Захаров В. Ю. Основные этапы развития масонства в России, его соотношение с конституционализмом

УДК 94

Аннотация ♦ Статья посвящена истории российского масонства XVIII — 1-ой четверти XIX в. Автором предпринимается попытка разработать собственную периодизацию развития российского масонства с момента основания масонских лож в России и до их запрета в 1822 г. Также рассматривается проблема соотношения масонства с конституционализмом, анализируются их общие черты и отличия.

Ключевые слова: масонство, масонские ложи, этапы развития масонства в России, конституционализм.

Abstract ♦ This article is dedicated to the history of the Russian freemasonry of the XVIII — 1^st part of the XIX century. The author makes an attempt to elaborate an original periodization of the development of the Russian freemasonry from the moment of its foundation in Russia to its interdiction in 1822. The problem of correlation between freemasonry and constitutionalism is also being considered in this article. The author analyses their common features and differences.

Keywords: freemasonry, Masonic lodges, stages of masonry development in Russia, constitutionalism

Несмотря на значительный интерес исследователей к теме масонства, его влияния на другие течения общественной мысли, внутреннюю и внешнюю политику различных государств, ряд вопросов до сих пор остаются дискуссионными. Прежде всего, это проблема типологизации и периодизации российского масонства, а также вопрос о соотношении масонства с мировым и отечественным конституционализмом.

На основе работ большинства исследователей можно выделить следующие этапы развития масонства в России (применительно к хронологическому отрезку с XVIII в. до первой четверти XIX в)[1]:

● 1698–1730 гг. — легендарный этап.

● 1731–1762 гг. — этап становления, бессистемная деятельность отдельных масонских лож;

● 1762–1778 гг. — преобладание в России английской (символической) системы (или елагинское масонство);

● 1778–1781 гг. — переходный этап (поездки А. Б. Куракина в Швецию и И. Г. Шварца в Берлин в поисках высшей масонской мудрости, истинного масонства);

● 1781–1792 гг. — преобладание «теоретического» (или научного) масонства («шведская система «Капитула Феникса» и розенкрейцерство Шварца-Новикова) вплоть до запрета масонских лож Екатериной II в 1792 г. как следствие «дела Новикова»;

● 1792–1801 гг. — этап негласного развития российского масонства, когда оно формально находилось под запретом (несмотря даже на вступление на престол Павла I);

● 1801–1810 гг. — этап Возрождения масонства в России, фактическое снятие запрета с деятельности масонских лож; многообразие конкурирующих масонских систем;

● 1811–1817 гг. — господство «шведской системы» Капитула Феникса под гласным надзором правительства вплоть до раскола в 1817 г.;

● 1817–1821 гг. — сосуществование двух масонских систем: «шведской системы «Капитула Феникса» и «Великой ложи Астреи» (английская система);

● 1821–1822 гг. — объединение двух систем в одну на компромиссной основе вплоть до официального запрета тайных обществ 1 августа 1822 г.

Данная периодизация развития масонства является авторской, существуют и другие её варианты. Предложенная же периодизация, на наш взгляд, наиболее логично и объективно отражает смену основных векторов развития масонства в России от его возникновения до запрета в 1822 г.

Дадим краткую характеристику каждого этапа.

1-й этап — 1698–1730 гг. — условно его можно назвать легендарным. Согласно масонским (и английским) преданиям масонство в России учредил Петр I сразу по возвращении Великого посольства из Западной Европы, то есть в 1698 г. По этой легенде Петр I был принят в масонство во время пребывания в Англии либо знаменитым архитектором Кристофером Реном, либо самим англо-голландским королем Вильгельмом III Оранским. По прибытии в Россию Петр I якобы основал ложу в Москве. Мастером стал Ф. Лефорт, первым надзирателем П. Гордон, вторым надзирателем — сам Петр I [2].

У этой легенды нет документальных подтверждений, и она является именно легендой в чистом виде. Если Петр I и был куда-либо принят, то только в «оперативное масонство», ведь идейное масонство оформилось не ранее 1717 г. Легенда о Петре I как первом масоне в России, видимо, была придумана российскими масонами во 2-ой пол. XVIII в. с целью повысить авторитетность своего учения в глазах дворянского общественного мнения. A сверхавторитетная фигура Петра Великого, да ещё и с его прозападными взглядами (а масонство было заимствовано тоже с Запада), подходила для этого как нельзя лучше.

2-й этап — 1731-1762 гг. — это период становления российского масонства, характеризующийся возникновением и количественным увеличением масонских лож самых разных систем и направлений.

Первое документальное известие о существование масонства в Росси относится к 1731 г., когда Гроссмейстер Великой Лондонской ложи лорд Лоуэлл назначил капитана Джона Филипса Великим провинциальным мастером «для всей России» (этот факт упомянут в одном из изданий «Конституции» Андерсена). Но, судя по всему, в «русские» масонские ложи (количество которых неизвестно) входили одни иностранцы, в основном, видимо, англичане. Так что считать основателем российского масонства вышеупомянутого Д. Филипса можно с большой натяжкой.

Сами российские масоны считали настоящим основателем масонства в России генерала на русской службе Джеймса (Якова) Кейта, который в 1740 г. был назначен Великой Лондонской ложей Великим провинциальным мастером России. Именно в 1740-е гг. в ложи стали вступать русские дворяне. Какого-то единого центра или преобладающей масонской системы в то время, судя по всему, не существовало. По отрывочным данным можно установить, что масонских лож в 1750–1760-е гг. существовало не более десятка, в основном в крупных городах, действовали они изолировано и принадлежали к самым разным системам: и английской, и французской, и особенно немецкой (сохранились косвенные данные о связях петербургских лож с берлинской ложей «Трех Глобусов») [3].

Во время правления Елизаветы Петровны масонство становится модным. В состав масонских лож вошла целая плеяда известных деятелей той эпохи: канцлер, генерал — аншеф Р. И. Воронцов (отец Е. Р. Дашковой), князья Голицыны, Трубецкие, Чернышевы, представители зарождающейся интеллигенции И. Н. Болтин и кн. М. М. Щербатов, литератор-классицист А. П. Сумароков, военный историк и статс-секретарь Екатерины II И. П. Елагин.

Если говорить об организационном уровне развития российского масонства в этот период, то о нём почти ничего неизвестно. Отсутствуют сведения о количестве лож и о том, по каким системам они работали; известны только ложа «Скромности» в Петербурге, основанная в 1750 г. и учрежденная от нее ложа «Северной Звезды» в Риге [4].

3-й этап — 1762–1778 гг. — характеризуется организационным оформлением российского масонства и господством английской системы (елагинское масонство).

В 60-е и особенно в 70-е гг. XVIII в. масонство приобретает в кругах образованного дворянства все большую популярность. Количество масонских лож увеличивается в несколько раз, несмотря даже на скептическое (если не сказать полувраждебное) отношение к масонству Екатерины II. Естественно возникает вопрос, почему значительная часть российского образованного общества столь заинтересовалась масонским учением? Главной причиной, на наш взгляд, стали поиски определенной частью дворянского общества нового этического идеала, нового смысла жизни. Традиционное православие их удовлетворить не могло по вполне понятным причинам. В ходе петровских государственных реформ церковь превратилась в придаток государственного аппарата, прислуживая ему и оправдывая любые, даже самые безнравственные действия его представителей.

Именно поэтому и стал так популярен орден свободных каменщиков, ведь он предлагал своим адептам братскую любовь и священную мудрость на основе неискаженных истинных ценностей раннего христианства.

И, во-вторых, помимо внутреннего самосовершенствования, многих привлекала возможность овладеть тайными мистическими знаниями.

Ну и наконец, пышные ритуалы, одеяния, иерархичность, романтическая обстановка заседаний масонских лож ни могли не привлечь внимание русских дворян как людей, прежде всего военных, привыкших к военной форме и атрибутике, чинопочитанию и т. д.

В 1760-е гг. в масонство вступает большое количество представителей высшей дворянской аристократии и зарождающейся дворянской интеллигенции, как правило, оппозиционно настроенных по отношению к политическому режиму Екатерины II. Достаточно упомянуть вице-канцлера Н. И. Панина, его брата генерала П. И. Панина, их внучатого племянника А. Б. Куракина (1752–1818), друга Куракина кн. Г. П. Гагарина (1745–1803), князя Н. В. Репнина, будущего фельдмаршала М. И. Голенищева-Кутузова, князя М. М. Щербатова, секретаря Н. И. Панина и известного драматурга Д. И. Фонвизина и многих других.

Что касается организационной структуры российского масонства этого периода, то ее развитие шло по двум направлениям. Большинство российских лож входило в систему английского или иоанновского масонства, состоявшую только из 3 традиционных степеней с выборным руководством. Главной целью провозглашалось нравственное самосовершенствование человека, взаимопомощь и благотворительность. Главой этого направления российского масонства был Иван Перфильевич Елагин, назначенный в 1772 г. Великой Лондонской ложей (старых масонов) Великим провинциальным мастером России. По его имени вся система часть именуется елагинским масонством.

Меньшая часть лож работала по различным системам Строгого Наблюдения, признававшим высшие степени и делавшим упор на достижение высших мистических знаний (немецкое направление масонства).

Точное количество лож в России того периода до сих пор не установлено. Из тех, что известны, большинство вступило (пусть и на разных условиях) в союз во главе с Елагиным. Однако союз этот оказался крайне недолговечным. Сам Елагин, несмотря на то, что отрицал высшие степени, тем не менее с сочувствием отнесся к стремлениям многих масонов найти высшую масонскую мудрость. Именно с его подачи князь А.Б. Куракин, друг детства цесаревича Павла Петровича, под предлогом объявления шведскому королевскому дому о новой свадьбе наследника, отправился в 1776 г. в Стокгольм с тайной миссией установить контакты со шведскими масонами, которые по слухам обладали этими высшими знаниями.

Однако миссия Куракина породила очередной раскол российского масонства.

4-й этап — 1778–1781 гг. — переходный в истории русского масонства. Характеризуется стремлением русских масонов приобщиться к высшим мистическим знаниям. С этой целью состоялись поездки кн. А. Б. Куракина в Швецию в 1776 г. и профессора Московского университета И. Г. Шварца в Курляндию и Берлин в 1781 г. В результате русское масонство разделилось на 3 части: ложи, подчинившиеся шведской системе (ими управлял так называемый Капитул Феникса); ложи, работавшие по английской системе (елагинские), сам Елагин, кстати, не признал внедрения шведской системы, хотя сам посылал в Стокгольм Куракина; аргументируя это тем, что для него неприемлемо полное подчинение русских лож шведским, к тому же никаких особых высших знаний из Швеции получено так и не было. Наконец, третью часть составили московские ложи, также не признавшие шведскую систему, зато после поездки Шварца в Берлин воспринявшие немецкое розенкрейцерство в чистом виде без рыцарских степеней.

5-й этап — 1781–1792 гг. — характеризуется преобладанием так называемого теоретического (или научного) масонства, существовавшего в двух вариантах. Первый вариант — это шведская система, проникшая в Россию после поездки Куракина в Стокгольм. Оформилась она в феврале 1778 г., когда после визита шведского короля Густава III в Россию был открыт Капитул Феникса как Высшее масонское правление шведской системы в России. О его существовании знали только избранные — «просветленные братья» высших степеней (с четвертой и выше). Для непосвященных в высшие степени главным органом управления являлась Великая Национальная ложа, фактически alter ego Капитула Феникса (состав почти тот же). Первым префектом и того и другого был назначен князь Гавриил Петрович Гагарин (1745–1803), тайный советник, сенатор, склонный к мистике.

Шведская система была во многом компилятивной, эклектичной, объединяя в 10 степенях и английскую систему (степени 1–3), и шотландскую (степени 4–5), и тамплиерство (степени 6–9), и, наконец, розенкрейцерство (10-ая степень). Основывалась она на принципах строгой иерархичности, беспрекословного подчинения низших братьев высшим, анонимности высшего руководства, отсутствия выборности, сословности на стадии рыцарских степеней, нетерпимости к другим масонским системам. Глава Капитула Феникса назначался главой Стокгольмского Капитула герцогом Зюдерманландским, тем самым русские масоны должны были оказаться в полном подчинении у Швеции. Именно этот момент сразу вызвал подозрения у правительства Екатерины II, которая и дальше относилась к шведской системе с недоверием. Тем не менее, на первых порах шведская система приобрела большую популярность и по подсчетам Т. О. Соколовской к 1780 г. к ней примкнули 14 лож[5]..

В состав Капитула Феникса вошли представители высшей аристократии: князь Г. П. Гагарин (префект Капитула), князь Н. В. Репин, граф Ф. С. Строганов, граф А. И. Мусин-Пушкин, князья Долгорукие, князья Куракины, графы Апраксины, графы Шуваловы и другие.

Однако около половины всех российских лож шведскую систему не признали. Причина кроется в том, что никаких обещанных высших тайных знаний русские масоны от шведских лож не получили.

На волне этого разочарования и возникло второе направление «теоретического» масонства — московское розенкрейцерство. Связано оно, прежде всего, с деятельностью профессора Московского университета по кафедре философии и беллетристики И. Г. Шварца (1751–1784) и известного российского просветителя и издателя Н. И. Новикова (1744–1818). В 1779 г. начинаются их поиски «истинного масонства» и «истинного знания», в Москве они создают ложу «Гармония», которая была объявлена тайной и «сиентифической» (т. е. научной). В нее, помимо Новикова и Шварца, вошла элита московских масонов: глава ложи «Осириса» Н. Н. Трубецкой и его брат Ю. Н. Трубецкой, поэт М. М. Херасков, кн. А. М. Кутузов, кн. П. И. Репнин, глава ложи «Трех знамен» П. А. Татищев, представители мистического направления в масонстве кн. И. В. Лопухин и С. И. Гамалея. Позднее к ним примкнули И. А. Поздеев, А. Ф. Лабзин и знаменитый архитектор В. И. Баженов. Обрядность и ритуал были сведены к минимуму. Главной целью был поиск высших истин для самосовершенствования. Отсюда отрицательное отношение к современному духовенству и обрядам современных христианских церквей, стремление заменить религию обряда религией души.

По организационной структуре московское масонство стало 4-х степенным: в обычных ложах работы велись по английской системе из 3 степеней, в качестве необязательного дополнения допускались рыцарские степени, а над ними — розеннкрейцеровский «градус Соломоновых наук», цель которого, по словам Шварца, «познание Бога, природы и самого себя»[6].

Последователи Н. И. Новикова исходили их того, что знание должно быть не выборочным, а всеобщим, и ссылались на выдержки из трактата Тедена «Теоретический градус Соломоновых наук», привезенный Шварцем из Берлина. В нем говорилось, что «тот есть истинный философ, который всеми образы старается Бога, своего творца, самого себя и натуру познавать и ее столь различные действия испытывать». Сам Шварц не раз заявлял, что «человек, скитающийся по полям без просвещения, малоспособен к восприятию истины»[7].

Именно в этом лежит разгадка активной просветительской деятельности московских розенкрейцеров во главе с Н. И. Новиковым.

В 1781 г. Новиков взял в аренду типографию Московского университета, которая в 1788 г. выпускала уже более 40% всех книг в России. В 1783 г. Новиков создает первую общедоступную библиотеку в России, в 1784 г. для расширения издательской деятельности создается акционерная Типографическая компания. Однако именно с этого момента начинаются правительственные гонения на московских масонов, завершившиеся в 1791–92 гг. закрытием Типографической компании, а затем арестом и осуждением на 15 лет заточения в Шлиссельбургской крепости Н. И. Новикова.

Среди историков до сих пор нет единства в определении причин столь жестких мер по отношению к Новикову правительства Екатерины II. Суммируя все основные точки зрения по этому вопросу, можно выделить следующие причины.

Во-первых, самой важной причиной, бесспорно, следует считать контакты московских масонов во главе с Новиковым с наследником престола Павлом Петровым, находившимся к тому моменту по сути во враждебных отношениях с Екатериной II. Именно этот факт в качестве главной причины репрессией против масонов признавала и сама Екатерина II в указе от 1 августа 1792 г.: «Они (имеются в виду масоны) употребляют разные способы, хотя вообще, к уловлению в свою секту известной особы; так и в упомянутой переписке Новиков сам признал себя преступником»[8].

Все это накладывалось на тайный характер масонской организации. В результате в глазах Екатерины II масонство превратилось в опасный очаг оппозиционных настроений, она, видимо, стала воспринимать масонские ложи как готовую организационную оболочку для возможной разработки планов государственного переворота в пользу Павла.

Во-вторых, сказалась личная неприязнь Екатерины II к Новикову из-за его иронических выпадов против порядков при Дворе и морального разложения самой императрицы. В-третьих, широкая благотворительная деятельность московских масонов, в частности раздача хлеба голодающим в 1787 г, с точки зрения Екатерины, была подозрительной. Она слишком уж оттеняла беспомощность местной администрации. К тому же существование некой альтернативной общественной силы противоречило самой сути абсолютистского режима, в котором подданные могли только выполнять указания свыше, но никак не выступать с собственной инициативой.

В-четвертых, в самом разгаре была Великая Французская революция. Уже тогда по европейским Дворам ходили слухи о причастности к ее организации масонов, иллюминатов и других тайных обществ. Екатерина II естественно не могла их не учитывать.

Итак, в 1792 г. все это привело к аресту и осуждению Новикова, ссылке его ближайших сподвижников Н. Н. Трубецкого, И. П. Тургенева, И. В. Лопухина, а затем фактическому запрету масонских лож по указу 1 августа 1792 г. (по иронии судьбы ровно через 30 лет в этот же день выйдет точно такой же указ Александра I о запрете деятельности тайных обществ в России).

Как бы то ни было, на примере «дела Новикова» видно, что русское масонство не избежало политизации, по сути, повторив путь развития масонства во Франции, США, Швеции и, частично, Германии. Часть масонов во главе с Новиковым оказалась втянута в политическую борьбу придворных группировок, оказалась в числе проигравших, что привело к крайне негативным последствия для всего российского масонства.

6-й этап истории российского масонства — 1792–1801 гг. — характеризуется негласной деятельностью масонских лож, которые все это десятилетие оставались под запретом. Численность их резко упала, все нестойкие колеблющиеся братья постепенно перестали посещать заседания лож гонимой организации. С другой стороны, это пошло на пользу российским масонам, так как в их рядах остались теперь действительно настоящие идейные сторонники масонского учения, все случайные попутчики, вcтупившие в масонство ради моды или из-за карьеристских соображений, отсеялись. По подсчетам (весьма приблизительным) Т. О. Соколовской, численность масонских лож уменьшилось за это десятилетие примерно на 2/3[9]. Наименее пострадали ложи шведской системы, изначально действовавшие в более секретной обстановке, чем ложи других систем. Если подобное отношение к масонству Екатерины II, исходя из вышеизложенного материала, вполне понятно, то совершенно нелогичными выглядят действия Павла I, так и не давшего разрешения на возобновление деятельности масонских лож при том, что существует вполне обоснованная версия о вступлении Павла в масонство в 1777 или 1779 гг.

Объяснение, на наш взгляд, может быть только одно — к этому моменту резко изменилось само мировоззрение Павла и масонство перестало вписываться в его модель абсолютистско-полицейского государства, в котором не могло быть места никаким тайным обществам. К тому же Павел был одержим идеей объединения православной и католической церквей как противовесу идеям Французской революции, и сделал ставку в связи с этим не на масонство, а на Мальтийский Орден, гроссмейстером которого он стал в 1797 г. А учитывая, что ряд масонских принципов стали лозунгами Французской революции, масонство было полностью дискредитировано.

В результате деятельность масонских лож при Павле I так и не была легализована. По недостоверным сведениям Павел во время коронации в Москве в апреле 1797 г. встречался с масонским руководством и объявил им, что ввиду опасных событий во Франции, возрождать масонство в России, по его мнению, преждевременно [10].

7-й этап — 1801–1810 гг. — характеризуется возрождением масонства в России, фактическим снятием запрета с деятельности масонских лож; многообразием конкурирующих масонских систем.

На момент прихода Александра I к власти действующих масонских лож в России было очень мало, к тому же они не были объединены в единую организацию. В 1801–03 гг. в Петербурге и Москве действовали на полулегальном положении ложи как минимум трех систем: шведской системы во главе с Иваном Владимировичем Бебером (1746–1820), секретарем Капитула Феникса, ложи розенкрейцерского мистического направлении, а также ложи французской системы. Самой крупной из них была ложа «Соединенных друзей», учрежденная в Петербурге в 1802 г. камергером и генерал-майором А.А. Жеребцовым. Сам он вступил в масонство в Париже в 1800 г., быстро достиг высоких степеней с правом открывать ложи французской системы в России. Жеребцов был тесно связан с великим князем Константином Павловичем, который вступил в ложу в том же 1802 г. Благодаря этому состав ложи стал самым великосветским в России: помимо брата Александра I в нее вступили герцог Александр Вюртембергский, граф Станислав Потоцкий, граф А. Остерман Толстой, граф И. Ф. Нарышкин, будущий министр полиции А. Д. Балашов, будущий начальник III отделения А. Х. Бенкендорф, поэт П. А. Вяземский и другие.

По ряду свидетельств к 1803–04 гг. масонство в России было окончательно легализовано. По одной из версий, секретарь «Капитула Феникса» и глава ложи «Пеликана» (шведского обряда) И. В. Бебер добился в 1803 г. аудиенции у Александра I, рассказал ему о масонстве и добился легализации деятельности лож. Мало того, Александр I якобы даже сам вступил в ложу «Пеликана», переименованную в честь него в 1805 г. в ложу «Александра Благотворительности к коронованному Пеликану».

По другой версии, масонство было легализовано в 1804 г., после того, как старый масон А. С. Сергеев (директор канцелярии рижского губернатора) обратился с письмом к Александру I с просьбой возобновить деятельность лож, и согласие было получено («Его Величеству сиё не противно»)[11].

Вопрос о том, вступил ли в масонство сам Александр I, до сих пор остается открытым. Прямых документальных доказательств нет. Но в любом случае на первых порах масонству он явно симпатизировал и по сути оказывал покровительство. Но при этом российским масонам пришлось хотя бы внешне принять предложенное верноподданническое направление своей деятельности. Именно в этом ключе был выдержан новый Устав российских лож шведского обряда, разработанный в 1811 г. и окончательно принятый в январе 1812 г.

Если суммировать в целом, то новый Устав знаменовал дальнейшую эволюцию российского масонства в направлении национальных приоритетов и верноподданнических начал, но вместе с тем содержал элементы свободолюбия, демократизма и социальной справедливости. Видимо именно это и привлекло в масонстве будущих декабристов.

8-й этап развития российского масонства — 1811–1817 гг. — характеризуется господством лож шведской системы под тайным руководством Капитула Феникса и явным — производной от него Великой Директориальной ложи Владимира к порядку, во главе с И. В. Бебером.

По оценке Т. О. Соколовской в 1812–13 гг. главенство шведской системы признало подавляющее большинство российских лож. При этом российское масонство приобретало все более национальный, патриотический характер. Целью ставилось использовать масонство во благо России. Предполагалось, что сплотив элиту общества, российское масонство поведет сородичей к высотам духовного совершенства. В состав масонских лож в это время влился цвет патриотически настроенной русской аристократии. Достаточно упомянуть кн. М. И. Кутузова-Смоленского, А. Остерман-Толстого, М. П. Баратаева, князей Долгоруких, Лобановых-Ростовских, графов Воронцовых, Виельгорских, Шуваловых и др.[12].

Однако количественное увеличение масонских лож в России привело к появлению разных взглядов на дальнейшее направление развития российского масонства. В 1814 г. довольно неожиданно в российском масонстве произошел раскол, окончательно оформившийся в 1816–17 гг.

От Великой Директориальной ложи отделилась Великая ложа Астреи, сторонники которой выступили против зависимости от неизвестных начальников, отсутствия выборности руководства. В течение двух лет большая часть лож перешла в Великую ложу Астреи. Чтобы не допустить дальнейшего обострения отношений и дискредитации всего русского масонства в декабре 1817 г. руководством обеих ложбыл заключен Конкордат, согласно которому упразднялась Великая Директориальная ложа Владимира к порядку, вместо нее создавались две материнские ложи: Великая ложа Астреи (работавшая по английской 3-х степенной системе) и Великая Провинциальная ложа (продолжавшая работать по шведской системе). Обе Великие ложи обязались поддерживать мирные отношения и не переманивать братьев-масонов друг у друга. Следует отметить, что, как и в 1810 г., правительство знало лишь о существовании Великой Провинциальной ложи, работами же высших степеней по-прежнему руководил «Капитул Феникса», состав которого держался в тайне.

Весной 1817 г. после длительных колебаний в союз Астреи перешел Бебер, в результате чего изменился состав Великой Провинциальной ложи и «Капитула Феникса». Великим мастером стал А. Д. Жеребцов, а его заместителями М. Ю. Виельгорский и С. С. Ланской. Учитывая, что Жеребцов часто отсутствовал в столице, реальное управление ложами шведской системы сосредоточилось в руках графа Виельгорского и Ланского.

В целом же на протяжении 1817 г продолжился переход масонов из лож шведской системы в союз Астреи. В частности туда перешла одна из крупнейших по численности и старейших лож — ложа «Соединенных Друзей». Тем самым наметился явный перевес союза Астреи.

9-й этап развития российского масонства — 1817–1821 гг. — характеризуется сосуществованием двух масонских систем: Великой ложи Астреи (английская система) и Великой Провинциальной ложи, а фактически тайного «Капитула Феникса» (шведская система).

Количественный перевес был на стороне Великой ложи Астреи. Ее относительный демократизм привлекал внимание прогрессивно настроенных представителей дворянской интеллигенции и офицерства. Именно в этот период туда устремились мыслящие и свободолюбивые люди, включая Грибоедова, Чаадаева и Пушкина. В масонство вступили и многие будущие декабристы. По подсчетам Харитоновича масонами были не менее 24 декабристов. Братья Муравьевы-Апостолы, Рылеев и особенно Пестель рассчитывали использовать масонские ложи как готовую конспиративную форму для антиправительственной деятельности. Кстати, одна из первых декабристских организаций «Союз Спасения» была создана по принципам масонской ложи [13].

Развитие Великой Провинциальной ложи пошло по пути еще большего ужесточения дисциплины. Новые руководители граф М. Ю. Виельгорский, и его заместитель С. С. Ланской (будущий министр внутренних дел при Александре II) настаивали на четком соблюдении старинных масонских правил и исходили из принципа «пусть наш круг будет мал, но крепок».

К середине 1821 г. наметилось постепенное сближение позиций двух Великих лож, ими часто оказывались взаимные услуги. Постепенно противоречия сглаживались и в июне 1821 г. было принято решение об объединении в однородную систему на основе «истинной древней шведской системы».

С этого момента начинается 10-й этап развития российского масонства — 1821–1822 г., характеризующийся восстановлением единства на компромиссной основе.

Объединению двух великих лож, судя по всему, способствовали опасения руководства Великой ложи Астреи, что «мягкость управления и выборность высших должностных лиц могут привести к дальнейшему распространению «вольномыслия», вследствие чего масонские ложи могут приобрести антиправительственный характер. Ложи же шведской системы под руководством Виельгорского и Ланского были более консервативными, предъявляли более жесткие требования к своим участникам и не допускали (во всяком случае, формально) обсуждения политических вопросов, делая упор на нравственное самосовершенствование и изучение мистических книг.

Поэтому объединение и было осуществлено на принципах Великой Провинциальной ложи шведской системы с ее жесткой дисциплиной и иерархичностью. По-видимому, с точки зрения руководителей союза Астреи, это должно было привести к снижению оппозиционных настроений среди масонов и предотвратить возможное запрещение масонских лож в России. Тем более предупреждающие действия правительства уже последовали. В частности министр народного просвещения кн. А. Н. Голицын в июне 1821 г. запретил печатать масонскую литературу, а в конце года была официально приостановлена деятельность польских масонских лож (окончательно они были запрещены в ноябре 1822 г.)[14].

Торжественное объединение двух российских Великих лож состоялось окончательно 12 марта 1822 г. и было приурочено к очередной годовщине вступления на престол Александра I.

Однако, 1 августа 1822 г. появляется знаменитый рескрипт Александра I министру внутренних дел В. П. Кочубею о запрещении тайных обществ, в том числе масонских лож. Необходимость этой меры объяснялась «беспорядками и другими соблазнами, возникшими в других государствах от существования разных тайных обществ, из коих иные под наименованием лож масонских, первоначально цель благотворения имеющих, занимались сокровенно предметами политическими (в рукописном варианте подлинника рескрипта эти слова подчеркнуты — Авт.); впоследствии обратились к вреду спокойствия государств и принудили в некоторых из них сии тайные общества запретить»[15].

Приведенный абзац рескрипта не оставляет сомнений в главной причине запрета тайных обществ в России, которой являлись революционные события в Италии и Испании в 1820–21 гг. Александр I знал, что венты итальянских карбонариев были построены по образцу масонских лож, а сами ложи зачастую превращались в филиалы революционной организации. В Испании дело обстояло примерно так же. Зная о существовании декабристских обществ, о распространении оппозиционных настроений в ложах союза Астреи, положение о борьбе с деспотизмом как одной из целей высших степеней лож шведской системы, Александр I вполне обоснованно опасался, что масонские ложи в России могут быть использованы по примеру Италии и Испании в революционных целях.

Конечно, после второго запрещения в 1822 г. масонство в России не было полностью уничтожено. Сохранились многочисленные свидетельства, что наиболее идейные и принципиальные масоны, прежде всего руководящий состав «Капитула Феникса» (М. Ю. Виельгорский, С. С. Ланской, Н. А. Головин), а также представители мистического направления из «нерегулярных лож», которые изначально действовали тайно и были неподконтрольны правительству (И. А. Поздеев и др.), продолжали тайно собираться в тесном кругу вплоть до 1860-х гг., прежде всего в Москве и в меньшей степени в Петербурге [16].

Но запрет подорвал влияние масонства на общественное мнение. Будучи изолированным от общества, действуя в сугубо конспиративной обстановке, оно перестало быть массовым общественным движением, перестало оказывать воздействие на умы и настроения дворянской элиты. Со смертью Виельгорского, Ланского и других видных масонских деятелей, лишенное пополнения, «александровское» масонство попросту постепенно исчезло. Новое возрожденное масонство начала XX в. имело со старым очень мало общего и развивалось в совершенно ином направлении, гораздо более политизированном. Но рассмотрение дальнейшего развития российского масонства выходит за рамки нашей работы.

Итак, на основе вышеприведенного обзора краткой истории развития масонства за рубежом и в России подведем итоги и, прежде всего, попробуем ответить на главный интересующий нас вопрос — как же соотносятся масонство и конституционализм?По нашему мнению, конституционализм можно охарактеризовать как политико-правовое течение общественной мысли, выступающее за введение Конституции как высшего закона государства, основанного как минимум на трех составляющих: определение неотчуждаемых прав и свобод личности; введение фундаментальных законов, обязательных для всех, включая и монарха; создание законодательной ветви власти в лице Парламента, представляющей мнение народа и ограничивающей единовластие монарха (применительно к XVIII–XIX вв.).

Масонство, на наш взгляд, также является течением общественной мысли, но течением, прежде всего, нравственно-этическим, цель которого — поэтапное объединение всего человечества на основе христианских ценностей (братства, всеобщей любви и взаимной поддержки, альтруизма, максимальной терпимости) путем нравственного совершенствования отдельно взятой личности. В определенной степени масонство можно считать экуменистическим движением, попыткой создать новую внеконфессиональную религию вначале в рамках христианской цивилизации, а затем и всей планеты. С религией масонство сближает большая роль, отводившаяся символам, обрядам и ритуалу.

Оба общественных движения в значительной мере пересекаются. Во-первых, и масонство, и конституционализм целью ставили реформирование общества, по-разному расставлялись лишь акценты. В конституционализме упор делался на реформирование, прежде всего, политической системы с помощью правовых средств (разработка и введение Конституции и т. д.). Масонская доктрина основное внимание уделяла изменению нравственного облика людей. Идеологи масонов исходили из того, что какими бы разумными и прогрессивными не были законы и основанная на них общественно-политическая система, сами по себе они не могут даровать всемерного благополучия людям, большинству которых неведомы чувства любви и сострадания к ближнему (в этом масоны коренным образом расходились с идеологами Просвещения). Поэтому масоны ставили целью, прежде всего, изменить нравственный климат в обществе, перевоспитать постепенно большинство человечества путем нравственного, умственного и физического совершенствования каждой отдельной личности (масоны недаром уподобляли себя настоящим каменщикам, которые, прежде чем приступить к кладке здания, тщательно обрабатывают каждый камень и возводят из них фундамент). Мечтой масонов было создание в отдаленном будущем большинства, проникнутого возвышенными масонскими идеями. Тогда сами бы собой отпали уродливые формы взаимоотношений во всех сферах жизни, основанные на алчности, эгоизме и властолюбии.

Масонство первоначально мыслилось как аполитичное движение. Но таковым оно осталось (да и то с определенной долей условности) только на своей родине — в Англии, где к моменту возникновения масонства уже были проведены минимальные политические преобразования, удовлетворившие большинство общества (существовал Парламент, определенные права и свободы личности, действовала Конституция, пусть и не в виде единого документа). В странах же континентальной Европы, где продолжали существовать абсолютистские режимы, и в американских колониях Англии, где действовала системы колониального угнетения, масонство по мере своего распространения стало политизироваться и, более того, постепенно приобретало оппозиционную местным правящим режимом направленность. Особенно ярко это проявилось в североамериканских колониях и во Франции, где масонство превратилось в организационную оболочку антиправительственного движения (благо этому способствовал тайный характер деятельности масонских лож). Исключением является, разве что Германия, но и там подобные тенденции использования масонских лож в политической борьбе были, что называется, налицо (достаточно вспомнить «Общество иллюминатов» А. Вейсгаупта).

В России тенденция политизации масонства также проявлялась в полной мере. Это и активные контакты, прежде всего, московских масонов с опальным Павлом Петровичем; и связанное с этим «дело Новикова», приведшее к первому запрету масонских лож; и распространение оппозиционных настроений, «вольномыслия» в масонских ложах союза Астреи в 1817-1821 гг., активное участие в них будущих декабристов, что привело к вторичному запрещению масонства в 1822 г.

Во-вторых, с чисто формальной стороны, многие идейные принципы и даже терминология конституционализма перекликаются с масонскими, а иногда и напрямую оттуда заимствованы. Так, например, само понятие Конституция в смысле учредительного документа впервые стало употребляться именно в масонских ложах (вспомним Конституции Андерсена). Многие лозунги Американской и Великой Французской революций, безусловно, имели масонское происхождение (Свобода, Равенство, Братство; борьба с любыми проявлениями деспотизма и несправедливости; стремление к счастью на Земле и т. д.)

Наконец, в-третьих, и на Западе, и в России четко прослеживается значительное совпадение персонального состава приверженцев конституционализма и масонства. Достаточно привести такие имена, как Б. Франклин, Т. Джефферсон и Дж. Вашингтон в США; Бриссо, Демулен, Дантон, Мирабо и, вполне возможно, Робеспьер — во Франции. В России четко установлена принадлежность к масонству таких представителей конституционного движения как братьев Н. И. и П. И. Паниных, секретаря Н. И. Панина известного драматурга Д. И. Фонвизина, декабристов Н. Муравьева, К. Рылеева, П. Пестеля. Судя по всему, членами масонских лож являлось и большинство участников Негласного Комитета.

Таким образом, можно сделать вывод, что у конституционализма и масонства больше точек соприкосновения, чем различий. Масонские ложи в странах с абсолютистскими режимами часто использовались в качестве организационной формы для оппозиционной деятельности, включая и борьбу за введение Конституции, Парламента прав и свобод человека

Захаров Виталий Юрьевич — кандидат исторических наук, доцент, кафедра истории Московского государственного университета приборостроения и информатики.

[1] См. например: Масонство в его прошлом и настоящем / Под ред. С. П. Мельгунова и Н. П. Сидорова. Т. 1–2. СПб., 1914–1915; История масонства. Смоленск. 2003; Соколовская Т. О. Капитул Феникса: высшее тайное масонское правление в России (1778–1822). М., 2000.

[2] Харитонович Д. Э. Масонство. М., 2001. С. 96–97; История масонства. Смоленск. 2003. С. 148–149.

[3] История масонства. Смоленск. 2003. С. 150.

[4] Там же. С. 150–151.

[5] Соколовская Т. О. Капитул Феникса: высшее тайное масонское правление в России (1778–1822). М., 2000. С. 10–14.

[6] История масонства. Смоленск, 2003. С. 226.

[7] Харитонович Д. Э. Масонство. М., 2001. С. 105.

[8] Там же. С. 113.

[9] Соколовская Т. О. Капитул Феникса: высшее тайное масонское правление в России (1778–1822). М., 2000. С. 26–27.

[10] Харитонович Д. Э. Масонство. М., 2001. С. 113.

[11] Там же. С. 117–118.

[12] Соколовская Т. О. Капитул Феникса: высшее тайное масонское правление в России (1778–1822). М., 2000. С. 52.

[13] Дружинин Н. М. К истории идейных исканий П. Н. Пестеля // Революционное движение в России в XIX в. Избранные труды. М., 1986.

[14] История масонства. Смоленск, 2003. С. 493.