяют вполне определенные качества: антиинтеллектуализм, грубость, направленность на гедонистические ценности, игнорирование закона.

В области политики мы видим на всех её уровнях людей, главной целью которых является присвоение средств существования в количестве, дающим возможность существовать значительно лучше, чем это позволяют делать профессии конкретного труда. Причем питание от политики требует, как представляется, меньше физических и моральных усилий, чем питание от экономики, оно не в такой степени связано с форс-мажорными рисками и приносит более устойчивый доход.

Примитив весьма сходен с человеком-массой, исследованным Ортегой-и-Гассетом, но несколько отличен от него[1]. Во-первых, примитив более близок природной животности: если человек-масса может быть умным («хотя он и не пользуется своим интеллектом»), то примитив интеллектуальными способностями не наделен. У него лишь чрезвычайно развит инстинкт самосохранения, обеспечивающий мгновенное реагирование даже на отдаленную опасность.

Во-вторых, примитив, в отличие от человека-массы, совершенно не желает быть «таким, как все». Он достаточно хитер, чтобы осознать собственную ничтожность, и понимает, что если ее не скрыть приличной обёрткой, на успех в жизни можно не рассчитывать. Отсюда высокая активность примитива, сопровождающаяся энергичными действиями по созданию камуфляжа, скрывающего его подлинную сущность.

Сходство же примитива с человеком-массой, среди прочего, заключается в том, что и тот, и другой — паразиты. Причем примитив — паразит гораздо более последовательный и изощренный. Он эффективно эксплуатирует таланты других. Человек-масса все-таки трудится, его потребительство носит скорее духовный характер, примитив же стремится к полному и всеобъемлющему паразитированию.

Как только примитив добирается до власти, он начинает демонстрировать упорное нежелание что-либо понимать и к чему-либо прислушиваться. Он использует различные уловки, направленные на усиление этой власти и создание гарантий для ее длительного удержания. Когда же примитив закрепляется у власти, необходимость в уловках отпадает, и все силы он направляет на то, чтобы создать благоприятную обстановку для примитивизации всей системы управления путем создания так называемой «вертикали власти». Примитивы очень любят организовываться в партии. Одни становятся у партийного руля, другие находятся в трюме партийного корабля в качестве балласта, придающего ему, кораблю, устойчивость. Последние любят рулевых какой-то странной любовью, и эта любовь придает их жизни некий смысл.

Пожалуй, одним из типичных образцов властвующего примитива был Гитлер. Если вдуматься в то, что им написано и произнесено, то кроме редукции сложных явлений жизни к максимально упрощенным схемам мы ничего не обнаружим. Он не был ни блестящим политиком, ни полководцем, ни администратором. Правда, он был способным оратором, наделенным даром убеждения, но аудитории, перед которыми он выступал, очаровывались не столько новизной искусно преподнесённой информации, сколько соответствием этой информации своим взглядам и чувствам. Дилетантизм Гитлера отмечали многие люди из его окружения.

«Дилетантизм был одной из характернейших черт Гитлера, — писал А. Шпеер, служивший в должности министра вооружений и военной промышленности Германии с 1942 по 1945 годы и близко общавшийся с Гитлером. — Он никогда не учился какой-либо профессии и, в сущности, всегда был аутсайдером. Как и все самоучки, он слабо представлял себе, что такое настоящие профессиональные знания»[2].

Но тогда возникает закономерный вопрос: в чём заключается причина успехов этого «аутсайдера»?

Ответ на него дает тот же Шпеер: «Стратегические успехи первых военных лет можно напрямую связать с его неисправимой неграмотностью в правилах игры и его дилетантски неограниченной решительностью. Поскольку противная сторона исходила из определенных правил, не понимала природы самоупоения Гитлера, то и возникали ошеломляющие эффекты, которые в сочетании с военным превосходством закладывали предпосылки его успехов. Когда же посыпались неудачи, он, как и большинство непрофессионалов, потерпел крах. Вот тут-то незнание им правил игры и обнаружило себя как своеобразная несостоятельность, а его изъян уже перестал быть преимуществом»[3].

Таким образом, высокая проникающая способность активного, в том числе политиканствующего примитива объясняется, прежде всего, игнорированием им правил, которые соблюдаются другими людьми, отнимая у них силы и время, отвлекая внимание. Когда общество встречается с множеством трудноразрешимых проблем, ученые и маститые политики предлагают самые разнообразные способы выхода из затруднительной ситуации. Способы эти сложны и требуют известного количества времени. Каждый из предлагаемых способов напоминает клубок колючей проволоки, которую надо протащить через узкий туннель, имеющий неровные стены. Кроме того, нет никаких гарантий, что это протаскивание даст ожидаемый результат. Примитив же предлагает решать проблемы, скользя по поверхности и сметая на пути всё, что мешает движению к цели. Одно из главных свойств примитива, обеспечивающее ему успех, — его исключительная бесчувственность, которая позволяет ему действовать, не взирая ни на что. Он ничего не видит и ничего не понимает и поэтому действует как бы на пустом месте, и никто ему не мешает, поскольку все поражены его решительностью и энергией.

Причем примитив в какой-либо сфере обнаруживается таковым только тогда, когда есть в этой же сфере «непримитив», когда есть сложность, развитость, совершенство, зрелость, на фоне которых и становится заметным примитив. Непримитив имеет множество связей с миром через чувство ответственности за происходящее, через любовь и дружбу, заботу об окружающих, любопытство и т. п. Все это нередко мешает ему не только продвигаться к целям с высокой скоростью, но порой даже ставить перед собой какие-либо дальние или высокие цели. Примитив же таковых связей не имеет, и поэтому его ничего ни с чем не связывает и ничто ни к чему не привязывает. У примитива нет никакой «Я-концепции». У него есть только «Я», без каких-либо концепций. Он связан с миром непосредственно, напрямую. Между ним и миром стоят только его потребности, которые он готов удовлетворять любой ценой, причем эту цену оплачивают, как правило, другие. К тому же он экспансивен: если он далек от власти, то энергично устремляется к себе подобным, если же он у власти, то быстро примитивизирует все вокруг себя, притягивая себе подобных и порождая безвременье. Но в том и в другом случае, находясь среди развитых людей, примитив использует свои преимущества — отсутствие способности к состраданию и отсутствие духовных потребностей, которые могут заслонить волю к удовлетворению элементарных (примитивных) потребностей (власть, позволяющая унижать других и игнорировать закон, навязанный при помощи угроз и наглости секс, дурная роскошь и пр.)

Разрастание воинствующего примитивизма является мощнейшим тормозом в развитии общества. Если отсутствие правил стало единственным его (общества) правилом, то оно может лишь стремительно деградировать в экономическом, моральном и культурном планах. «Без поддержки определенного игрового поведения культура вообще невозможна», — считал Й. Хёйзинга[4].

Но почему дилетантизм того же Гитлера, нередко переходящий в безграмотность, не просто позволил ему сделаться заметным на фоне «стандартных» подходов к проблемам действительности, но и обеспечил ему дальнейшее продвижение к вершинам власти? Почему он не только пришёл, но и прошёл? Может быть, его примитивность было трудно разглядеть, поскольку она (примитивность) была скрыта некой блестящей и для большинства населения Германии привлекательной оберткой?

И здесь мы переходим к проблеме, которая с начала минувшего века и по настоящее время, то становясь очевидною, то скрываясь за различными, отвлекающими внимание общества, катаклизмами, оказывает нарастающее влияние на развитие социума. Эта проблема волновала и волнует многих философов, психологов, социологов, политологов и просто мыслящих людей независимо от их профессии, и которая, несмотря на все усилия исследователей, постоянно ускользает от критики и уходит от попыток хотя бы как-то смягчить её влияние. Это проблема затушевывания, раскрашивания, искажения сущности многих явлений, которые, не будь этого затушевывания, раскрашивания, искажения, прошли бы в пространстве и времени никем не замеченными, не оставляя никаких следов в истории. Эти затушевывание, раскрашивание, искажение и создают ту самую информационную обёртку, которая порождает иллюзии и придает значимость и важность обернутой ею пустышке.

Например, в художественной массовой культуре, в которой сегодня «звёзд» больше чем песка в океане, в течение последних десятилетий сложилась ситуация, когда заметным становится не само произведение искусства, а суета вокруг него. Суета эта творится и до появления изделия на сцене (в печати, на телеэкране и т. д.), и на самой сцене. Нередко изделие, его изготовители и исполнители весьма примитивны, но их реклама — масштабна и шумна. Она становится неотъемлемой частью изделия и захватывает сознание огромного числа людей, чего самому изделию было бы не под силу. Чтобы привлечь внимание к С. Я. Лемешеву, достаточно было дать в эфир его голос. Чтобы привлечь внимание к безголосому «певцу» надо устроить вокруг него шумиху. Мало того, шумиха эта должна убедить слушателей, что слушать этого «певца» просто необходимо. Но без красивых девушек в подтанцовке, без усилителей, без разноцветных лазерных лучей выступление безголосого «певца» было бы провальным. Обёртка в этом случае в большей степени является продуктом творчества и произведением искусства, чем то, что она окутывает. Можно представить на сцене только обёртку без содержимого, но шоу все равно состоится.

Этот избыток рекламирования событий самого разного рода стал устойчивым и повторяющимся явлением. Речь идет не просто о рекламе как таковой, без которой производство и реализация промышленных, политических и культурных изделий давно стали немыслимыми, а именно о доминировании некой специфической деятельности вокруг различных событий, преподносимых потребителю. Какое-либо изделие подается в информационной обёртке, которая эффектнее, эффективнее, дороже и — в итоге — значительнее обёрнутого ею содержимого, и задача которой заключается не в том, чтобы подобно обычной упаковке это изделие сохранить и придать ему привлекательный вид, а в том, чтобы его раскрасить до неузнаваемости и создать иллюзию значимости. Обёртка отличается от рекламы отсутствием в ней (обёртке) игры и условности, которые понятны большинству людей. Все понимают, что рекламная надпись на коробке: «Лучший в мире стиральный порошок!» — не претендует на истинность. Заявления же многих политических деятелей претендуют на научную серьезность, выстраданную в заботах о народе. Они не просто заявляют, они — дают гарантии. Обёртка для политика — это «одежка», по которой его не только встречают, но и терпят дальнейшее присутствие.

Обёртка (упаковка) в магазине связана с потребительскими интересами покупателя и, хотя нередко эти интересы сама же и формирует, все-таки их удовлетворяет. Что касается информационной обёртки в предложенном понимании, то она, прежде всего, гарантирует успешное потребление жизненных благ «продавцу», оставляя «покупателя» с его идеалами и надеждами, часто не сбывшимися.

Можно, пожалуй, говорить о появлении (конечно, с известной долей условности) своего рода новой науки — специфической науки о создании прозрачных, но украшающих и увеличивающих какое-либо содержимое информационных обёрток — обертологии. К числу обертологов мы можем отнести не только специалистов по рекламе, но и пиарщиков, обслуживающих политических деятелей, самих политических деятелей различных рангов, многих руководителей предприятий и разнообразных организаций.

Прогресс технической составляющей СМИ позволяет совершенствовать обёртку. Она все более виртуализируется, встраиваясь в разрастающийся мир иллюзий. Последний же растет под влиянием массовой культуры, которая все глубже проникает в сознание человека, заставляя его переживать события никогда не происходившие или никоим образом лично его не касающиеся (например, женитьбы и разводы актеров, объявленных звездами).

Обертологию не следует отождествлять с имиджелогией. Задача последней — раскрыть в человеке то хорошее, что в нем есть и научить его, человека, показывать это хорошее. Задача первой — показать то, чего в человеке нет и, таким образом, породить веру в иллюзорное. Имиджелогия помогает человеку понравиться окружающим, показывая его подлинные позитивные качества, обертология позволяет очаровывать, скрывая качества негативные и демонстрируя то, чего в человеке нет. Обёртка — это означающее без означаемого, это — (по терминологии постмодернизма) симулякр.

Обертология отличается и от мифологии, как и миф отличается от обёртки. Личностный миф (как «раскраска личности» по Лосеву[5]) формируется в течение жизни и деятельности человека, и он (миф) неотделим от сущности человека, он произрастает из нее, и нередко человек, следуя своему мифу, реально изменяет свой характер. Обёртка же создается умышленно, расчетливо и часто в сжатые сроки. Она создается иногда самим примитивом, но часто ее изготавливают специалисты-обертологи. Бывает, сам примитив давно деградировал, стал лишь поглотителем пищи и алкоголя, а его обёртка сохраняется в первозданном виде и продолжает порождать иллюзии.

Таким образом, определение информационной обёртки выглядит достаточно просто: информационная обёртка — это относительно устойчивый комплекс иллюзорной информации, целью которой является искажение образа какого-либо индивида или явления.

Обёртка — явление культуры, и она иллюстрирует противоречивость культуры. Показательный пример успеха относительно недавней деятельности обертологов — печально знаменитые «МММ» Мавроди, концерн «Тибет», торговый дом «Селенга», «Хопер» и т. п.

Если попытаться классифицировать обёртки, принимая за основание классификации их функции, то мы получим следующие группы обёрток: 1) оправдательные или объяснительные, 2) убеждающие или агитационные, 3) обнадеживающие, 4) очаровывающие.

Если современное информационное общество формирует искусственные потребности, то обертология создает искусственные образы, биографии и явления. Каждая эпоха имеет свою обертологию. Обёртки в Советском Союзе отличались от современных, «демократических» обёрток. Если первые создавались в целях активизации населения, направления его на те или иные действия (убеждающие и агитационные обертки), были серьезны и нередко мрачны, то вторые носят, либо отвлекающее-развлекающий характер (разновидность очаровывающих обёрток), либо объясняют, почему значительная часть населения с неизбежностью должна жить в бедности. Причем современная эпоха породила особую разновидность цинизма, суть которого заключается в том, что многие преступники государственного масштаба и вовсе обходятся без обёрток: они откровенно присваивают государственные и общественные ресурсы и финансы, справедливо полагая, что все сойдет им с рук.

Крупнейшие обертологи ХХ столетия — Сталин и упомянутый Гитлер. Крупнейшими обертологами мы можем называть их потому, что они, являясь примитивами, сумели предстать «колоссами». Но колоссальными были только их обёртки, которые и создавали иллюзии масштабности окутываемых ими личностей. Найти в деятельности того и другого хотя бы одно разумное самостоятельное решение и его воплощение совершенно невозможно. Сталинская индустриализация? Но, во-первых, идея индустриализация была рождена логикой мирового развития, а не изобретена Сталиным, во-вторых, созидательный процесс индустриализации, как известно, паразитировал на разрушительном процессе коллективизации, сопровождаясь, кроме того, репрессиями, не имевшими, вопреки расхожему мнению, никакой логики, но бравший начало в примитивности мышления и всех личностных составляющих самого диктатора и его окружения (низкий уровень образованности, мстительность, жестокость, отсутствие благородства, совести, совершенно ненаучная, слепая вера в коммунистическую утопию, гордящиеся собой глупость и хамство и т. п.). И здесь мы встречаемся с одной из универсальных информационных обёрток, широкому использованию которой положил начало Ленин. Называется она «объективные причины» и выделена из диалектики, которая, благодаря тому же Ленину, была объявлена универсальным «научным» инструментом как познания, так и объяснения всего и вся.

Но стоит задуматься над вопросом: насколько объективно то, что творят люди и как проверить объективность «объективных причин»? Этот вопрос представляется одним из фундаментальных вопросов современности.

Попытка хотя бы частичного, но далеко не исчерпывающего, выделения причин, рождающих «субъективную объективность», может выглядеть следующим образом.

Во-первых, то, перед чем человек бессилен (иногда — лишь временно), объявляется объективным, то есть не допускающим изменений по воле человека. В средние века такой объективностью «обладали» болезни.

Во-вторых, нечто, представляющееся для отдельного человека или группы людей особо ценным, воспринимается как объективное. Причем эта ценность совсем не обязательно напрямую связана с благополучием людей. Это может быть какая-нибудь национальная традиция, без которой, якобы, нация утратит свою самобытность. Например, алкогольные традиции русских в глазах значительной части самих русских.

В-третьих, объективным объявляется то, что позволяет манипулировать сознанием масс, чтобы мобилизовать их на определенные действия или, напротив, удержать их в состоянии пассивности. «Объективность» конструируется, и конструкция демонстрируется населению (рассмотрению последней «объективности», среди прочего, посвящена настоящая статья).

Попутно можно заметить, что в выборе личности места в оппозиции «объективное — субъективное» огромную роль играет отсутствие или наличие веры во что-либо. Так, люди, верящие в НЛО, считают их явлением объективным и заявляют, что отрицать его по этой причине нелепо. Люди, в НЛО не верящие, «опровергают» это явление субъективностью восприятия очевидцев.

Информационная обёртка «объективные причины» обладает рядом уникальных свойств, главным из которых является способность парализовывать простые и логичные рассуждения, позволяющие делать соответствующие реальности выводы. Кроме того, она позволяет примитиву поставить себя вне морали и снять с себя ответственность.

Во-первых, она объявлена строго научной, каковой и воспринимается большинством, поскольку наука наших дней в массовом сознании стала своего рода религией, и это большинство в науку верит, имея о ней весьма дилетантские представления.

Во-вторых, что такое «объективные причины» большинство не понимает, но полагает, что это ведомо выдающимся людям, которые знают, что говорят.

В-третьих, есть немалое число известных людей, имеющих заслуги в сферах, весьма далеких от науки, но готовых своей известностью поддержать наукообразные рассуждения власти, которая многие свои действия оправдывает «объективными причинами», и эта поддержка придает обёртке дополнительное очарование.

Представляется, что мы в своих подходах к общественному развитию сделали чрезмерный крен в сторону так называемой «объективности». Годы господства искаженного марксизма в нашей стране встроили в общественное сознание согласие с «объективностью», которая являлась лишь способом объяснения бессилия советской политической власти в попытках преодолевать проблемы, порожденные нежизнеспособностью тоталитарного режима. Приход зимы — объективен, но люди мерзнут не потому, что пришла зима, а потому, что в их квартиры не дали тепло вполне конкретные субъекты. Понятие «объективность» многие люди, не слишком искушенные в философии, употребляют, имея в виду, «беспристрастность», «честность», «справедливость» и тому подобное. «Объективность» не позволяет нашему обществу избавиться от остатков сталинизма, поскольку деятельность Сталина оценивается «объективно» и, следовательно, «неоднозначно». Эта оценка включает в себя и концентрационные лагеря, которые рассматриваются как негатив, и предприятия, построенные в годы индустриализации, что рассматривается как безусловный позитив. Следуя этой логике, Гитлера также необходимо оценивать «объективно», поскольку в годы его диктатуры была ликвидирована безработица, сведена на нет уличная преступность, построены новые предприятия и т. п. Но подобная «объективность», во-первых, является не более чем изуверством и кощунством по отношению к миллионам погибших на полях сражений и замученных в концлагерях, и, во-вторых, она, оправдывая преступления, создает почву для их новой культивации. В конце концов, преступника судят за преступление, которое он совершил, но никому, при этом, не приходит в голову требовать его освобождения, по причине того, что он до совершения преступления был хорошим семьянином и регулярно ремонтировал свою квартиру.

Основу обертологии можно рассматривать как с позиции философии, так и с позиции психологии. С философской позиции основой обертологии является неудовлетворенность или не полная удовлетворенность человека сегодняшним днем и постоянная надежда на лучшее если не в дне завтрашнем, то, по крайней мере, в обозримом будущем. Обертка сценическая отвлекает его от недовольства и несбывшихся надежд, а обёртка политическая указывает на «причины» каких-либо проблем и дает надежду на лучшее будущее. Когда же будущее становится настоящим, политическая обёртка демонстрирует «объективные причины» отсутствия в нем «лучшего», в какой-то мере успокаивая человека этой «объективностью» и предлагая новые надежды.

С позиции психологии основой обертологии является внушаемость человека, особенно если внушение осуществляется массово и исходит из источников, которые в настоящее время, хотя и усиленно критикуются, но все же предстают в сознании человека связанными с определенными авторитетами. Это, во-первых, авторитет власти как таковой, поскольку она, власть, обладает силой и занимает в обществе особое, несколько таинственное и дающее исключительные возможности положение. Во-вторых, это авторитет славы, которой достигают люди, наделенные талантами мнимыми и подлинными. В-третьих, это авторитет денег, поскольку они дают и власть, и славу, и самые широкие возможности.

Обертология использует категории, которыми оперируют различные науки, но она их использует лживо, исключительно для прикрытия пустоты. Она применяет их для фальсификации, латентно влияя на восприятие пространства, времени, бытия в целом. Обертолог заявляет о несуществующем и никогда не существовавшем как о реальном, занимавшем или занимающем определенное место в пространстве и времени, выдавая, таким образом, небытие за бытие. Обертология, следовательно, паразитирует на науке, философии и морали, на образовании как таковом. Она формирует квазисубъекта.

Нередки случаи, когда примитив привыкает к своей обёртке и сам начинает в нее верить. Если, к примеру, политику постоянно говорить комплименты, содержащие перечисление талантов, которыми он не наделен, и заслуг, которых у него нет, это с неизбежностью вызовет у него интенсивную перцепцию восхищения извне, которое быстро перерастет в хроническое восхищение собой, идущее изнутри. Все свои действия такой политик будет считать соответствующими «объективным законам развития», а своих противников — противниками движения страны по пути прогресса, которое, естественно, осуществляется по «объективным законам». Что касается провалов, нелепостей, нищеты населения, размаха преступности, то все это легко объяснить диалектикой того же развития. Одна из любимых обёрток политиканствующих примитивов последних лет — реформа. Показателем того, что реформа «проводится» именно примитивами является полное отсутствие ее позитивной результативности для большинства населения. Идею реформы изначально оборачивают различными привлекательными лозунгами, используя в качестве аргумента в ее пользу небезызвестный тезис: «Так делают во всех цивилизованных странах» (оправдательная обёртка). В течение какого-то времени вокруг объявления о реформе организуются суета, шумиха и наукообразные высказывания экспертов, затем все постепенно стихает, и после непродолжительной паузы на головы населения обрушивается идея новой «реформы», и все повторяется.

Наряду с «реформой», мощным манипулятивным потенциалом до недавнего времени обладали обёртки: «свобода», «демократия», «научность». Эти понятия, давно ставшие принадлежностью массовой культуры американского и европейского типов, сыграли в нашей стране роковую роль, основательно дискредитировав свободу, демократию и научность. Властвующие группировки, в первой половине девяностых годов окружавшие президента и отличавшиеся безграничной правовой и моральной распущенностью, культивировали эти понятия в качестве обёрток, скрывающих действительные, крайне разрушительные процессы в культуре, политике и экономике страны. Любопытно, что такие популярные в России понятия, как «справедливость» и «равенство», властью практически не используются, поскольку они более прозрачны, более доступны для восприятия и соотнесения их с реальностью, и ими гораздо труднее манипулировать утомленным ложью сознанием россиян.

Одной из тяжелейших проблем нашей страны является имеющая многовековую историю проблема отсутствия реальных противовесов государственной власти. Наличие противовесов обеспечивает, как известно, альтернативность и сменяемость конкретных лиц и организаций у государственного руля. В странах, где такие противовесы есть, демократия более или менее реальна. Там же, где таких противовесов нет, присутствует лишь демократическая фразеология, играющая роль обёртки. Уместно вспомнить К. Ясперса, который считал, что в демократических системах скрыты механизмы самоуничтожения[6]. Некоторые из этих механизмов, как представляется, создаются — иногда умышленно, иногда по незнанию — по причине неадекватного использования конвенциональных понятий и терминов, многие из которых настолько приблизительны, что в них можно вкладывать какой угодно смысл.

Примитив, как показывает исторический опыт, захватив власть и стараясь удерживать ее любой ценой, не только уничтожает оппозицию, но и делает все, чтобы не дать ей возродиться (что, впрочем, общеизвестно). Для достижения этой цели обертологи не только создают обёртки, которые прикрывают и искажают примитив, но и стремятся примитивизировать общество, поскольку не видеть, что скрыто под обёрткой свойственно реципиенту, не склонному к рефлексии и не стремящемуся понимать суть явлений. Отсюда устойчивая заинтересованность обертологов в интеллектуальной и моральной стагнации общества, а в ряде сфер социальной жизни — и его деградации. Для этого они наносят удары по системе образования, до крайности ее примитивизируя. И здесь используется упомянутая выше обёртка под названием «реформа». В нашей стране очень много говорится о новых подходах к пониманию образованности, о гуманистической парадигме современного российского образования, о том, что продуктом всей нашей образовательной системы должна быть активная, творческая, способная к саморазвитию личность… Но очевидно, что для того, чтобы изменить систему образования следует кардинально изменить всю совокупность условий, в которых она функционирует, а не прикрывать ее нищету различными обёртками вроде конкурса «учитель года». Но для того, чтобы ничего реально не предпринимать для подлинного развития системы образования у нас на протяжении почти века находятся «объективные причины» — от «сложной международной обстановки» до «борьбы с коррупцией» и «мирового экономического кризиса». Все перечисленные «объективные причины» неизбежно порождают «объективное следствие»: главное в «развитии» образования — это экономия на нем бюджетных денег.

Последствия примитивизации общества и массовой обертологической деятельности поистине трагичны, поскольку многие проблемы, препятствующие развитию страны, преподносятся не просто в искаженном виде, но нередко выдаются за позитив, за нечто диалектически обоснованное, за нечто неустранимое по причине объективности.

1. Низкие доходы населения стабилизированы и фактически являются способом подавления свободы и чувства собственного достоинства человека. Их мизерный уровень оправдывается объективными причинами, хотя совершенно понятно, что они — результат умышленной экономической политики, основой которой является примитивная торговля сырьем, борьба с инфляцией самым примитивным способом и неумение развернуть современное промышленное производство. Нищета — мощнейший универсальный инструмент примитивизации человека и общества. Страх лишиться мизерного дохода, а вернее, страх лишить этого дохода своих близких по силе воздействия на сознание превосходит, пожалуй, даже страх смерти, по крайней мере, не уступает ему. Забота о хлебе подавляет стремление к свободе и парализует протестную волю. Что касается людей богатых, то на фоне нищеты окружающих страх потерять это богатство исключает из системы их личных ценностей такие понятия как «свобода», «мораль», «сочувствие», «совесть», «сострадание».

2. В области культуры мы видим разгул антиискусства, превзошедшего своей примитивностью самый низкопробный китч, но с завидным постоянством навязываемый населению с целью дальнейшей его, населения, примитивизации. Телевидение и другие СМИ насыщены сквернословием, пошлостью и информацией о совершенно никчемных событиях, которым уделяется пристальное внимание.

3. Алкоголизация населения является результатом отсутствия свободы и инструментом создания ее (свободы) иллюзии; кроме того, алкоголизация — прекрасный способ примитивизации общества, лишения его протестной воли и убиения личного времени человека, которое он мог бы использовать на осмысление действительности и осознанную протестную деятельность.

4. Циничная демонстрация власти пренебрежения к мнению общества вообще и ученых в частности по ряду важных проблем, самонадеянность и неуважение к народу — признаки типичного поведения победившего примитива, его стремления указать всем их «подлинное» место. Но эти пренебрежение и самонадеянность способны привести страну в очередной тупик.

5. Общий трагический итог хронической примитивизации населения нашей страны — его молчание и бездействие по причине либо равнодушия, либо страха, позволившие окончательно реставрировать авторитарную систему управления страной. Цель примитива, примитивизирующего все и вся, достигнута. Совершен откат вспять, к феодальной сущности нашего государства, в котором власть предписывает законы, но сама их не просто не выполняет, но и мыслит себя вне системы права. Перефразируя Ю. Хабермаса, можно сказать, что модерн в нашей стране не стал не только «незавершенным проектом», но не стал даже проектом начавшимся[7].

Таким образом, важнейшей задачей страны, без решения которой, она, как представляется, не сможет успешно развиваться, является депримитивизация общества и личности. Проблема эта родилась не вчера, она сформировалась несколько столетий назад, но исследование ее генезиса не входит в круг вопросов, затронутых в настоящей статье.

Для того чтобы успешно противостоять примитивизации следует, как представляется, прежде всего, осознать, что мы находимся в обертологическом мире, которым в значительной степени управляют примитивы. Их высокомерию и дерзости должно противопоставить чувство собственного достоинства, образованность и любовь к истине. Но важнейшим фактором противодействия примитиву, кроме названных, может быть решительное, организованное и постоянное публичное его разоблачение. Организованность и публичность — самое сложное из того, что необходимо, как можно предположить, сделать и делать регулярно. Примитив, как было показано выше, опасен, в особенности, примитив воспаривший. Бороться с ним сложно, поскольку очень трудно снять с него множество обёрток.

Но дело осложняется до крайности тем, что в руках примитивности и примитивов вот уже в течение нескольких столетий сосредоточена власть, охватывающая все сферы жизни, и они, примитивы, лишь меняя скрывающие их подлинные намерения обёртки, постоянно стремятся эту власть сделать абсолютной. В этом вопросе они бескомпромиссны, безжалостны и циничны. Доказывать им что-либо, убеждать их в чем-либо совершенно бесполезно, поскольку они, как было показано, находятся в ином измерении бытия, в иной системе ценностей. Они отнюдь не глухи к аргументам, они их просто не понимают и не воспринимают. Речь идет не столько о персоне, стоящей на вершине пирамиды власти, сколько о структуре, составляющей эту пирамиду.

Возвращаясь к мысли о необходимости противодействия примитиву, следует заметить, что у него есть одно совершенно неустранимое свойство, делающее его уязвимым: он, являясь примитивом, не способен адекватно оценивать людей. Полагая себя значительно умнее или талантливее других, он считает, что и другие признают его таковым. Отсюда и кажущиеся нелепыми и странными многие его поступки, которые, иногда, подрывают его власть и приоткрывают его примитивную сущность. Это не дает повода обольщаться, но позволяет надеяться на лучшее.

[1] См.: Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Хосе Ортега-и-Гассет. Дегуманизация искусства и другие работы. М. : Радуга, 1991. С. 40–228.

[2] Шпеер А. Воспоминания. Смоленск : Русич ; М. : Прогресс, 1997. С. 109.

[3] Там же.

[4] Хёйзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. СПб. : Изд. дом «Азбука-классика», 2007. С. 145.

[5] См.: Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М. : Правда, 1990. С. 393–581.

[6] См.: Ясперс К. Духовная ситуация времени // Карл Ясперс. Смысл и назначение истории. М. : Изд. политической литературы, 1991. С. 288–418.

[7] См.: Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 40–52. Немецкий философ размышляет о культурном модерне, но понятие «модерн» используется не только в отношении культуры, но нередко включает в себя практически все характеристики западной демократии, в т. ч. различные формы частной собственности как ее экономическую основу, систему права в целом и права человека в частности, высокий уровень потребления материальных благ и т. д.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М. : Правда, 1990.

Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Хосе Ортега-и-Гассет. Дегуманизация искусства и другие работы. М. : Радуга, 1991. С. 40–228.

Хабермас Ю. Модерн — незавершенный проект // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 40–52.

Хёйзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. СПб. : Изд. дом «Азбука-классика», 2007.

Шпеер А. Воспоминания. Смоленск : Русич ; М. : Прогресс, 1997.

Ясперс К. Духовная ситуация времени // Карл Ясперс. Смысл и назначение истории. М. : Изд. политической литературы, 1991. С. 288–418.

Гопко Владимир Васильевич — кандидат философских наук, доцент кафедры социальной педагогики факультета психологии и педагогики Омского государственного педагогического университета. Тел.: (3812) 23-37-64

Gopko Vladimir Vasilievich, Candidate of Philosophy, Associate Professor, Department of Social Pedagogy, Faculty of Psychology, Omsk State Pedagogical University.

E-mail: vir4855@mail.ru

Библиограф. описание: Гопко В. В. Примитив и обертология [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портала «Знание. Понимание. Умение». 2010. № 1 — Философия. Политология. URL: http://zpu-journal.ru/e-zpu/2010/1/Gopko/ [архивировано в WebCite] (дата обращения: дд.мм.гггг).