Косинова О. А. Исторические предпосылки формирования культурно-образовательного пространства России в Северной Маньчжурии

УДК 37

Аннотация: Формированию культурно-образовательного пространства предшествовала серия договоренностей между Россией и Китаем, согласно которой началось строительство Китайской Восточной железной дороги. При наличии определенных образовательных потребностей строителей и работников КВЖД по линии дороги возникли: образовательные и воспитательные учреждения, органы управления ими, развернулась педагогическая деятельность. В период эмиграции российское культурно-образовательное пространство продолжало развиваться, создав один из крупных центров российского Зарубежья.

Ключевые слова: российское Зарубежье, культурно-образовательное пространство, исторические предпосылки, система образования, педагогическая деятельность.

В конце XIX — начале ХХ веков Россия вступила в новый этап своей истории. В стране разворачивался процесс модернизации социально-экономической жизни. Значимую роль в государственно-общественной деятельности занимали идеи: активизации внешней политики, укрепления Россией своего международного статуса, многообразия контактов с другими странами.

27 августа 1896 года между Россией и Китаем был подписан первый в истории этих стран союзнический договор. На основе его статей Россия получила право строительства Китайской Восточной железной дороги (далее — КВЖД) на территории Китая. Для России договор знаменовал новый этап — «перемещение центра тяжести российской дальневосточной политики с пограничных вопросов и развития торговых отношений в сторону экономического и политического проникновения в Китай, получения прав экстерриториальности и консульской юрисдикции, всевозможных концессий, а также льгот и привилегий для русских предпринимателей». (Аблова, 2004: 48) Таким образом, была заложена политико-правовая основа появления пространства российской культуры на северо-востоке Китая — в Маньчжурии.

В планы Российской империи входило закрепление в регионе на длительное время, что подразумевало, кроме строительства КВЖД, создание административных и культурных учреждений, организацию торговых и консульских представительств, привлечение профессиональных кадров.

Геополитическая обстановка на Дальнем Востоке была достаточно напряженной. Конец XIX — начало ХХ веков был периодом усиления Японии, ростом ее давления на другие страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Это отчетливо показали: война Японии с Китаем в 1894 году и Симоносекский мир 1895 года, русско-японская война 1904–1905 годов. Влиятельную политическую силу на территории Китая представляли также владельцы колоний — Великобритания, Франция, Германия и др. Эти страны боялись и не желали усиления России. Российская дипломатия и лично министр иностранных дел С. Ю. Витте, соединив национальные интересы закрепления в регионе с позицией материальной помощи и защиты Китая от агрессивной политики, сумела добиться выгодных условий для реализации программы торгово-экономического и культурного освоения Маньчжурии.

После аренды Японией Ляодунского полуострова согласно статьям Портсмутского мира южная ветка дороги, называемая Южно-Маньчжурской железной дорогой (далее — ЮМЖД), отошла к Японии; название Китайской Восточной железной дороги закрепилось за частью дороги, проходившей по территории Северной Маньчжурии (от ст. Маньчжурия через Харбин до ст. Пограничная (Суйфынхэ) и от Харбина до ст. Куаньченцзы (Чанчунь)).

Деятельность России по освоению этого края была целенаправленной. Программа строительства КВЖД предусматривала значительные материальные вложения при посредничестве специально созданного для этого Русско-Китайского банка. Это способствовало быстрому сооружению дороги. Более того, хорошая материальная база, рентабельность дороги обеспечивали рост влияния России на Дальнем Востоке.

Прежде всех в Северную Маньчжурию прибыли строители и технический персонал дороги. Первая группа российских инженеров прибыла в Северную Маньчжурию летом 1897 года. Необходимость решения новых экономических и политических задач требовала соответствующего интеллектуального потенциала. Исследовательница истории российской эмиграции Н. В. Райан замечает: «Первыми русскими поселенцами были строители железной дороги и их семьи, но не рабочие, а только старший технический персонал — инженеры… Первым поколением, приехавшим из России, были люди с высшим образованием и, в силу этого, с определенными культурными потребностями». (Райан, 2002: 78)

Программа освоения Северной Маньчжурии включала в себя целенаправленную кадровую политику. Для служащих КВЖД были предусмотрены: высокая оплата труда, обеспечение квартирой, бесплатным отоплением и освещением, бесплатным проездом по всем российским железным дорогам, — выгодно отличавшие работников дороги от других служащих. С появлением железнодорожных школ эти привилегии стали распространяться также на учителей.

Широкие возможности для развития предпринимательства обусловили приток других категорий населения Российской империи. Благодаря активному экономическому освоению края пришлое население края быстро увеличивалось. В 1907 году в полосе КВЖД проживало 48.870 российских граждан. Быстрый рост Харбина привел к тому, что уже к 1917 году число его жителей превысило 100 тысяч человек, из них россиян было 40.000 человек. (Аблова, 2004: 66)

Появление российских образовательных и воспитательных учреждений в Северной Маньчжурии было связано с потребностью строителей КВЖД в образовании и воспитании своих детей. В сентябре 1898 года в Харбине было одиннадцать детей. В декабре 1898 года открылась первая школа. Она находилась в ведении Правления КВЖД; ее попечителем была жена главного инженера дороги А. Л. Югович. (Харбинский архив. Фонд «Русские материалы». Д. 73. Л. 71)

Первая школа была одноклассным начальным училищем. Так было положено начало образовательной деятельности российских педагогов в Северной Маньчжурии. Ее центром была линия дороги и Харбин.

Конец XIX — начало XX веков было временем активного роста образовательных учреждений, связанного с увеличением количества детей. Динамику роста детского населения иллюстрируют данные по первой школе Харбина. В мае 1899 года в школе было 20 детей. Во втором учебном году в школу пришло 70 человек. Поэтому к школе сделали пристройку и пригласили второго учителя — Павлевскую[1]. В третьем учебном году в школе было уже 93 человека, несмотря на восстание ихэтуаней 1900 года и отъезд из-за этого некоторых семей из Харбина. На четвертом году работы в школе училось 140 человек; в течение учебного года прибавилось еще 60. Поэтому занятия стали проводиться в две смены, детей поделили на группы. В 1902 году в школе одновременно училось 207 человек. (Харбинский архив. Фонд «Харбинский». Д. 269. Л. 2) Таким образом, с 1899 по 1902 годы, количество детей увеличилось в десять раз.

В последующем в регионе прибавлялось каждый год в среднем по две — три школы. В 1906 — 1907 годы только в школах дороги обучалось около двух тысячдетей, работало тридцать восемь учителей, действовало не менее пятнадцати школ различных типов и видов. Глава Харбинского общественного управления (далее — ХОУ) П. С. Тишенко, составивший исторический очерк развития российского школьного дела в Северной Маньчжурии, представил следующие цифры: в 1906 — 1907 учебном году было 1666 детей, из них 1269 детей служащих, остальные — дети горожан. (Харбинский архив. Фонд «Харбинский». Д. 269. Л. 81)

На основе данных Е. Х. Нилуса, представленных им в «Историческом обзоре Китайской Восточной железной дороги. 1896–1923 гг.» за период с 1908 по 1917 годы количество общеобразовательных школ выросло в 1,5 раза, учителей — в 2 раза, количество учащихся, приходящихся в среднем на одного учителя, выросло с 28 до 34 человек. (Нилус, 1923: 641) За десять лет динамика роста школ была положительной.

Однако, в регионе наблюдалась значительная переполненность классов. П. С. Тишенко отмечал: «Сложившаяся норма: пятьдесят пять учащихся на одного учителя. Но она почти всегда нарушалась в сторону увеличения… Были случаи, когда на одного преподавателя приходилось сто сорок учащихся». (Харбинский архив. Фонд «Русские материалы». Д. 73. Л. 79 — 80)

Как отмечает О. И. Еропкина, число учащихся росло быстрее, чем школ, и проблема решалась за счет открытия новых классов. (Еропкина, 2002: 40) Правлением дороги открывались также поселковые школы на крупных станциях по линии КВЖД, таких, как: Хайлар, Цицикар, Маньчжурия, Чжалайнор и др.

В основном открывалась одноклассные училища со сроком обучения три — четыре года, дававшие начальное образование. За период 1909 — 1911 годов их доля в общем количестве школ составляла около двух третей. Были учреждены также двухклассные училища с пяти — шестилетним сроком обучения. С 1906 года в Харбине возникли частные гимназии, мужское и женское коммерческие училища.

Педагогическая деятельность в данный период базировалась на идеях ценности российского образования, учета региональных особенностей Северной Маньчжурии в образовательной деятельности, этнокультурного взаимодействия с народами Китая. Их реализации в теории и практике российского образования соответствовали следующие педагогические задачи: создание сети образовательных и воспитательных учреждений, органов управления российским образованием в регионе, формирование содержания образования с учетом этнокультурных особенностей региона, подготовка педагогических кадров для работы в крае, привлечение педагогических объединений к участию в управлении образованием и др.

Необходимо отметить, что с самого начала в городских школах учились дети средне- и малообеспеченных слоев населения. Перед педагогами часто возникла задача обеспечения детей дешевыми или бесплатными завтраками и обедами, теплой одеждой. Для этой цели было образовано Общество вспомоществования неимущим детям при субсидии от города. Устраивались платные вечера, спектакли, делались благотворительные отчисления из жалованья служащих местных железнодорожных учреждений, добровольные сборы и т. п. Много собирали пожертвований сами учителя городских школ. Впоследствии заведующим учебным отделом П. П. Крыниным устраивались бесплатные школьные завтраки для нескольких сот беднейших детей. В городских школах был учрежден врачебный надзор.

Для деятельности учебного отдела ХОУ были характерны: опора на идеи представительства и выборности; в силу социального контингента учащихся среди педагогов городских школ была сильна идея социальной помощи, бесплатности образования и т. п. В целом, эти особенности обусловили сочувственное отношение педагогов городских школ к идеям демократизации российской школы, актуализировавшимся в период 1917 — 1918 годов.

По инициативе учебного отдела Правления КВЖД была введена практика учительских съездов. Идея привлечения общественно-педагогических объединений к участию в обсуждении актуальных проблем образования была одной из ключевых идей общественно-педагогического движения в России начала ХХ века. Определенную роль в установлении подобной практики сыграла личность и профессиональны опыт начальника учебного отдела Н. В. Борзова — убежденного сторонника развития общественного движения педагогов в крае.

Организацией учительских съездов учебный отдел Правления КВЖД заложил основы развития общественно-педагогической деятельности. На съезде 1910 года была создана первая общественная организация педагогов — Маньчжурское педагогическое общество. Согласно уставу общества, утвержденному в 1911 году, в его задачи входило: следить за развитием педагогической науки в России и за границей; способствовать уяснению вопросов, выдвигаемых учебно-воспитательной практикой в крае; устраивать курсы, съезды, выставки, научные экскурсии; отражать развитие российской педагогики в Северной Маньчжурии в журнале «Просветительное дело в Азиатской России». (ГА РФ. Ф. 6081. Оп. 1. Д. 139. Л. 40)

В числе проблем развития образовательной деятельности российскими педагогами обсуждались: формирование учебных программ и планов, обеспечение бифуркации, открытие летних детских площадок, организация библиотек и др. Осмысление проблем преподавания сопровождалось анализом вопросов развития личности учащихся. Преподавателями словесности (Н. П. Автономов, Н. В. Борзов) ставилась проблема познавательных затруднений учащихся при изучении русского языка, обсуждался вопрос организации развивающих занятий с дошкольниками (Н. Д. Торопова), предлагалось использование развивающих систем Ф. Фребеля, М. Монтессори. Вопросы индивидуального развития и социального воспитания обсуждались на учительских съездах и на страницах журнала «Просветительское дело в Азиатской России». Таким образом, были апробированы формы научно-теоретической деятельности российских педагогов в Северной Маньчжурии.

О расширении общественно-педагогической деятельности и зарождении основ общественно-педагогического движения в Северной Маньчжурии первой четверти ХХ века говорит появление организаций, решающих различные педагогические задачи: Общества маньчжурских народных университетов (1909 г.), Общества вспомоществования учащимся высших учебных заведений, окончивших средние учебные заведения г. Харбина (1910 г., председатель Н. В. Борзов), Общества защиты детей (1913 г.), Общества распространения низшего и среднего образования среди служащих КВЖД и др. Общественно-педагогическая деятельность была одной из форм научно-теоретической работы российских педагогов в крае. Кроме того, она способствовала развитию культурно-просветительского направления педагогической деятельности. Учебный отдел Правления КВЖД как инициатор и координатор выполнял роль центра образовательно-воспитательной, научной и культурно-просветительской деятельности российских педагогов на северо-востоке Китая.

В соответствии со сложившимся в России к началу ХХ века порядком участия общественности в управлении образовательными учреждениями, с 1903 года в Северной Маньчжурии начали действовать попечительские и родительские комитеты, занимавшиеся, в основном, вопросами распределения детей по школам и материальной обеспеченности школ. Силами общественных организаций в сфере образования был осуществлен охват детских патронатных учреждений. Активная общественная деятельность в сфере образования Северной Маньчжурии отражала общую для России тенденцию привлечения общественности к решению актуальных проблем образования и воспитания.

Целенаправленная и организованная российская педагогическая деятельность охватывала территорию КВЖД. На данном этапе оформились следующие идеи: создания системы образования, учебно-методического обеспечения образовательной деятельности, дополнения содержания среднего образования краеведческим компонентом, этнокультурного взаимодействия с народами Китая. Пространство культурно-образовательной деятельности включало в себя совокупность педагогических идей, направленных в целом на упрочение национальной культуры, получившую институциональное оформление в образовательных и воспитательных учреждениях, органах управления ими, научных и просветительских организациях, и соответствующей им деятельности. В практике образования были апробированы конкретные формы и способы данной деятельности.

Постепенно формировались направления педагогической деятельности: образовательно-воспитательное, научно-педагогическое, культурно-просветительское. За период с 1898 по 1917 годы в Манчжурии развивалась педагогическая деятельность, основанная на российской педагогической традиции. Потребности строителей КВЖД в образовании и воспитании своих детей, а также в повышении собственной квалификации, стимулировали появление учебных и воспитательных учреждений. Строительство дороги способствовало культурному освоению края.

Созданное культурно-образовательное пространство и составляющие его формы педагогической деятельности: образовательные и воспитательные учреждения, общественные объединения, научные сообщества, — были частью российской системы образования. Воспитательные и учебные заведения относились к ведению Министерства народного просвещения Российской империи, подчинялись действующему в области образования законодательству и в практической деятельности воспроизводили российскую систему образования. Это касалось типов образовательных учреждений, принятых учебных планов и программ, внутреннего распорядка учебных заведений и других характеристик системы образования.

Переход к следующему периоду знаменовали события Октября 1917 года и последовавшая за ними гражданская война. Российская эмиграция на Дальнем Востоке имела волновой характер. В. П. Иванов выделяет две фазы этого процесса: 1918–1921 гг. — незначительная по количеству эмиграция, 1922–1923 гг. — значительное увеличение числа беженцев. (Иванов, 2003: 10)

На увеличение количества беженцев повлияло падение Омского правительства А. В. Колчака в конце 1919 — начале 1920 года. Именно тогда эмиграция приобрела массовый характер. Выделение второй фазы российской эмиграции на Дальнем Востоке связано также с деятельностью Приамурского правительства, удерживавшего власть в Приморье с мая 1921 по октябрь 1922 года.

Эмиграция россиян в Китай продолжалась также во второй половине 1920-х годов, так как восточные границы СССР были более открытыми, чем западные. Кроме того, отдельные события, как, например, серия карательных операций советской власти против сельского населения района Трехречья в 1928–1929 годах, способствовали отдельным, правда, немногочисленным, волнам беженцев в Маньчжурию. Потоки беженцев из деревень вызвала также коллективизация сельского хозяйства. В 1920–30-е годы на территорию Китая прибывали также беженцы вторичного эмигрантского потока из Японии и Кореи. Таким образом, российская диаспора в Китае формировалась более длительный период времени, нежели в Западной Европе.

В то же время многие россияне рассматривали Китай только как временное пристанище и после кратковременного пребывания в стране продолжали эмиграцию в Канаду, США, Южную Америку, Австралию. Это свидетельствует о колеблющемся характере российской эмиграции в Китае.

В силу названных причин численный состав российских беженцев постоянно изменялся: от 400.000 человек в 1920-е годы и 75.000 — 125.000 человек — в 1930-е годы. Из них в Харбине и по линии КВЖД в середине 1920-х годов проживало от 250.000 до 400.000 человек, с учетом россиян, проживавших в крае ранее.

Эту волну российской эмиграции отличали высокий образовательный уровень и стремление к культурному созиданию. Значительное количество интеллигенции, прибывшей в Китай, обусловило разнообразные культурно-образовательные потребности. Сфера образования рассматривалась при этом как одна из форм адаптации к условиям беженского существования. Большое значение для беженцев имел факт существования на северо-востоке Китая российского культурного пространства. В Харбине говорили на родном языке, была российская администрация, российский уклад жизни. В отличие от соотечественников, эмигрировавших в Европу и сразу оказавшихся за границей, российская диаспора на северо-востоке Китая ощущала себя скорее дома, чем за границей. Е. Якобсон в своих воспоминаниях отмечала: «Харбин отличался от других русских провинциальных городов только тем, что стоял на иностранной земле и у русских было иностранное окружение». (Якобсон, 2004: 53)

Г. Я. Тарле был предложен термин «зарубежье», учитывающий проживание части россиян за рубежом до эмиграции. Для характеристики данной черты Н. Е. Абловой введено понятие «двуслойности» происхождения российского Зарубежья в Северной Маньчжурии, означающее, что эмигрантское сообщество северо-востока Китая складывалось не только из беженцев, но также из населения, проживавшего в регионе до гражданской войны и в силу известных политических обстоятельств оказавшегося в эмиграции. (Аблова, 2004: 122)

Этим населением были созданы социально-экономические, правовые, культурно-образовательные и другие основы российской деятельности в крае, послужившие базисом для развития активности в период эмиграции. В этом заключалась уникальность Харбина по сравнению с другими центрами российского Зарубежья.

Несмотря на то, что поток эмиграции из России начался, беженцы в Северную Маньчжурию юридически эмигрантами не являлись, поскольку полоса отчуждения пользовалась правом экстерриториальности. Такое положение сохранялось в регионе до 1924 года. Оно вносило в беженскую жизнь элемент защищенности, давало надежду на трудоустройство и жизненную перспективу.

ПРИМЕЧАНИЕ

[1] К сожалению, имя и отчество в источнике не указаны.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Аблова Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: международные и политические аспекты истории (первая половина XX века.). М.: НП ИД «Русская панорама», 2004.

ГА РФ. Ф. 6081. Оп. 1. Д. 139. Л. 40.

Еропкина О. И. Русская школа в Маньчжурии первой трети ХХ в.: тенденции развития и проблемы : Дис. …  канд. пед. наук. М., 2002.

Иванов В. В. Российское зарубежье на Дальнем Востоке в 1920–1940 гг. М., 2003.

Нилус Е. Х. Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги. 1896–1923 гг. Харбин, 1923.

Райан Н. В. Уникальное положение русской диаспоры Маньчжурии в первой половине XX века // Русский язык за рубежом. 2002. № 2. С. 77–82.

Харбинский архив. Фонд «Русские материалы». Д. 73. Л. 71.

Харбинский архив. Фонд «Харбинский». Д. 269. Л. 2.

Якобсон Е. А. Пересекая границы: Революционная Россия — Китай — Америка : пер. с англ. М.: Русский путь, 2004.

Косинова Оксана Анатольевна — кандидат педагогических наук, доцент кафедры педагогики и психологии высшей школы Московского гуманитарного университета. Тел.: 374-74-59.

E-mail: kosinova1967@rambler.ru