Русанова А. Г. Молодежный дискурс в свете тезаурусного подхода

Ключевые слова: тезаурусный подход, молодежный дискурс.

Центральной проблемой обществоведческих дисциплин остается выявление механизма взаимодействия социальных и лингвистических факторов, обусловливающих социальную дифференциацию, интеграцию, интерференцию и вариативность языка в условиях дискурса. Определенное значение для более основательного раскрытия социального и культурного феномена молодежного дискурса может внести тезаурусный научный подход концепции человека и общества.

Господствующая в конце XX — начале XXI века философия постмодерна, возникшая как реакция на несостоятельность проектов достижения абсолютной конечной истины, сделала дискурс своим центральным понятием. Постмодернизм — это определенный период в развитии культуры, наступивший после «модерна», или современности, это «транскультурный и мультирелигиозный феномен, предполагающий диалог на основе взаимной информации, открытость, ориентацию на многообразие духовной жизни человечества»[1]. 70–90-е годы — время активного становления и интеграции постмодернизма в российский культурный процесс.

Теория дискурса — одно из важнейших направлений в рамках феномена постмодернизма, методология которого оформляется на пересечении постмодернистской философии языка, семиотики, лингвистики, социологии знания, социологии культуры и когнитивной антропологии. Понятие дискурса (от позднелат. discursys — «рассуждение»; совр. франц. discours — «речь») определяется в рамках различных направлений по-разному. Данное понятие возникает в результате децентрации, рассеивания «твердых» смыслов текстов[2], оно становится основой бинарной оппозиции «текст — контекст», столь актуальной для постмодернизма.

Собственно лингвистическая природа дискурса определяется как специфический способ или специфические правила организации речевой деятельности текста (письменного или устного)[3]. Следовательно, под текстом понимают преимущественно абстрактную формирующую конструкцию, под дискурсом — различные виды ее актуализации, рассматриваемые с точки зрения ментальных процессов и в связи с экстралингвистическими факторами. При таком понимании анализ дискурса выполняется в основном описательными и экспериментальными методами.

Классическое лингвистическое определение дискурса дает исследователь Н. Д. Арутюнова: «Дискурс — это связный текст в совокупности с экстралигвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами, текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс — это речь, «погруженная в жизнь»[4].

С учетом указанного определения, оперирование данным понятием возможно лишь в рамках науки о языке и различных междисциплинарных изысканий, в которых объектом является язык во всем объеме его свойств и функций. Дискурс здесь представляется понятым в аспекте своей формы. Однако дискурсивная среда представляется средой самоорганизации, обладающей креативным потенциалом не только по отношению к сфере смысла, но и функционированию социальных фактов, конструированию социальных действий.

Культурологический подход к дискурсу заключается в интерпретации дискурсов в качестве языковых практик, экстраполированных «за пределы» предложения. Текст может быть рассмотрен в событийном плане, то есть как актуализированное в речи смысловое единство предложений (употребленное в коммуникативной функции воздействия). Именно такой текст В. П. Конецкая именует дискурсом[5]. Структура дискурса отличается сложностью, т. к. обусловлена не только комплексом языковых и неязыковых факторов, но и целенаправленной функцией воздействия, которая актуализируется при помощи вербальных и невербальных средств. Вместе с тем, дискурс обладает определенными структурными характеристиками, которые поддаются моделированию, поскольку в дискурсе отражены не только языковые формы высказываний, но и содержится оценочная информация, личностные и социальные характеристики коммуникантов, их фоновые знания.

По мере становления дискурсивного анализа как специализированной области исследований выяснилось, что значение дискурса не ограничивается вышеизложенными подходами, и во многом, понятийная нагрузка приходится на обозначение различных внеязыковых процессов. С точки зрения социологии культуры, дискурс — прежде всего, это речь, погруженная в социальный контекст[6]. Внутри социокультурного пространства дискурсивные практики можно исследовать не только лингвистически и культурологически, прояснением содержащихся в них значений, но и социально, прояснением норм и правил, артикулирующих задействованные в разных стратегиях дискурсивные элементы.

Дискурс предстает, таким образом, как некое образование, в рамках которого осуществляется передача, восприятие и обмен информацией, а также реализуется коммуникативное взаимодействие индивидов как членов определенного социума. Дискурс — это «вербально артикулируемая форма объективации содержания сознания», социально обусловленная организация системы высказываний и действий, регулируемая «доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности»[7]. Соответственно, молодежный дискурс — это социально обусловленная организация системы получения, восприятия, дифференциации информации, а также обмена информацией и реализации коммуникативного взаимодействия индивидов, как членов определенного социума, проходящих социализацию в возрасте от 16 до 29 лет.

Молодежный дискурс представляется некоей идентичностью, формируемой социальными процессами. Социальные процессы, направленные на поддержание идентичности, детерминируются социальной средой. Особое место в излагаемой теории занимают идеи, связанные с изучением социальных факторов, способствующих структурированию молодежного дискурса.

В свободной трансформации положений, изъятых из разных теоретических парадигм, выражается постмодернистская практика организации социологического знания: разработки Питера Бергера и Томаса Лукмана[8]. Согласно данной теории речевые практики предстают концептуальными механизмами поддержания символического универсума культуры и способствуют размещению индивидов в обществе. Язык предусматривает фундаментальное наложение логики на объективированный социальный мир. Это проявляется в том, что общие объективации повседневной жизни поддерживаются главным образом с помощью лингвистических обозначений.

Такое понимание возникает в результате «перенимания от другого» того мира, в котором живут и в котором происходит «постоянная и непрерывная идентификация со значимыми другими»[9]. Приобретение специфически ролевого знания требует специфически ролевого словаря, что означает активизацию определенных семантичских полей, структурных интерпретаций и речевого поведения в рамках институциональной сферы. По возникновению надобности эта совокупность значений — например, молодежной среды — будет поддерживаться легитимациями самого разного уровня, от сленгизмов до сложной «тусовочной» иерархии.

Потенциальные деятели, совершающие подобные институциональные действия, должны систематизировано знакомиться с этими значениями, для чего необходима та или иная форма образовательного процесса. Некоторая часть этого знания остается релевантной для всех, другая — лишь для определенных типов людей.

В связи с этим рациональным представляется толкование объекта исследования — молодежи как социокультурной группы — через совокупность присущих ей культурных свойств и функций. Применительно к анализу культурной идентификации субкультурный подход и подход, трактующий молодежь как носительницу психофизических свойств молодости, не отвечает функциональной стратегии исследования молодежного дискурса[10].

Молодежь является социальной группой культурного характера, сущность особенностей которой — не в возрасте, а в социализационной неподготовленности, неполной готовности к культурной, общественной практике. Развитие молодежи имеет целью принятие социального опыта, его обновление и подготовку передачи обновленного опыта последующему поколению. Смысл молодежной активности представляется не как субкультурный «вызов» или «сопротивление» доминантной культуре, а как процесс конструирования себя, своей идентичности.

Из работ П. Бергера и Т. Лукмана следует, что в социальной практике продвижение определенного социального проекта будущего новым поколением связано, прежде всего, с осуществлением данной социальной группой захвата символического господства, позволяющего навязывать остальным выгодную для себя мировоззренческую картину. Своеобразные «центры» систематизации информации в обществе, нацеленные на обновление интерпретации микроустройства, принято именовать интеллигенцией (от лат. intelligens — «понимающий, знающий, умный»). Интеллигенция — это наиболее образованная часть общества, лучше других подготовленная к восприятию и ретрансляции социокультурных посланий[11]. Квалификационный уровень интеллигенции высок, она завершила свое образование и, в целом, располагает, включая молодые слои, накопленным предыдущими поколениями символическим «капиталом», обладает умением пользоваться максимально широким спектром приобщения к культуре.

Представленное определение явно «роднит» интеллигенцию и молодежь, получающую высшее образование (сравн. получение, усвоение и передача ценностей как основной вид профильной деятельности). Очень часто среда интеллигентов-интеллектуалов связывается с университетской, студийно-художественной, журналистско-писательской средой. Следует из проведенной параллели, что основной задачей студента высшего учебного заведения России является «осмысление человеческих жизненных ценностей сквозь призму языка с помощью культурной памяти»[12]?

Речь идет о специализированном институте высшего образования, который специально отвечает за создание, сбор, хранение и распространение информации, «законсервированной» в виде письменных сообщений, это учреждение, влияющее на процесс социализации и направляющий его (официальное средство передачи господствующих ценностей). Институт высшего образования уделяет большое внимание специфике кодов и влиянию каналов передачи сообщений на их качество и характер восприятия молодыми поколениями людей, проходящих стадию социализации, усваивающих образовательные, профессиональные, культурные и другие социальные функции. Он (институт) использует большое количество учебников, в которых явно и неявно утверждается, что образование ведет к интеллигентности, хорошей работе и денежному успеху.

Таким образом, культурная социализация предполагает стадию обучения, то есть «распредмечивания знаковых образований в процессе взаимодействия с семантической реальностью и овладения существующей системой социокультурного кода»[13]. Приобщение к культурному наследию является необходимой предпосылкой формирования автономной установки[14]: только по отношению к общепринятым стандартам могут развиваться и распространяться инновативные стратегии поведения. В связи с этим особую актуальность приобретают исследования конкретных факторов, условий, установок высшего учебного заведения, которые определяют становление нового социального типа личности — активного субъекта культурной социализации.

Являясь участником социального взаимодействия студент вуза включается в производство коллективно выработанных основ молодежного дискурса (содержащих определенный набор символов, ценностей и норм), утверждая себя в качестве рефлектирующего, способного к индивидуального выбору существа. Именно приобщение к культуре посредством института высшего образования сообщает аксиоматические основания для социально «правильного», рационального поведения, «повышают уровень социальной адаптивности личности»[15].

Связующим звеном теории молодежного дискурса выступает тезаурусный подход. Он обусловливает изучение активности осмысления действительности студентом         (поле ассоциаций, семантическое поле, ядро молодежного дискурса) посредством накопления особых словарей, демонстрируя тем самым единство дискурсивных практик, знаниевых накоплений и особых поведенческих актов. Истоки данного подхода связывают с антропологической наукой второй половины XX века, испытавшей мощное воздействие учения Л. Витгенштейна, поставившего в качестве ограничителя полноты знания лингвистический барьер: человек может знать лишь то, что позволяют ему сформулировать средства используемого языка.

В лингвистических и информационных практиках тезаурус принято рассматривать в качестве семантической меры информации, как неким образом оформленное накопление, «некую совокупность сведений, которыми располагает пользователь (или система)»[16]. Тезаурус принимает, фиксирует и систематизирует семантические единицы, поступающие извне. Зафиксированное подобным образом субъективное впечатление о мире может рассматриваться как часть действительности освоенной субъектом. Тезаурус (от греч. thesauros — «сокровище, сокровищница») — полный систематизированный состав информации (знаний) и установок в той или иной области жизнедеятельности, позволяющий в ней ориентироваться[17].

Совокупность единиц — внутреннее построение тезауруса — своей фрагментарностью не способно обеспечить достойное эвристическое взаимодействие и обмен информацией между действительностью, социальной группой, индивидом и ментальными структурами. Ценность тезаурологического подхода в рамках данного исследования можно обнаружить в отборе, систематизации и хранении большого объема информации, поступающей в процессе обучения в вузе. Тезаурологическое заполнение матрицы гарантирует/обеспечивает дискурсивные практики, где концентрация «рассеянных событий» образует «строительный материал» картины мира по мере социализации и обретения социальной идентичности молодых людей.

Следовательно, для накопления релевантных «знаниевых» практик, доминант смыслового поля дискурса, образовательный процесс (как абстрактное социокультурное явление) предлагает некую игру. Игру в сортировку получаемой извне информации и впечатлений, цель которой — сделать возможным контроль над реальность. В этом накоплении все неясное неопределенное, все что сложно или трудно осознать интерпретируется в соответствие с имеющейся «базой». Интерпретатором выступает «простой» участник образовательного процесса — молодой человек в возрасте от 16 до 29 лет, обучающийся в вузе. «Базой», в свою очередь, является объем фоновых знаний, реалий окружающего мира и общества, социальных ценностей, самооценка своего положения, психофизиологические особенности, пол, возраст, образ жизни.

Все представленные доминанты и ориентиры молодежного дискурса могут быть сведены к эффективной, функциональной и действенной метафоре молодежного дискурса. Это пластиковая бабина с видео- и аудиозаписью и непрозрачным основанием посередине. Стержень — это антропоцентричный фундамент всех дискурсивных построений, некий «неразменный» фонд человеческого опыта (и прежде всего гуманитарного). Пленка состоит из треугольных фрагментов («кусков пирога»). Дискурсивная оболочка каждого фрагмента — социально обусловленная организация системы высказываний и действий, гарантирует компетенцию дискурсивных практик.

Внутри дискурсивных блоков располагается пленка с нанесенными на нее изображением и звуком. Каждая клетка пленки — это матричная ячейка тезауруса. По мере накопления информации оборотов пленки становится все больше. Стержень зависимости от «приходящей» или «отмирающей» информации не испытывает. Он содержит неразменный и неизменный набор сформированных представлений о себе, как о человеке.

Изображения на пленке, напротив, могут «блекнуть» и «тускнеть», по мере того, как новые обороты закрывают старые. Дискурсивная же оболочка представляется автору относительно подвижной. Она поворачивается вокруг своей оси, обуславливая критериальное наложение фрагментов пленки и их тематическое, ассоциативное совмещение. С помощью этого не только фиксируется состояние развития того или иного элемента, но и осуществляется управление социальными процессами.

При этом, чтобы зафиксировать направленность происходящих изменений достаточно пронзить требуемый слой воображаемой осью. В горизонтальной плоскости внешней поверхности ось касается лишь одного верхнего кадра (внешний стимул окружающей действительности подает импульс работе сознания), в то время как в четырехмерной плоскости ось коснулась одновременно огромного количества ассоциаций, семантических полей, воспоминаний.

Изучение современных точек зрения на молодежный дискурс позволяет выделить некоторые фрагменты «пленки», такие как: элементы криминального жаргона (включая инвективы[18], по причине игрового и эмоционального характера, выражающего романтичность, максимализм, жестокость и т. п.); элементы компьютерного жаргона; англоязычные элементы; сленгизмы[19]. Внимание исследователей обращают на себя набор слов и фраз, нарушающих нормативную структуру высказываний, тематическую однородность дискурсов, — все это делает данные подсистемы действительно «закрытыми», понятными лишь для «посвященных». Перед нами своего рода языковая игра, которая позволяет молодому поколению самоутвердиться среди сверстников, отстраниться, отграничиться от старших.

В идеале, ценность образования как самостоятельного социального феномена, имеющего целью социокультурную, личностную и статусную привлекательность заключается в приобретении «интеллигентности», т. е. способности молодого человека постоянно черпать знания, готовности понимать другого человека и другую культуру. Традиционно считается, что «высшее образование дает знания, но не интеллигентность»[20]. Для исследования социально обусловленного процесса изучения молодежного дискурса, важным представляется групповая установка речевого поведения учащегося студента, т. е. то, что не отграничивает молодого человека от старших поколений, а объединяет с ним. По мнению В. Т. Лисовского это то, что вносит общегуманитарный блок в техническое и профильное образование[21].

Ограничивая молодежный дискурс вышеперечисленными элементами, молодой человек осваивает язык просто как потребитель. Это первый шаг на пути к дискурсивной компетенции. Далее, проявление нестандартных оборотов в языке молодежи трактуется как отражение социокультурных факторов, среди которых наибольшее значение имеет утвердиться в обществе (то есть за пределами группы сверстников), проявить себя как творца, продемонстрировать свои интеллектуальные возможности. Именно такое «творческое» оперирование тезаурусом в рамках молодежного дискурса способствует пониманию смысловой и оценочной информации в конкретной социальной ситуации.

Тезаурус, таким образом, представляется конститутивным элементом дискурса (вообще, и молодежного дискурса в частности), деятельности и социальных отношений, не только как обмен информацией и репрезентативное отражение внешней действительности, объектов в мире «вещей». Это логически сочетается с признанием принципа социального конструкционизма, то есть дискурсивного возведения молодым человеком социально-культурных миров.